«Заказ и провокация». Как в Ростове судили крымских мусульман

Руслан Зейтуллаев, Рустем Ваитов, Нури Примов и Феррат Сайфуллаев стали первыми крымскими мусульманами, которых в России осудили за связи с «Хизб ут-Тахрир». Эту организацию Верховный суд России запретил в 2003 году, включив в список 15 объединений, названных «террористическими».

Военный суд в Ростове вынес приговор крымским мусульманам (видео)

Северо-Кавказский окружной военный суд Ростова-на-Дону приговорил Зейтуллаева к 7 годам лишения свободы в колонии общего режима. При этом Зейтуллаеву переквалифицировали преступление с ч.1 ст. 205.5 («Организация деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации признана террористической») на ч.2 ст.205.5 («Участие в деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации признана террористической») УК России. Ранее прокурор просил для крымчанина 17 лет колонии строгого режима.

Сайфуллаеву, Ваитову и Примову суд дал по 5 лет лишения свободы в колонии общего режима, хотя прокурор хотел для них по 7 и 8 лет. Это минимально возможное наказание по статье, учитывая, что осужденные не признали свою вину.

Приговор огласили за 15 минут. Как и во время предыдущих заседаний, судья явно торопился, обвиняя при этом сторону защиты в затягивании процесса и его политизации. Обвиняемые же, в свою очередь, считают процесс сугубо политическим. На оглашение приговора «севастопольская четверка» пришла в футболках с надписями «Снова под запретом», «Крымские татары», «Заказ выполнен», «Спектакль окончен». Когда вошел судья, обвиняемые заклеили себе рты скотчем в знак протеста против несправедливого суда и гонений на крымских мусульман.

Слева направо: Рустем Ваитов, Юрий (Нури) Примов и Руслан Зейтуллаев в суде Ростова-на-Дону, 7 сентября 2016 года

На одном из предыдущих заседаний, когда прокурор огласил свои требования по срокам, Руслан Зейтуллаев пошутил: «Мы ожидали такие сроки. Все по росту нам дали. Надо было по весу. Несправедливо».

Ни один из обвиняемых не признал свою вину. Трое из них, кроме Зейтуллаева, неоднократно заявляли о том, что не причастны к деятельности исламской партии освобождения «Хизб ут-Тахрир».

С приговором не согласна и пятерка адвокатов. Они уже заявили о предстоящей апелляции.

«Безусловно, защита не согласна с приговором суда, считает его незаконным и несправедливым», – сказала после оглашения приговора Оксана Железняк, адвокат Рустема Ваитова.

​Эмиль Курбединов, один из двоих адвокатов Руслана Зейтуллаева, так прокомментировал приговор своего подзащитного: «Это маленький перелом, ведущий к большим победам!»

Хотя еще накануне такого оптимизма ни у кого из адвокатов не было. Заседание за заседанием прокурор и судья планомерно отвергали их доводы, справки, попытки провести дополнительные экспертизы. Судья отказал выступать в качестве эксперта руководителю правозащитного центра «Мемориал» Виталию Пономареву и правозащитнику и советнику президента РФ Максиму Шевченко.

«Мы, ФСБ, находимся над законом»

Обвинительная речь прокурора, которую он с выражением старательного школьника произносил в суде двумя неделями ранее, изобиловала крымскотатарскими словами «сухбет» (общение), «халакат» (встреча), «мушрик» (учитель). По мнению адвокатов, для устрашения, потому что весомых доводов у обвинения не было.

«Слова «хизбы», «сухбет», «халакат» у некоторых вызывают реакцию подобно реакции разъяренного быка на красную тряпку», – отметил в своем последнем слове один из подсудимых Феррат Сайфуллаев.

«Сухбет – это неотъемлемая часть жизни нашего народа. Это общение», – поясняет Рустем Ваитов во время дачи показаний в суде. При обыске у него дома, в Орлином, нашли тетрадь с записью «провести сухбет с братом Анасом». По версии следствия, это стало одним из доказательств его причастности к «Хизб ут-Тахрир».

Прокурор считает, что вину крымских мусульман доказывает и «широкий круг свидетелей» – всего допросили около 30 человек. На допрос вызывали и супругов обвиняемых, под давлением. Однако прокурор забыл упомянуть, что только трое свидетелей подтвердили свои первичные показания.

Среди эти троих – бывший сотрудник СБУ, а теперь уже начальник второго отдела, третьего отдела службы города Севастополя управления ФСБ России по республике Крым Александр Кожемяка, а также крымчане Сейтмамут Назимов и Ленур Усманов. У всех у них еще до марта 2014 года были споры с Сайфуллаевым и Зейтуллаевым за местную общину и землю, переданную этой общине. Об этом в суде говорили и обвиняемые, и адвокаты. Да и Кожемяка в суде подтвердил свою осведомленность по этому спору.

В деле «Хизб ут-Тахрир» также фигурирует секретный свидетель по имени Александр. Такой себе козырь в рукаве обвинения, который им удалось плохо спрятать. Обвиняемые легко в нем узнают давнего знакомого Аднана – по специфическому арабскому акценту. Именно он собирает всех четверых у себя дома на встречу. Именно он проводит там скрытую видеосъемку, которая даст повод обвинению утверждать, что ячейка «Хизб ут-Тахрир» все-таки была – вот они сидят дома, вот они говорят о политическом положении Крыма, о его переходе под контроль Российской Федерации и влиянии СМИ в современном мире. По сути – обычные кухонные разговоры.

«Глядя на это дело, говорить о политике, международных отношениях, размышлять, анализировать, давать оценки, разговаривать запрещается только крымским татарам и мусульманам», – замечает Феррат Сайфуллаев во время своей заключительной речи.

Версия защиты строится на том, что встреча, организованная Аднаном, – провокация служб ФСБ. Все обвиняемые указывают на то, что этот человек их долго уговаривал, чтобы они вместе собрались.

«Меня только пригласили. Что это будет собрание, я не знал. Пригласил меня араб Аднан. О том, какая будет цель, что там будет, в какой форме это будет, я не был в курсе. Как бы предложили послушать интересное что-то. Я таким образом попал туда и в видеокамеру», – рассказывает Нури Примов в суде.

«Я шел в гости. Вернее, ехал на машине. Я же говорю, у меня даже аккумулятор вышел из строя. Просто потому, что я обещал человеку это. С работы ехал. Но все равно пошел», – свидетельствует Рустем Ваитов.

«Роль этого араба однозначна. Он провокатор и его завербовал Кожемяка из ФСБ, – считает адвокат Эмиль Курбединов. – У Кожемяки были старые счеты с Зейтуллаевым и Сайфуллаевым из-за борьбы за имамство на территории села Орлиное. Они судились друг с другом. Потом пришла Россия, и Кожемяка решил эту карту отыграть. Одним из первых документов в уголовном деле идет рапорт Кожемяки по поводу этих ребят».

Когда в апреле 2015 года к Феррату Сайфуллаеву пришли с обыском силовики, среди них был и Александр Кожемяка. Он тогда ему напрямую и сказал: «Я вас при Украине не мог посадить, теперь при России посажу».

А Руслану Зейтуллаеву в симферопольском СИЗО сотрудники ФСБ и вовсе заявляли: «Раз ты находишься у нас, ты уже виноват, и обратного ты доказать не сможешь. Потому что мы находимся над законом».

«Что не убивает нас, нас же делает сильнее»

Заседания по «крымскому делу» – как его называют и судебные приставы, когда пропускают посетителей в здание суда, – проходят в небольших залах, где едва помещаются несколько посетителей, а также девять адвокатов, один украинский консула, три судьи, секретарь суда, приставы и полиция. Обвиняемые сидят в зарешеченном боксе вместе. Прессы на процессе почти нет.

Судья соблюдает видимость правового процесса: время от времени вставляет ремарки, задает вопросы и прерывает выступающих – просит не накалять страстей.

Прокурор в перерывах вздыхает и мечтает об отпуске: «В Питере десять дней по музеям походить. А потом дома сидеть. На море не хочу – был в прошлом году». Из его разговоров с одним из адвокатов по назначению – худощавым, долговязым и ссутуленным пожилым мужчиной – можно узнать, что прокурор любит талантливых людей, что в детстве его подавляла сильная мать – «вот потому я мягкий, иду на уступки», любит Радзинского – «хороший рассказчик».

Адвокаты по назначению в ходе процесса вовсе занимаются своими делами, о чем-то стучат по клавиатуре, но во время последних выступлений исправно и полностью поддерживают позицию основных адвокатов. У них брэндовые сумочки и рубашки – Макл Корс, Герлен, как и у секретаря суда – у него белоснежная рубашка Кельвин Кляйн.

В суде о конституции говорят только крымчане. Феррат Сайфуллаев в последнем слове напоминает определения 26, 28, 29 статей конституции Российской Федерации, по которым каждый в праве определять свою национальную принадлежность и право пользоваться родным языком, каждому гарантируется свобода слова и свободомыслие. Руслан Зейтуллаев рассказывает притчу, в которой мудрый правитель покоряется воле закона.

Весь процесс крымчане выглядят очень спокойными. Шутят между собой в ответ на заявления прокурора или судьи. В перерывах говорят с адвокатами, а те дают им посмотреть видео с их родными или по громкой связи услышать своих матерей или жен по телефону. Их беспокоит только одно – процесс и еда в СИЗО. Остальным занимается община – помогает с деньгами родным, выплачивая по 12 тысяч рублей на каждого ребенка.

Рустем Ваитов в перерыве поясняет, что не хватает очень мяса – местное, свинина, не подходит. Им нужны специальные, халяльные колбасы, которых в Ростове не делают, они есть в Крыму. Кроме мяса, передачек хватает – об этом заботится украинский консул. А также Ваитов говорит, что в камерах тесно. Он самый высокий из четверки – встает, раскидывает руки, показывая ширину комнаты.

На последнее слово к ним приезжают четверо крымских татар – прямиком из Бахчисарая. Они привозят долгожданные передачи – на них скидывались все знакомые – консервы, тушенку, правильную колбасу. В суде перекидываются парой слов на крымскотатарском со своими собратьями по вере. Довольные, уезжают.

«Заказуха, – говорят они про процесс. – Это связано непосредственно с самим народом. Цель – запугать одного, чтобы все вокруг него боялись, остерегались, молчали, не говорили на белое белое, на черное черное. Но мы не боимся. Потому что, в любом случае, уже нам приписано, сколько мы должны прожить. Мы проживем ни больше, ни меньше».

Во время заключительного слова Руслан Зейтуллаев, которому дают самый большой срок, говорит: «Я благодарен своему народу, который с особым вниманием и пониманием относится к случившейся ситуации вокруг нас и наших близких, которые оказались в очень сложной ситуации. К сожалению, мой народ оказался в очень сложной ситуации. Но я знаю одно правило, звучит оно так: «Что не убивает нас, нас же делает сильнее». Дай, Аллах, чтобы мой народ стал сильнее от данных испытаний, постигших всех нас».

Дома у него остались трое дочерей и жена. Она плакала, когда с помощью адвокатов говорила с ним по телефону в зале суда.

Всего по делу «Хизб ут-Тахрир» в Крыму проходят 14 человек. Дела десяти обвиняемых находятся на этапе следствия.

Представители международной исламской политической организации «Хизб ут-Тахрир» называют своей миссией объединение всех мусульманских стран в исламском халифате, но они отвергают террористические методы достижения этого и говорят, что подвергаются несправедливому преследованию в России. Верховный суд России запретил «Хизб ут-Тахрир» в 2003 году, включив в список 15 объединений, названных «террористическими».