Первого сентября в России для подавляющего большинства школьников, студентов, учителей и преподавателей начинается новый учебный год. День знаний, сохранившийся под старым названием еще со времен СССР, с 1984 года, отмечается на государственном уровне. В школах проходят торжественные линейки, классные часы, а также «уроки безопасности» и «уроки мужества» – причем, как отмечает российский писатель-сатирик Виктор Шендерович, очень часто по сценариям и традициям, появившимся также в эпоху «господства марксистско-ленинской идеологии».
О том, чем современная российская средняя школа напоминает скорее казарму или тюрьму, а не место, куда ребенок каждое утро мог бы уходить с радостью и нетерпением, Виктор Шендерович рассказал в интервью Радио Свобода.
Виктор Шендерович
– Вы довольно едко написали в своем Фейсбуке накануне 1 сентября по поводу репетиции празднования Дня знаний. И все-таки, 1 сентября должно быть праздником? Этим самым Днем знаний – с линейками, бантами у девочек, первым звонком?
– В соответствии с учением академика Павлова об условных рефлексах, 1 сентября будет праздником, если содержимое будет праздником, если это будет что-то питательное, а не удар током, как в случае с собакой Павлова. Если школа станет замечательным местом, где ты как губка напитываешься знаниями, общением, навыками творческого взаимодействия с миром, обучения. Тогда и день, когда все это начинается, будет праздничным. А для меня и для, я думаю, очень многих школа ассоциируется в значительной степени с разновидностью колонии. С унижением, с насилием над природой. Все это не только ребенку, но и взрослому невозможно выдерживать без травмы для психики. Я уже не говорю о содержании школьной программы и о том, чему детей там будут учить, особенно при новом министре образования. Об этом страшно даже подумать.
Конечно, 1 сентября должно быть праздником, ведь так радостно узнавать что-то новое, испытывать счастье общения, счастье насыщения новыми знаниями! И это должно быть счастьем! В Древней Греции обучение было формой досуга, когда люди узнают что-то новое и делятся знанием. А когда обучение – разновидность казармы, когда это тюрьма, унижение, это не может быть праздником.
– Средняя школа, в которой учились вы, тоже была разновидностью казармы?
– Ну разумеется! У меня были, конечно, любимые предметы, какие-то друзья и приятные воспоминания, и даже пара симпатичных учителей. Но в целом это – разновидность казармы, это травма. Не дай бог получить низкую оценку! Это постоянный стресс, потому что ты находишься в неволе, абсолютно зависим. Другое дело, что человек ко всему привыкает. И к колонии тоже, и к тюрьме привыкает, и к лагерю. Я уже не говорю о школьной программе. Я до сих пор не пойму, что мне делать с этим богатством. Я знаю, как выглядит доменная печь в разрезе, знаю квадратно-гнездовой метод посадки, биографию Ленина... И еще очень много «полезного» мы учили. Сейчас свой набор, подозреваю, не менее идиотский.
Сегодня, в эпоху интернета, когда все вокруг наполнено информацией, и для этого достаточно кликнуть мышкой, просто нужен человек, который поможет сориентироваться в знаниях вокруг нас. Нужно только помочь ребенку, направить его, чтобы ему захотелось туда, захотелось узнавать. Нужно воспитывать потребность в знаниях. А когда тебя бьют по голове оценочной системой и ЕГЭ, и существует социальная зависимость – если ты не получишь аттестат, ты вообще никто, просто никто, – это очень больно отражается на психике. И кончается таким обществом, которое мы и имеем. Несвободным обществом.
Люди, которые будут менять мир, которые изобретут что-то, что сделает его прекраснее, расширят необозримо возможности, вырастают только на свободе
Я был недавно в Силиконовой долине в США, в офисе Google, просто ходил по этому городу. Средний возраст людей, которые делают мир будущего, в котором мы будем жить, – года 22-23. Это все очень странные люди с раскрашенными волосами, проколотыми ушами, абсолютно «несистемные». И весь Google придуман как сказочный город – он весь оранжевый, розовый, фиолетовый. И он сделан так, что людям не хочется оттуда уходить, они там живут. Там есть спортивные тренажеры, теннисные корты, бассейны, бесплатное питание – все что угодно. Они там работают, там же живут, едят, общаются, валяются на лужайках. Абсолютно расслабленное ощущение от корпорации, капитализация которой больше «Газпрома». И там обитают свободные молодые люди.
В казарме не воспитываются будущие изобретатели, Марки Цукерберги и Сергеи Брины. Люди, которые будут менять мир, которые изобретут что-то, что сделает его прекраснее, расширят необозримо возможности, вырастают только на свободе. И надо попытаться вернуть свободу и радость процессу обучения. Детям должно хотеться что-то читать, узнавать, придумывать. Как хочется тому юноше с фиолетовыми волосами на пригорке, который лежал и что-то изобретал. Из российской школы сегодня его просто выгнали бы, он дресс-код бы не прошел.
– В той школе, в которую хотелось бы приходить, из которой не хотелось бы уходить, должны присутствовать оценки и домашние задания?
В школу должно хотеться приходить, ребенок должен ждать момента, когда он туда попадет
– Это уже вопрос методики, он не ко мне. Но в школу должно хотеться приходить, ребенок должен ждать момента, когда он туда попадет. В этот коллектив, где он что-то узнает, сделает, откроет для себя новое и интересное. Где нет сержанта-учителя и майора в виде завуча по воспитательной части. Я слушал эту репетицию российского Дня знаний – абсолютно командные, армейские интонации. В школе тебя должен встретить старший обаятельный человек, который поведет тебя и покажет тебе просторы, откроет какие-то двери, сориентирует тебя, объяснит, чем знания отличаются от дремучести, покажет тебе направление. Да, кто-то может ставить оценки, кто-то может не ставить. Но это вторичные вещи. Казармы не должно быть, потому что из казармы выходят фельдфебели и сержанты, а люди, которые двигают мир вперед, что-то изобретают, улучшают мир, они рождаются только на свободе. Ландау в казарме не получаются. Ландау можно приспособить для казармы, это да. Посадить Ландау в шарашку с Курчатовым, чтобы они делали атомную бомбу, это можно. Но Ландау получаются на свободе. И Капицы. К сожалению, мы довольно далеки от этого. Да и идем просто в противоположном направлении.
– Как вам идея нового министра образования создать историко-культурный стандарт в российских школах?
– Это вписывается в концепцию казармы, где все должно быть по линейке, унифицированным и единообразным. Но это их представление. Скоро будут ставить на колени в угол и сечь розгами. Ну, молиться еще будут учить. А за это время мир уйдет уже совсем за горизонт.
– Есть ли в современной России люди, которые и при нынешних реалиях могут стать хорошими учителями?
– Наверняка, таких людей много. Наверняка! Я знал и знаю замечательных учителей! Люди есть, но вопрос в том, что сегодня такой учитель – заведомый маргинал, он в зоне риска в сегодняшнем образовании. А в зоне комфорта сегодня фельдфебели.