С самого начала конфликта между Москвой и Киевом слухи в Крыму распространялись со скоростью огня при пожаре. Что пришло на замену поездам боевиков «Правого сектора»? Какую роль играют слухи в формировании мировоззрения крымчан и как уберечь себя от некритичного восприятия действительности? Об этом говорим со старшим научным сотрудником Института психологии Академии педагогических наук Украины – Павлом Дитюком.
– Павел, можно ли с помощью слухов управлять людьми?
Дитюк: В какой-то степени – да. Что такое слухи? Это отражение того, что люди нуждаются в какой-то информации, но не получают ее либо получают в крайне противоречивом виде и не могут использовать. Слух появляется как компенсация. Если у вас есть такого рода ситуация и такого рода потребитель, которому информация нужна, но ее нет, и он ее получает только из слухов – это сильнейший инструмент управления.
Your browser doesn’t support HTML5
Радио Крым.Реалии | Слухи в информационной войне
– Слухи в основном спонтанны или являются результатом запланированных акций?
Спонтанные слухи возникают всегда, потому что никакие официальные каналы информации не успевают за потребностями самой мелкой общины и отдельных людей
Дитюк: Спонтанные слухи возникают всегда, потому что никакие официальные каналы информации не успевают за потребностями самой мелкой общины и отдельных людей. А вот кто работает в зоне слухов и пользуется ими – это уже второй вопрос.
– С помощью каких слухов можно управлять людьми?
Дитюк: Таких, которые пододвигают людей к нужным вам действиям. Если мы используем любое информационное воздействие для управления, нам нужно либо подталкивать людей к совершению определенных действий, либо препятствовать их совершению. Во время любой войны достаточно распространить слух о том, что пропадает какой-то важный для населения продукт. Пару лет назад в Киеве прошел слух, что пропадет гречка. Она и пропала после возникновения этого слуха, потому что люди побежали и скупили ее. Тут возникает сложность: если вы хотите использовать слух целенаправленно, то нужно обязательно учитывать реакцию объекта. Например, в 2008 году было известное выступление на тот момент премьер-министра Польши о том, что злотый недооценен. На следующий день поляки буквально выстроились в очередь в пункты обмена валют. Они скупали злотые и сдавали валюту, потому что поверили этому заявлению. Буквально через неделю премьер-министр Украины Юлия Тимошенко заявила, что гривна недооценена. После чего украинцы выстроились в очередь в обменники, но скупали они валюту. Потому что Юлии Владимировне никто не верил, и все знали, что валюта подорожает. То же было и перед денежной реформой в СССР. Советское население привыкло не верить официальной информации. Ментальность у нас еще советская, официальной информации мы в целом не доверяем, а потому слухи могут работать.
– Есть ли классификация, научное объяснение того, как работают слухи?
Дитюк: Работа со слухами достаточно прикладная, только недавно она стала предметом исследований. В Первую мировую войну было ведено так называемое информационное сопровождение боевых действий. Пионерами были Англия и Франция, Германия несколько отстала. Тогда стало ясно, что слухи, в отличие от всех иных видов информационного воздействия, передаются непосредственно, относятся к разряду устного народного творчества и видоизменяются, проходя через несколько коммуникаторов – причем видоизменяются по нескольким сценариям. Каждый участник вносит свои изменения в зависимости от личной заинтересованности. При этом, чтобы слух заполонил конкретную территорию, область, он должен содержать основной заряд рационального плана и также быть сильно окрашенным эмоционально. Чем сильнее эти две составляющих, тем меньше слух подвержен искажениям
– Обладала ли советская система навыками работы со слухами?
Дитюк: Мне не известно, чтобы советская система целенаправленно работала со слухами вплоть до ввода советских войск в Афганистан. Что касается Афганистана, за 10 лет эта работа претерпела серьезные изменения. Слухи призваны восполнить информационные пробелы, у каждой группы эти пробелы свои. Очевидно, что для группы советских войск в Афганистане нужны одни слухи, для проправительственных сил, мирного населения, разных племен – другие. Если заниматься работой со слухами, то целевую группу каждый раз нужно определять очень точно, искать специфичные способы донесения именно до этой группы.
– Почему люди легко верят явно неправдивой информации и распространяют ее?
Дитюк: Проверять весь массив слухов невозможно. Взять, к примеру, социальные сети – промежуточное звено между СМИ и слухами. Вроде бы информация зафиксирована, но ее всегда можно поправить. Проверять это все невозможно. При этом правильно сформированный слух четко работает на целевую аудиторию и отвечает ее запросам. Тут можно привести наипростейшую классификацию слухов. Есть такие типы слухов. Первый – слух-желание. В Киеве застрелен мужчина, 9 пуль, по другим данным – от 12 до 15. По некоторым данным из соцсетей, он был неким образом связан с нападением ветерана боевых действий на Востоке. Сослуживцы пострадавшего якобы устроили самосуд. В отсутствие справедливого способа решений конфликтов и споров начинается история с Робин Гудом. Для общества, которое хочет справедливости, это слух-желание. Второй тип слухов – слух-пугало, когда население нужно запугать и удержать от неких действий. Поезда с «бендеровцами» и «правосеками», едущими в Крым – классический пример. Подача слуха зависит от того, хотим мы усиления страха или мобилизации населения. Если мы хотим мобилизовать население, то меняем подачу, и это уже агрессивный слух: к нам едет «Правый сектор», но мы же крымчане, нас много, мы можем дать им отпор. В Крыму так и произошло: «Правый сектор» не приехал, но население было мобилизовано.
– Возможно ли обезопасить себя от слухов и нужно ли это делать?
Дитюк: Слухи подталкивают к определенному поведению. Нужно ответить на вопрос: к какому поведению вас подталкивает услышанное? Кроме того, простая классификация слухов уже помогает с ними справиться. Вспомните, сколько слухов было в Киеве во время Майдана, зимой 2013-2014. Они очень хорошо укладывались в эту простенькую классификацию. Каждый день в 4-5 часов, когда темнело, распространялся слух, что будет штурм Майдана. К этому все привыкли, как страшилка или агрессивный слух, способный мобилизовать, это уже не работало. Приходилось подкреплять. Слух, как любая медийная программа, нуждается в обновлении и появлении новых деталей – и они появляются.
– Как крымчанам, которые живут в условиях информационных ограничений, отличать запущенные слухи от реальной информации?
Дитюк: Если нет возможности проверить – никак не реагировать. Чтобы слух работал, нужно создать под него информационный вакуум. Древнейший способ. Потому что тогда падает уровень критического восприятия. Другой способ, современный – это как раз огромный поток информации, с небольшими различиями. Человеку очень сложно вычленить из массы ложных гипотез истинную. Это как прятать лист в листопаде. На том же Майдане мы с самого начала общались с группой воинов-афганцев, чьей целью было не допустить столкновений и защитить мирное население. Среди них были офицеры, прошедшие спецподготовку. Но в условиях ограничения информации они были точно так же подвержены некритичному восприятию слухов.