«Все инакомыслящие в Крыму под пристальным вниманием ФСБ» – адвокат

В Крыму и Российской Федерации продолжаются громкие процессы политических заключенных – в частности, дела члена Меджлиса Ильми Умерова, журналиста Николая Семены, процессы над крымскими мусульманами и дело «26 февраля». Есть ли надежда на освобождение этих людей – об этом говорим с крымскими адвокатами Эмилем Курбединовым и Эдемом Семедляевым.

– У нас в гостях крымские адвокаты Эмиль Курбединов и Эдем Семедляев. Эмиль, скажите, появилась ли какая-то информация об Эрвине Ибрагимове, члене Исполнительного совета Всемирного конгресса крымских татар, который был похищен в ночь на 25 мая? Есть видео, на котором видно, что похитили его люди в форме сотрудников ДПС.

Курбединов: Официальной информации, например, о наличии подозреваемых, нет до сих пор. Буквально несколько дней назад мы были на молебне, который организовывали родственники Эрвина. Говорил с отцом. Они до сих пор в неведении, что с их сыном.

Радио Крым.Реалии/ Политические преследования и резонансные дела

– Расследуют ли это дело правоохранительные органы? Насколько я знаю, даже заявление приняли не сразу.

Курбединов: Да, в день, когда была обнаружена машина Эрвина, родственники сразу поехали в ФСБ в Симферополе. Им удалось лишь связаться по телефону с дежурным, который не принял заявление. Хотя зайдите в здание ФСБ – и там в холле огромный стенд, где написано, что ФСБ обязана принимать любые заявления граждан. Но принимать заявление они категорически отказались. По этому поводу написали ряд жалоб. Дня три правоохранители бездействовали. Только когда наметился сход граждан во дворе полиции Бахчисарайского района, начались какие-то сдвиги. Но новостей пока нет.

– Сейчас пропавшими без вести в Крыму числятся 16 человек. Такое отношение правоохранительных органов характерно для всех этих случаев?

​Курбединов: По ряду дел я лично видел десятки томов наработок, но конкретных результатов нет. Официальной версии – нет. Людей опрашивали целыми селами и районами – и ничего.

– Печально известно в Крыму и так называемое «дело Хизб ут-Тахрир»​. Эдем, какие новости по этому делу? Первая четверка подозреваемых сейчас под судом в российском Ростове-на-Дону. На какой стадии находится дело?

Семедляев: Да, в Северо-Кавказском окружном военном суде началось слушание дела ребят из Севастополя. Большую часть свидетелей опросили, опросили также засекреченного свидетеля, дальше идет изучение материалов, доказательств, предоставляемых прокуратурой.

– Насколько характерно для крымских дел появление засекреченных свидетелей?

Семедляев: Я называю это спасательным кругом для обвинения. Такие дела пестрят скрытыми свидетелями – это ниточка, за которую прокуратура вытягивает дела, чтобы получить обвинительный приговор.

– То есть в уста секретного свидетеля можно вложить что угодно?

Семедляев: Да. Никто не знает, кто этот свидетель, где находится. Голос изменяется, хотя это не предусмотрено законодательством. Допрос идет в режиме рации. Человек нажимает на кнопку, отвечает на вопрос – и вновь нажимает кнопку. Не слышно, что происходит в помещении. Очень часто – паузы между вопросом защиты и ответом. Словно сидит суфлер, диктующий ответ. А при допросе в Северо-Кавказском суде у секретного свидетеля был ярко выраженный восточный акцент. Мои коллеги задавали ему вопросы в достаточно сложной форме, русскоязычный человек не сразу бы понял. А он после паузы четко отвечал на эти вопросы. Уверен, там сидел «консультант».

– Какие свидетельства были получены? Чего не хватало обвинению?

Семедляев: Свидетель изъяснялся лишь общими формулировками. Дескать, эти лица – члены Хизб ут-Тахрир, он сам был в их ячейке, видел, как они проводят вербовки. Когда мы переходили к конкретике – кого вербовали, при каких свидетелях, как именно, что говорилось – свидетель начинал «плавать».

– Эмиль, как вы думаете, чем закончится рассмотрение дела? Какова вероятность обвинительного приговора, ведь такая тенденция прослеживается в делах крымских политзаключенных?

​Курбединов: Да, и не только крымских. Статистика по России вообще очень печальна: две сотых процента оправдательных приговоров. И то часть из них – работники суда и прокуратуры. Надеяться на оправдательный приговор не приходится.

– Перейдем к делу крымского журналиста Николая Семены. 19 апреля сотрудники ФСБ провели в его доме обыск, подконтрольный Кремлю прокурор Крыма Наталья Поклонская, не дожидаясь суда, обвинила Семены в написании статьи с использованием высказываний, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации. Николай обвинения отвергает. Какая информация есть по этому делу?

Курбединов: Проводится досудебное расследование органами ФСБ. Все изъятое у Семены отправляется на экспертизы – в частности, тексты с его компьютера. Нас ознакамливают с экспертизами. Все остальное – тайна следствия.

– И это не первый случай, когда ФСБ так преследует журналистов в Крыму?

Курбединов: Думаю, это была запланированная акция. В тот день у ряда журналистов, в том числе фрилансеров, провели обыски. Их привезли в здание ФСБ, пытались допросить. Это давление на тех, кто пытается независимо доносить информацию, присутствует на судебных заседаниях – в частности, Заира Кадырова. Тенденция есть.

– То есть в Крыму есть группы риска, попадающие в поле зрения ФСБ?

Курбединов: Все находятся под пристальным вниманием ФСБ, особенно те, кто им неподотчетен, имеет свою точку зрения. Инакомыслящие. Они – в группе риска. Это мусульмане. Журналисты. Простые граждане, высказывающие свое мнение.

– Перейдем к делу члена Меджлиса Ильми Умерова. На какой стадии находится дело? Что вменяют Умерову?

Курбединов: Судов еще не было, идет предварительное расследование. ФСБ проводит, опять же, экспертизы. Недавно была назначена психиатрическая экспертиза – Умерова хотят проверить на дееспособность. Ему вменяют выступление на телеканале ATR в Киеве – якобы он призывал к нарушению территориальной целостности Российской Федерации.

– Вот уже больше года длится дело «26 февраля». Ахтем Чийгоз уже полтора года под стражей. Есть ли надежда, что это дело перестанет быть поводом для появления новых политзаключенных, ведь следствие очевидно затягивается?

Курбединов: Досудебное расследование шло около года, потом дело передали в суд для рассмотрения по существу, и после полутора месяцев рассмотрения, даже без нормального опрашивания потерпевших и свидетелей, суд удовлетворил ходатайство одного из защитников и вернул дело в Следственный комитет для доработки. Идет ознакомление с исправленными материалами уголовного дела, и оно опять будет передано для рассмотрение по существу. Там десятки потерпевших и свидетелей, 8 обвиняемых, более 10 адвокатов. Одного свидетеля могут опрашивать целый день, два свидетеля в день – проходной вариант. Дорассматриваться дело будет долго.

– Мы знаем, что суд признал деятельность Меджлиса незаконной, экстремистской, но решение обжаловано.

Курбединов: Да, оно еще не вступило в силу.

– Были ли попытки привлечь людей к ответственности за участие в деятельности Меджлиса?

Курбединов: Пока нет. Но, если решение вступит в силу – тут уж на что хватит фантазии у силовиков.

– 14 июня в Киев вернулись бывшие политзаключенные Геннадий Афанасьев и Юрий Солошенко. Украинский и российский омбудсманы Валерия Лутковская и Татьяна Москалькова договорились о переводе на материковую часть Украины узников Симферопольского СИЗО. Есть ли надежда, что улучшится ситуация в Крыму?

​Курбединов: Что касается намечающихся обменов – не исключено. МИД Украины подключился и к «делу Хизб ут-Тахрир», консул присутствует на каждом заседании в Ростове, оказывается определенная помощь. Но есть вопросы к самим обвиняемым.

– Эдем, ожидаете ли вы смягчения в «​деле Хизб ут-Тахрир»​? Мы ведь знаем российский опыт борьбы с этой организацией, в частности, в Башкирии. Есть ли надежда?

Семедляев: Мы всегда надеемся на лучшее, для этого и работаем. Камень преткновения – решение Верховного суда 2003 года, причислившего организацию к террористическим. Мы изучали предмет дела и не нашли доказательств причастности Хизб ут-Тахрир к терактам. Вот в чем проблема. Мы будем инициировать обжалование этого решения.