Лидеры мировых православных церквей собрались впервые за более чем 1200 лет, несмотря на бойкот со стороны Российской и трех других церквей. Вселенский патриарх Варфоломей 19 июня с молитвы начал первый день недельного совета на греческом острове Крит. «Этот великий и святой совет будет нести послание единства, это поможет избежать нынешних разногласий», – сказал Константинопольский патриарх. Несмотря на десятилетия подготовки, православные лидеры не смогли накануне встречи на Крите преодолеть противоречия. Российская церковь, которая объединяет вместе с приходами в Украине около 300 миллионов человек, а также Грузинская, Болгарская церкви и базирующийся в Сирии Антиохийский патриархат бойкотируют Всеправославный Собор. На тему собора на Крите Радіо Свобода разговаривало с украинским религиоведом Людмилой Филипович.
– Начало собора – пусть и в неполном составе – это успех Вселенского патриархата, или как?
Людмила Филиппович
– Несомненно. Противостояние между двумя церковными православными центрами завершилось в пользу Вселенского патриарха, в пользу Константинополя. И хотя российская пропаганда и все церковные СМИ говорят о том, что это не собор, а некое собрание, и оно не имеет никакого значения, и не будет иметь каких-либо последствий для всей полноты православия, ну, «клевещите и вы», как в свое время мы говорили.
Это очень важно видеть, что все-таки встретились 10 церквей из 14. Мы знаем, что там будет большое количество различных заседаний. Они, кстати, все закрытые, только открытие и закрытие будет в онлайне демонстрироваться для всех желающих. Вселенский патриарх Варфоломей сумел собрать православных, и они будут обсуждать, я думаю, не только же утвержденную еще в присутствии всех 14 церквей повестку дня, а, возможно, появятся и другие вопросы для обсуждения.
Жаль, что там не представлена наша Украинская церковь, но я думаю, что духом там находятся вместе с этими десятью церквями православными поместными и все православные христиане Украины.
– Украинское православие прежде всего интересовал вопрос в повестке дня этого собора, о том, как будут признаваться автокефальные церкви, то есть независимость церквей. Этот вопрос как-то там будет звучать сильно, или пока он в тени?
– С повестки дня этот вопрос снят. Мы знаем, что это может возникнуть совершенно спонтанно. Возможно, не во время официальных заседаний, а в каких-то кулуарных разговорах. Я думаю, что об этом будет идти речь. Давайте правду скажем, что яблоком раздора между Константинополем и Москвой стал собственно украинский вопрос, украинская церковь и ее поместность. Все остальные вопросы можно было согласовать, кто будет сидеть возле кого, и календарные вопросы, и относительно священничества и одежды...
Акция в Киеве в поддержку создания единой поместной Украинской православной церкви. Архивное фото
Главным вопросом было право предоставления этой автокефалии другим церквям. А их за пределами ныне канонических 14 церквей уже насчитывается более 20. То есть, это не только судьба украинского православия и его поместности, но и судьба многих других церквей, в частности Македонской, Черногорской и других церквей. Поэтому надо было этот ключевой вопрос определить и разделить сферы влияния. Ясно, что приоритет и право голоса принадлежит именно Константинопольскому патриарху, потому что именно оттуда мы получали христианство, а не из Москвы. И когда выбивается стул из-под Московского патриархата, ясно, что это приводит к таким историческим ошибкам.
Я считаю, что Российская православная церковь ошиблась, исторически ошиблась. Хотя можно было избежать этой ошибки, своевременно – пусть и не совсем канонически, – но политически в свое время надо было признать поместность, автономность и автокефальность Украинской церкви, когда та об этом просила.
– Приходилось читать такие комментарии, что на этом Соборе речь идет о двух лагерях в мировом православии – о «реформаторах», которые хотят больше приспособить православие к 21-ому веку, к новейшим временам, и традиционалистов, догматиков, фундаменталистов – даже так описывали другой лагерь. Вы как на это смотрите?
– Жизнь, любая жизнь, не только православия, в себе содержит две такие максимы. Те, что слева, и те, что справа. Те, которые хотят быстрых изменений, и те, кто выступают консерваторами, желая сохранить то, что достигнуто в определенный исторический момент. Это диалектика жизни. И было бы странно не ожидать этого же и от православия. Но дело главное в чем заключается? Чтобы не изменилась суть этой веры. А каким образом, то есть средства достижения могут быть очень разные. И ясно, что уже в 21-м веке могут использоваться различные методы и средства достижения этого спасения.
– Если бы украинское православие было автокефальным, имело поместную независимую церковь, украинское православие тогда бы усилило все же реформаторское крыло, оно более такого, так сказать, европейского типа, не так ли?
– Я думаю, что если удастся объединить церкви, во главе с избранным патриархом достичь той балансировки разумного, разумной гармонии между консерваторами и модернистами, то у украинского православия большое будущее. Так как большая энергетика заложена, эта пассионарность сегодня в украинских православных верующих. Они такие молодые еще, можно сказать новообращенные, несмотря на тысячелетнюю историю. Потому что многие присоединились за последние 25 лет. Эти люди способны на серьезные и очень положительные, результативные шаги. Поэтому эта волна, которая могла бы влиться во вселенское православие, это лицо именно украинских православных, мне кажется, просто оплодотворило бы, обновило, возродило все вселенское православие.
– То есть, внесло какую-то энергию?
– Да. Именно так! Потому что есть много интересных инициатив. Тем более сейчас, Украина демонстрирует просто невиданные для таких традиционных церквей формы работы с людьми. Они выступают инициаторами очень многих социальных волонтерских движений, проектов. То есть православие сегодня в Украине, как нигде, очень востребовано. В отличие даже от России, где их насчитывается в четыре раза больше якобы, у нас православие живое.