Геннадий Афанасьев: Крымчане совершили ошибку, и им нужно помочь

14 июня, после двух лет незаконного заключения в Российской Федерации, в Украину вернулся один из политзаключенных – Геннадий Афанасьев. Он был задержан в Крыму сотрудниками ФСБ весной 2014. В России 26-летнему Афанасьеву инкриминировали создание террористической группировки в Крыму и в 2015 присудили к 7 годам лишения свободы. Геннадий являлся фигурантом так называемого «дела крымских террористов», по которому осудили также Олега Сенцова, Александра Кольченко и Алексея Чирния.

Геннадий Афанасьев: Крым – это только тюрьма (видео)

​С Геннадием Афанасьевым мы общались в «Научно-практическом центре профилактической и клинической медицины», где он проходил обследование и лечение. Геннадий был после наркоза. В его палате – украинский флаг и свежие газеты. Хоть это дается ему нелегко, Геннадий принципиально говорит исключительно на украинском. Также он выражает благодарность всем журналистам, освещающим судебные процессы над политзаключенными, и считает – без этого он не вышел бы на свободу.

– Геннадий, что реально можно сделать для тех, кто остается в российских тюрьмах?

– Когда меня спрашивали о том, что я хочу делать дальше, кем быть, я подумал некоторое время и понял: побывав по ту сторону системы, я знаю больше, чем некоторые юристы. Находясь за решеткой, я помогал писать жалобы, отстаивать права каждого арестанта, который обращался ко мне. Сейчас я хочу вступить в борьбу, чтобы освободить еще 29 политзаключенных. Первые дни после освобождения я смотрел, что происходит на Донбассе. Видел смерть молодых ребят, слышал от врачей, какие страдания они перенесли. Когда я услышал, что они пережили, мне трудно считать, что я каким-то образом пострадал. Я почувствовал, что нужно делать все, чтобы освободить пленных, реабилитировать, предоставить им всевозможные почести от государства. В ближайшее время я хочу встретиться с правозащитными организациями, волонтерами, зарекомендовавшими себя активистами. Наше государство сейчас строится на самоорганизации и единстве украинцев. Я надеюсь на государственные структуры, которые помогут мне вступить в борьбу. Мое образование, знание языка, организаторские способности, которые я использовал в Крыму для борьбы с Россией, чтобы защитить свое государство, мне помогут. Я считаю, главное – это моя бесконечная благодарность, любовь к Украине, мое стремление служить, делать все, что могу, для этого государства и его граждан. А вообще я – обычный человек. В обычной жизни занимался фотографией. Я все это помню. К сожалению, у меня украли всю технику. У меня нет цели работать фотографом. Но, когда будет возможность, я хотел бы самовыражаться как художник – бесплатно, для себя и для людей. Это могло бы быть изучение просторов украинской природы.

– Геннадий, вернемся в 2014 год. Где вас застали события февраля-марта 2014? Как вы поняли, что это российское вторжение в Украину?

– Я крымчанин, и, как ни крути, находился под токсическим действием российских СМИ. Мне было не очень понятно, что происходит на Майдане. Но я побывал в Киеве, увидел смерть, героизм, отвагу людей, которые боролись за нашу свободу. Мне запомнилась девушка-волонтер, которой пуля попала в шею, когда она выносила раненых. Я понял, что не могу оставаться в стороне, я должен что-то делать. Однажды я проснулся – а моя Родина оккупирована, вокруг оружие, солдаты. На футбольном поле перед моим домом приземлился военный вертолет, и это была стандартная ситуация февраля-марта 2014. Может, я взял пример с той героичной девушки и подумал, что могу помочь своей стране, организовав волонтерские курсы первой медицинской помощи. Нашел врачей, транспорт, людей, открыл счет в банке. Люди со всей страны помогали деньгами, едой, медикаментами, носили сигареты военным, чтобы поддержать их боевой дух. Все считали, что Крым аморфный, что он российский. Но только на акцию к памятнику Шевченко в Симферополе мы собрали около 10 тысяч украинцев – женщин, детей, стариков, молодых. Вокруг были так называемые ополченцы, российские военные, казаки. Это была прямая угроза, но люди стояли под украинским флагом. Тогда мы, крымчане, росшие на русском языке, в российской среде, шли с флагами, и в наших душах что-то изменилось. Мы почувствовали себя украинцами.

– Как вы считаете, могла ли тогда Украина дать отпор России, остановить дальнейшую оккупацию и аннексию Крыма?

– Это была бы полноценная война. Думаю, ради Крыма Путин и тогда, и сейчас мог бы применить даже ядерное оружие. Украина сама не может справиться с таким мощным врагом, которому противостоит все мировое сообщество. Это подтверждают и действия НАТО, попытки защитить ту же Литву, Латвию и другие государства, санкции, демонстрирующие отношение к России. После 2008, после Грузии, стало ясно, что это может повториться. Украина тогда не могла остановить аннексию. Но когда-нибудь она сможет.

«Я защищал свое государство в собственном доме»

– Как вы думаете, почему в 2014 арестовали именно вас?
– Мы не прятались. Я давал много интервью, зная, что украинских журналистов и представителей власти не пускают в Крым. Я не уехал из Крыма, когда была возможность, потому что кто бы остался, если не я? Кто бы дал знать украинцам, что Крым не сдался врагу? Кто бы действовал, помогал людям высказывать свою позицию, бороться? Пусть мы ничего не могли поделать против военных, но у нас была сила воли, слово, душа, любовь к своей стране. Мне нужно было быть с моим народом, с людьми, которые в меня тогда поверили. Думаю, именно потому меня арестовали и предъявили такие обвинения – чтобы выставить меня каким-то злодеем. Я не понимаю, как можно осуждать человека за то, что он, будучи в своем доме, борется против российской власти, защищает свое государство. А они сказали, что я террорист и покушаюсь на территориальную целостность России. Я этого не понимаю – и никогда не пойму.

– По этому делу вместе с вами было четверо арестованных. Были ли вы знакомы до этого, дружили ли с этими людьми?

– Я знал лишь одного человека – Алексея Чирния. Он пришел на курсы первой медицинской помощи, там мы и познакомились. К слову, простите за мой украинский – я давно не говорил на нем, да и рос в русскоязычной среде. Но обещаю, что буду очень хорошо говорить по-украински.

– Кстати, почему вы решили перейти на украинский?

– Я всегда хотел говорить на нем, но в Крыму мало кто говорит на украинском. Я учился в единственном в моей школе украинском классе. У меня была учительница Галина Федоровна с Западной Украины, и она привила мне любовь к своей стране. В начальной школе я учился в России, помню, мы там выступали в театре, в национальных костюмах, пели песни. Мне навсегда запомнилась песня «Рідна мати моя», которую я еще трехлетним пел родителям. Эта любовь осталась. И для меня сейчас очень важно разговаривать на государственном, родном языке.

– Встречали ли вы в российских тюрьмах других политзаключенных?

– Я не видел ни одного политзаключенного. Никто из людей, которые были со мной, не знал, кто я, откуда. Когда меня об этом спрашивали, говорил, что я украинец из Крыма. Когда слышали, что я из Крыма, Украины, то все обо мне понимали.

– И каково было отношение к вам?

– Со стороны черкесов, чеченцев, грузин, сознательных россиян была невероятная поддержка. Они говорили, что прошли через это, что они с нами. Один грузин сказал мне: «Украина, у нас с вами хартия, вы наши братья, и намного больше, чем россияне. Мы будем с вами до конца». Со мной были два грузина, которые разучили украинский гимн, и мы вместе его пели.

«Для тюремной администрации я был «бандеровцем» и врагом народа»

– А было ли особое отношение к украинцу из Крыма со стороны тюремной администрации?

– Для них я был «бандеровцем», врагом народа. Когда меня вели на суд, 20-30 человек, почти вся конвойная служба, стояла коридором. Я шел через этот коридор, и меня били в живот, пытались наступить на обувь, чтобы она с меня слетела. В таком виде я был вынужден заходить в зал суда. Ко мне относились враждебно. Меня ненавидели, постоянно насмехались, вели разговоры о том, что «Крым наш», пытаясь задеть этим мои чувства.

– На всех судах говорилось, что вы российские граждане, даже показывали ваши паспорта Российской Федерации. Вас судили за нарушение российских законов. Был ли у вас на самом деле российский паспорт?

– Я не подписывал ни одного документа с просьбой предоставить мне российский паспорт. Меня выводили в единственное помещение камерного типа и говорили, что нужно сделать фото для бухгалтерии. Оказалось, это было фото на паспорт. Приносили на подпись документы с моими жалобами. Их было очень много, и среди этих жалоб вложили какой-то документ с просьбой предоставить российский паспорт. Нужно было контролировать каждое свое действие. И вот я освободился, но в свидетельстве об освобождении я фигурирую как гражданин России. Это была моя личная война, каждый день, за украинское гражданство. Я не знал, что делать. В этом единственном помещении камерного типа объявил голодовку. Сказал, что, если не будет установлено мое гражданство, если не придет консул, я буду сидеть уже на сухой голодовке. Консула, кстати, ко мне не пускали до последнего. Но через несколько дней ко мне приехала комиссия и сказала – Геннадий, любое государство может назвать тебя своим гражданином, но это ничего не означает. Ты гражданин Украины, твое государство с тобой. Ты можешь записать видеообращение к украинскому народу и сказать, что все это ложь. Не губи свое здоровье, с ним и так все плохо. Я послушался, потому что доверял этим людям. Записал это обращение и немного успокоился.

– Давали ли вам читать книги и прессу из Украины, смотреть телепрограммы, слушать радио?

– У меня почти все время не было телевизора. Книги, письма, газеты из Украины изымались – якобы они могли содержать информацию, которой у меня быть при себе не должно.

– А что вы читали в тюрьме?

– Последнее, что я прочел там – Данте Алигьери.

– У вас не было информации о том, что происходило в Украине в течение последних двух лет?

– Никакой информации. Ни одного украинского слова, песни. Я вот вчера весь вечер слушал песни «Океана Эльзы». Там я выписывал много прессы, нашел хорошее аналитическое издание – российскую «Новую газету», где писали и о политзаключенных, и об актуальных проблемах, анализировали российскую ситуацию. Это помогало мне находить общий язык с теми, кто поддерживал Путина – потому что у меня были аргументы, я знал, какие проблемы есть в России. Теперь целыми днями смотрю заседания Верховной Рады, слушаю, что говорит Надежда Савченко.

– И как вы оцениваете происходящее в Раде?

– Мне понравилось, что вчера было принято несколько законопроектов. Считаю, что ситуацию с драками в Раде нужно прекращать, и что все эти действия возможны из-за неприкосновенности. Если человек знает, что, ударив другого, он понесет наказание за нанесение телесных повреждений, он трижды подумает, делать ли это. То же касается оскорблений. Мы все украинцы, все люди – что я, что депутат. И ответственность должна быть одинакова.

«Крымчане совершили ошибку, но они – граждане Украины»

– Планируете ли вы вернуться в Крым или хотя бы поехать туда?

– Я не могу ехать в Крым. Я знаю много случаев, когда люди высказывались против российской власти, отбывали наказание, освобождались и не могли пробыть на свободе больше года-двух: у них находили оружие или наркотики и вновь отправляли за решетку. Я уверен, что при российской власти в Крыму будет лишь тюрьма.

– Некоторые украинцы все же ездят на отдых в Крым. Что бы вы сказали таким людям?

– Я сказал бы, что они молодцы. Ни для кого не секрет: в Крыму очень много проблем из-за неправильного выбора людей, которые там живут, из-за дезинформации. Приведу пример, который видел в Севастополе. Перед референдумом 16 марта 2014 там появились бигборды с картой Украины черного цвета, посередине была свастика, а внизу надпись «Фашизм идет в Крым. Защитите его». Это черная пропаганда, недостойная любого человека. У людей не было украинского телевидения, они боялись. Они совершили ошибку, но они – граждане Украины. Им нужна помощь. Каждый украинец, который едет в Крым, показывает людям, что происходит, какая ситуация на Донбассе, какие изменения есть в стране, насколько едины сейчас люди. В исправительной колонии я рассказывал историю обеспеченной женщины, которая возила покрышки и собственную одежду на Майдан. У нее было все, что нужно, но она делала это. Для меня это пример сознательности и вот этого единства. И люди, которые едут отдыхать в Крым, поддерживают его – в том числе финансово. Там украинцы, которые совершили ошибку, а, может, у них не было возможности или силы выйти и сказать «нет». Представьте: вы просыпаетесь – а на каждой улице патрули, люди с автоматами. Что вы сделаете? Вы же не пойдете на них с голыми руками и криками: «Я украинец!». Кто мог – тот уехал, кто не мог – остался. С больными, детьми, беременными женами. Крым – это наша земля, прекрасная земля. Жемчужина. Туда надо ехать, рассказывать, делиться любовью украинцев к этим людям. И тогда, рано или поздно, Крым будет наш.

– А как это может произойти? Как Украине вернуть контроль над Крымом?

– Я считаю, главное – это воспитание украинского самосознания. Решение проблем, создание крепкого государства. Я вижу, как работает президент Петр Порошенко, как работает та же уполномоченная Президента по мирному урегулированию конфликта на Донбассе Ирина Геращенко – человек, занимающий высокую должность, но очень простой, открытый, приятный в общении. Я вижу, что они делают для государства. Рано или поздно война закончится. С помощью наших партнеров, нашего единства мы вернем из плена наших ребят, а потом и наши территории. Рано или поздно власть в России изменится. Рано или поздно люди там захотят быть свободными. Когда в России будет сознательная власть, думаю, мы сможем политическим путем, мирно решить вопрос Крыма. Потому что война не нужна – ни нам, ни россиянам. Они ведь даже не знают, за что воюют. Считают, что Украина уничтожает своих же мирных граждан, но не хотят видеть, как в регионы едут «двухсотые». Но на местах ведь все об этом знают. Я не хочу войны. Я хочу, чтобы Крым вернулся к нам дипломатическим путем. Я вижу, что мировое сообщество именно за такое решение дела.

– Спасибо вам, Геннадий.

– Спасибо вам за вашу поддержку. Спасибо каждому журналисту. Без вас меня бы тут не было. Я не был бы на свободе. Еще одному политзаключенному, Юрию Даниловичу Солошенко – 74 года. Без вас он бы тоже не вернулся домой. Без вас бы не вернулась домой самая большая современная героиня – Надежда Савченко. Хочу вам сказать, что она герой для каждого российского арестанта. Она могла получить более 20 лет – и мало кто в такой ситуации смог бы держаться, как она. Так бороться с агрессором, так отстаивать свои права и свободы, убеждать, что она – человек, и что она невиновна. Далеко не каждый так может. И каждый арестант в России относится к Надежде с огромным уважением. Знаете, я уже на свободе, но умом еще не до конца освободился. И как арестант я их понимаю. И для меня Надя, а также Олег Сенцов – самые большие герои современной Украины, и за них нужно бороться. Я благодарен, что журналисты смогли так помочь в процессе переговоров и обмена пленными. Если бы это так не освещали, не интересовались нашей судьбой, ничего бы не получилось. И я прошу каждого журналиста помочь мне показать обществу судьбы других политзаключенных. Ребята перенесли пытки, они в очень жестоких условиях в исправительных лагерях, где бьют, где издеваются. Они были со мной в Лефортово. Они тоже рассчитывают, что украинское общество о них знает. Когда они вернутся, то будут невероятно благодарны и сделают все возможное для каждого украинца.

– Как вы считаете, готовы ли россияне если не к восстанию, то хотя бы к большей активности? Конечно, заключенные – не самая репрезентативная выборка, но все же.

– Мне писали россияне, которые боролись за меня. Писали российские журналисты, деятели культуры. Это свидетельствует, что люди не согласны. Но в России все настолько под контролем, так трудно, что дышать свободно невозможно. Люди страдают. Они ощущают действие санкций, но в основном считают, что виноват мир, а не Россия, что они – потерпевшая сторона. Им очень трудно, и нельзя сказать, что все они – враги. Их тоже нужно поддерживать, там есть люди, которые за нас борются. Рано или поздно что-то изменится. Но не сейчас. Люди понемногу просыпаются, но им очень тяжело. Путин и его команда делают все, чтобы прижать к земле каждый голос, каждого человека. Если у тебя есть собственное мнение, ты окажешься за решеткой.