«Главное чувство – отвращение»: как и за что преследуют активистов в Крыму

Главное событие недели – обмен заключенными с Россией: в Украину наконец вернулись полтавчанин Юрий Солошенко и крымчанин Геннадий Афанасьев. Насколько небезопасно бывшим политузникам Кремля возвращаться на полуостров? Почему и за что украинские активисты подвергаются давлению со стороны специальных служб Российской Федерации в Крыму? Об этом говорят адвокат Геннадия Афанасьева Александр Попков и волонтер Наталья Ващенко.

Радио Крым.Реалии/ Давление российских спецслужб на украинских активистов в Крыму

– С нами на связи из России адвокат теперь уже бывшего политзаключенного Геннадия Афанасьева – Александр Попков. Александр, мы понимаем, что решение об обмене Геннадия было политическим. Геннадий – крымчанин, но вряд ли сейчас он поедет в Крым. Есть ли для него риски в случае возвращения на полуостров?

Попков: Теоретически – юридических последствий уголовное преследование иметь не может, Гену помиловал президент, и рисков нет. Но на практике лучше ему в Крым сейчас не возвращаться. Помилование президента не гарантирует, что Гена избежит повторного преследования – очень много людей было задействовано в его преследовании, помещении под стражу, пытках, которые он пережил. Люди, которые эти занимались, не слишком довольны исходом дела и могут попытаться снова сделать какую-то гадость. Элемент мести. Как только Гена отказался от показаний против Олега Сенцова, на уровне федеральной службы ему изменили место заключения. Также доблестные «чекисты» обещали ему, что он поедет на север к белым медведям – так оно, в общем, и получилось, Гена был в Коми, в очень плохих условиях, постоянно подвергался гонениям, не вылезал из штрафного изолятора. И недооценивать риски в его ситуации не стоит. Сейчас никаких угроз не поступает, но очень многие люди имеют на Геннадия зуб.

– Возможная месть со стороны российских силовиков – не просто страшилки. Такой риск есть не только у тех, кто попал под уголовное преследование. Мы говорим о том, как в Крыму спецслужбы работают с любыми непровластными активистами – и не только украинскими гражданами, живущими в Крыму и активно проявляющими свою позицию. ФСБ занимается теми, кто ведет активную деятельность на территории Украины – если эти люди по каким-то причинам попадают в Крым, то тут же ощущают давление и попытки вербовки. У нас в гостях Наталья Ващенко, которая в 2009 году переехала в Керчь, затем вернулась на материк и, как многие граждане, активно помогала украинским военным. Семья Натальи находится в Крыму. Наталья, расскажите, почему вы поехали в Крым и что с вами там произошло?

​Ващенко: Я поехала навестить маму, которая там живет одна. Произошла совершенно неожиданная ситуация – буквально на третий день моего пребывания в 8 утра раздался настойчивый звонок в дверь. Вошло около 6 человек, представились сотрудниками ФСБ, предъявили бумагу из какого-то суда на досмотр квартиры. Это было очень неожиданно, я была в ступоре и не знала, что делать в этот момент.

– Как вели себя сотрудники ФСБ?

Ващенко: Это была игра в доброго и злого полицейского. Давление. В общем, они вели себя не вполне вежливо, очень настойчиво давали понять, мол – девочка, мы тебя нашли.

– А за что вообще искали?

Ващенко: В постановлении суда было написано, что проведение оперативно-розыскных мероприятий связано с поступившим сигналом, не помню дословного формулирования. То есть какие-то люди дали знать, что я здесь, и, возможно, у меня в доме находится экстремистская литература. Более ничего не объяснили. Но, как я поняла, цель была – найти технику: компьютеры, ноутбуки, все носители информации. В доме очень много книг, но их осматривали крайне поверхностно. Вообще осмотрели лишь то, что на виду, никуда особо не лезли.

– У вас забрали технику?

Ващенко: Да. Забрали два ноутбука, жесткий диск третьего, нерабочего ноутбука. Обещали вернуть.

– Что вам предлагали? Пытались ли вербовать?

Ващенко: Да. Это было уже не дома, а в их кабинете в Керчи, на улице Ленина 8. Говорили, дескать, у вас в соцсети есть друзья-военные, один керчанин. Могли бы вы с ним связаться? Естественно, я сказала, что я его знать не знаю, он просто виртуальный друг. «Могли бы вы ему написать?». Нет, ответила я, зачем писать человеку, которого не знаешь? Я уверенно сказала, что не буду этого делать, и они прекратили мне это настойчиво предлагать.

– Я так понимаю, после этого вы решили выехать?

​Ващенко: Спасибо Крымской правозащитной группе – она дала очень хорошую консультацию касательно моих дальнейших действий. Мне сказали: не рискуй, неизвестно, что в головах у этих людей, какое у них задание – просто напугать, или же через 10 дней, после проверки техники, меня заберут и посадят.

– Насколько соблюдалась процедура досмотра? Присутствовали ли понятые?

Ващенко: Я не сильна в юридических моментах, но, как я поняла, не вся процедура была соблюдена. Мен не объяснили мои права, пришел понятой, вторая понятая была из нашего дома. Я спрашивала, чем отличается досмотр от обыска – мне не объяснили, ответили очень расплывчато. Как я узнала потом, у меня было полное право не пустить их, потому что оснований для осмотра не было. Было очень сильное давление, в том числе на мою маму. Ей говорили: «Оставьте нам свой телефон, мы позвоним и скажем, куда привезти ее вещи». Вот так с порога.

– Брали ли с вас подписку о невыезде? Как вам удалось выехать?

Ващенко: Не брали – я так понимаю, не было оснований. Но на словах мне было сказано: не пытайтесь, Наталья Викторовна, выехать, вас все равно завернут на границе. Но мне удалось уехать. Вряд ли в ближайшее время я смогу приехать в Крым – сейчас, по российским законам, у них достаточно информации на меня, чтобы привлечь к какой-то ответственности.

– Как я понимаю, техника осталась там, и в ней можно найти что угодно?

Ващенко: Да на обычном фото на фоне Днепропетровской обладминистрации можно найти что угодно. Мне, например, задавали странные вопросы, вроде того, не знакома ли я с кем-либо из руководства администрации.

– Официальных сообщений со стороны российских спецслужб и правоохранительных органов по поводу этого осмотра не поступало. Наши коллеги вместе с правозащитниками подготовили рекомендацию, как вести себя, если в ваш дом приходят с осмотром или обыском.

СТО СЛОВ ПО ТЕМЕ

Если к вам приходят в дом с обыском, первый звонок советуют сделать адвокату, второй – в СМИ. Даже короткое упоминание в эфире об обыске делает человека более защищенным, считают юристы. Впустив людей в дом, требуйте удостоверение личности, запишите все данные представителей полиции и спецслужб. Просите предоставить понятых и показать их паспорта. Все действия оперативников должны проходить в вашем присутствии. Обыск в ночное время не допускается, за исключением случаев, не терпящих отлагательства. Приглашение на допрос должно быть официальным, то есть только через повестку. В ней должны быть указаны дата, время, кого и в каком качестве вызывают. Просьбы по телефону юристы не рекомендуют считать поводом для встречи с сотрудниками ФСБ. Подобных бесед следует избегать. У каждого есть право не свидетельствовать против себя и своих близких. Если вы все же собрались в ФСБ, сообщите об этом друзьям, родственникам или адвокату, обязательно проверьте протокол допроса перед подписанием.

– На днях счастливо завершилась история украинского активиста Олега Приходько. 8 июня его автомобиль остановили на евпаторийской трассе представители российского ГИБДД. Поводом для претензии стал номерной знак украинского образца. Олегу пытались вынести предупреждение, но он защищал свою позицию и сказал: «Менять знак не буду, Киев таких указаний не давал». Завязался спор, Приходько задержали, и российский суд в Крыму назначил наказание – трое суток ареста. Все произошло накануне Дня России. Сам Приходько назвал свое заключение «спланированной провокацией российского ФСБ». Предлагаю услышать фрагмент его интервью для Крым.Реалии.

Приходько: Это было спланировано ФСБ. Я понял это потом, когда трое суток отсидел. За два часа до выхода мены вывели в коридор, потом повели в дежурку на подвале. Там сидел представитель ФСБ. Он предупредил меня – правда, вежливо, мол, Олег Аркадьевич, я вас хочу убедительно попросить. У нас завтра праздник. Какой, говорю, праздник вообще, 9 мая прошло, 22 июня еще далеко? Он мне: «Завтра День России». Хорошо, говорю, я здесь при чем? «Мы хотим, чтобы с вашей стороны все было спокойно, никаких провокаций со стороны вашей общины в городе». Ребята, говорю, у вас паранойя. Не сказали бы – я бы и не знал, что у вас День России, спасибо, что предупредили. Мне сказали, мол, будете дома через пару часов. И тогда я понял, что это было спланировано.

– Через пару часов Олег Приходько действительно оказался на свободе. Официальных комментариев от представителей российской власти в Крыму традиционно не было, силовики продолжают утверждать, что никаких репрессий по национальному признаку на полуострове нет. Вот что утверждает подконтрольный Кремлю прокурор Крыма Наталья Поклонская. Этот текст был опубликован в марте нынешнего года в соцсети под ее именем. К слову, страница Поклонской в Фейсбуке сегодня недоступна – говорят, что она перебралась в ЖЖ.

Поклонская: В Крыму мирно живут все нации. С одной стороны – сосед-грек, с другой – крымский татарин, посередине украинец и русский. Все в мире и согласии проживают, и мечети, и православные храмы соседствуют. И никаких проблем нет. Есть только спекулянты, которые пытаются искусственно создать некую проблему, распиарить ее, сказать, что есть ущемление национальности. Нет никакого ущемления.

– Напомню, у нас в гостях Наталья Ващенко, пережившая в Крыму контакт с ФСБ. Наталья, какие ощущения у вас сейчас, когда вы были вынуждены так быстро уехать?

Ващенко: Чисто по-человечески – отвращение. Почти ненависть к людям, которые так поступили. Это даже не люди. Тоска по Родине, по любимому городу, по маме.

– Что вы можете посоветовать крымчанам, которые живут на материке, но хотят приехать в Крым?

Ващенко: Не берите с собой гаджетов, закрывайте соцсети вплоть до удаления страниц. Ведите себя спокойно, наслаждайтесь морем, природой. Никаких разговоров, которые могут спровоцировать на донос. Не везите никакой информации – ни в руках, ни на каких-либо носителях.