Тема подростковых суицидов в России нужна для запугивания общества – психолог

На прошлой неделе в российской «Новой газете» вышел материал о подростковых суицидах, спровоцировавший мощную информационную волну. Из статьи следует, что в закрытых группах одной из популярных в России социальных сетей подростков подталкивали к суициду. О том, как защитить своих близких от дурного влияния и что может скрываться за запугиванием общества детскими самоубийствами, говорим с психологом, старшим научным сотрудником Института психологии Национальной академии педагогических наук Украины Павлом Дитюком.

​– На прошлой неделе в информационном пространстве прежде всего России кипела тема подростковых суицидов. Якобы тинейджеров стали подталкивать к самоубийствам через социальные сети, и это вдруг стало общенациональной темой.

СТО СЛОВ ПО ТЕМЕ

16 мая в российской «Новой газете» публикуется расследование. Журналист Галина Мурсалиева утверждает, что детей к суициду подталкивают через сеть Интернет. Якобы здесь существуют даже «группы смерти» – например, во «Вконтакте» подростков намеренно доводят до суицида. Расследование журналист иллюстрирует историями с измененными именами. Родителям рекомендуют следить за детьми и дают советы, как распознать, не состоит ли ребенок в подобной группе. Статья вызывает огромный резонанс. В Роскомнадзоре заявляют, что проверят изложенные факты. Член Совета Федерации Елена Мизулина предлагает наказывать владельцев социальных сетей, пропагандирующих суицид. У автора статьи тут же появились оппоненты среди коллег. Сайт «Медуза» подвергает сомнению количество суицидов и компетентность автора, а также наличие в статье профессиональных комментариев. Журналисты издания «Лента.ру» упрекают коллег в том, что те не обратились к администраторам подобных групп и не попытались прояснить ситуацию. По их мнению, в статье нет комментариев специалистов, а единственный эксперт – психолог Тимур Мурсалиев, сын автора расследования. С Интернетом или без, однако Россия остается мировым лидером по подростковому суициду. По данным Всемирной организации здравоохранения, средний показатель самоубийств среди российских подростков – 20 случаев на 100 тысяч человек. Это в три раза превышает показатель по всему миру.

Радио Крым.Реалии/ Могут ли соцсети подтолкнуть к самоубийству?

– Моя первая ассоциация со статьей в «Новой газете» – это конец 80-х и начало 90-х, когда еще советская пресса, в частности, издания вроде «Аргументов и фактов», начали публиковать страшилки вроде материалов о том, что в московском метро живут огромные крысы размером со свинью. Мурсалиева пишет о 130 подростках, которые якобы под действием информации из соцсетей ушли из жизни за последние полгода. Как бы вы охарактеризовали это явление, Павел?

Дитюк: Так получилось, что одна из первых прочтенных мною книг по психологии – работа известного американского психолога Роберта Чалдини «Психология влияния». Одна глава была посвящена подростковым самоубийствам. Это было примерно в 1990 году. Глава называлась «Подражай мне, подражай». В ней говорилось о том, что многие вещи носят массовый характер, и само по себе появление сообщений о каком-то событии провоцирует подобные события.

– Примерно как самосбывающийся прогноз? К примеру, если мы говорим, что люди выводят деньги из банковской системы, они это слышат и действительно начинают выводить деньги.

​Дитюк: Да. Потому в том, что происходит в России, ничего нового для науки нет. Я изучил статистику и не увидел, чтобы она изменилась. Количество подростковых суицидов в России действительно высокое, но никакого всплеска не произошло – исключительно в информационном поле. Кому-то стало выгодно раскрутить эту тему. Самоубийство детей – это страшно. Но почему именно сейчас стало выгодно эту тему поднимать?

– Вы сказали, что всплеска детских самоубийств нет. 130 подростков за полгода в стране с населением в 130 миллионов – это все же небольшая цифра.

Дитюк: Конспирология хороша тем, что можно вытащить любые совпадения и придать им вид квазиобъективности. Тема подростковых суицидов, в том числе скрытых, когда подростки начинают заниматься рискованными видами спорта или деятельности, известна даже в относительно благополучном с точки зрения тех, кто сейчас поднимает эту тему, Советском Союзе. Был же великолепный советский фильм «Вам и не снилось». Это фильм о скрытом суициде – о том, как подросток, чья любовь не одобряется родителями, вынужден выпасть из окна. Картина очень неоднозначна, но вот произведение, по которому она снята, гораздо более однозначна. Тема суицида более чем явна.

– Возможна ли ситуация, когда при работе в соцсетях подростков можно подтолкнуть к суициду?

Дитюк: Думаю, да. Подростки – один из очень незащищенных слоев населения, они склонны к этому. Дело в том, что представление о смерти у многих подростков окончательно не сформировано. Для них суицид – это аргумент в споре, доказательство серьезности намерений, они мыслят, словно после суицида есть еще некое «потом».

– «Назло маме отморожу уши»?

Дитюк: Именно. А потом вот эта мама увидит, и мы с ней сможем договориться. Известно, что многие подростки совершают суицид так, чтобы он не был реализован.

– Может, они просто не знают, сколько нужно съесть таблеток, чтобы умереть? Либо же это подсознательная неготовность уйти из жизни?

​Дитюк: Любовь к жизни тоже никуда не денешь. Ну как утаить информацию о количестве таблеток в эпоху открытого Интернета? Но многие действия носят демонстративный характер. Подростки предъявляют суицид как аргумент в споре, от которого мы должны их отговорить и договариваться на «серьезных» условиях. Но так бывает не всегда.

– Что должно происходить в жизни подростка, чтобы он пошел на настоящий суицид?

Дитюк: Я не могу дать ответ, ведь подростки воспринимают жизнь совершенно не так, как их родители. Оценить значимость того или иного эпизода для подростка мы не можем. Суицид происходит тогда, когда диалога нет, и единственный способ достучаться до взрослых – совершить подобное действие.

– В статье, которую мы обсуждаем, и публикациях в других медиа, появившихся после, я заметил такую деталь. Почему-то активно советуют больше контролировать, что делают в Интернете подростки. Может ли контроль сработать?

Дитюк: Конечно, но в любую сторону. Когда вы покушаетесь на личную жизнь подростка, то можете получить обратный эффект. Я смотрел комментарии к той статье в «Новой газете». Некоторые люди так и писали: если бы я только узнал, что родители читают все мои переписки, это подкрепило бы веру в то, что мир враждебен, и делать в нем нечего.

– Меня очень волнуют комментарии, в частности от наделенных властью людей, что Интернет нужно ограничить, раз он провоцирует суициды. Может ли этот информационный шум быть прикрытием для еще большего закручивания гаек в соцсетях?

Дитюк: В статье очень активно раскручивается одна тема. Существовала в сети группа, которая называлась «Разбуди меня в 4:20». Это время, когда подростки без контроля взрослых могут проснуться, выйти к компьютеру и любым образом осуществлять коммуникативную активность. В 6 утра они ложились спать. Симптомом было то, что они плохо просыпались. Если бы я захотел закрыть Интернет, к примеру, с 10 вечера до 7 утра, я бы не придумал лучшей темы.

– Группами, описанными в «Новой газете», руководили люди с немалыми психологическими навыками. Кроме того, должны были быть деньги на то, чтобы оплачивать их работу. Кому была бы выгодна работа подобной группы?

​Дитюк: Тему раскручивают множество изданий, но локомотивы – либеральное радио «Эхо Москвы» и либеральная «Новая газета». Это тоже очень характерно для России. Вроде бы либеральные издания, частично сочувствующие оппозиционным силам, занимаются запугиванием общества. Как лучше запугать общество, как не известиями о готовящихся смертях детей? Запуганным обществом управлять гораздо легче, а запугивать лучше не через издания Компартии России, а через якобы либеральные СМИ. По моему мнению, за последние пару лет и «Новая газета», и «Эхо Москвы» очень сильно сместились вправо.

– Приходя на массовое мероприятие, человек в каком-то смысле утрачивает индивидуальность и ведет себя, как часть толпы, а толпа ведет себя как жидкость. В Сети может быть нечто подобное?

Дитюк: Безусловно. Во внеличностном общении действуют те же механизмы, хоть и слабее. Посмотрите, подростки вступают в некие группы и принадлежат к ним, имеют какие-то рейтинги, статус в этом сообществе, хотят быть там избранными.

– Каждого ли подростка можно довести до суицида? От чего это зависит? Ведь в статье описаны и не проблемные семьи, где все нормально.

Дитюк: Что значит – не проблемные? В статье, к примеру, описывается семья, где папа – сотрудник отряда милиции особого назначения, 40 лет, на пенсии, мама – психолог, не сумевшая построить контакт с собственной дочкой. Проблемная или не проблемная семья? Кроме того, проблема подростков артикулируется современным обществом. У них нет задач, которые они вынуждены выполнять в ежедневной жизни семьи. Возьмем Средние века. У подростка были реальные задачи – например, они отвечали за младших детей. Вот я, например, я не могу покончить с жизнью – мне в 16:00 нужно забрать дочку из садика. Есть обязанности, от которых нельзя уклониться. Суицид проявляется, когда таких обязанностей нет.

– Можно ли считать обязанностью для подростка выучить уроки на завтра?.

Дитюк: Что является результатом выполненного задания? Результат неочевиден. Это рутина. Решена задача, и что? Какой ощутимый результат?

– Кто же может быть бенефициаром всей этой информационной волны?

Дитюк: Бенефициары – те, кто получит от этой волны пользу. Какая польза от запугивания общества? Управляемость. Те, кому нужна управляемость общества, и есть бенефициары.

– К чему это может привести?

​Дитюк: Основное место опасности – соцсети, основной способ – увеличение контроля. Вот главный посыл этой кампании.

– Тогда почему этот контроль не был запущен раньше? Еще с начала 2000-х в России принимались специфические законы по мониторингу телекоммуникаций.

Дитюк: Если позволите немного конспирологии, скажу – следующий шаг очень простой. Это ограничение соцсетей вообще. Не высказываний в них, а сетей как таковых. Чем меньше неподконтрольных способов коммуникации, тем легче работать с обществом через подконтрольные.

– Что бы вы посоветовали родителям, воспитывающим подростков?

Дитюк: Подростки должны чувствовать, что они вовлечены в реальную жизнь семьи, что они решают реальные задачи. Проблемы возникают там, где подростки этого не чувствуют, и должны как-то доказывать свою значимость. Нужно дать им доказать это другим способом, дать возможность видеть реальные результаты своей деятельности. И помните, что в условиях информационной войны коммуникация разворачивается таким образом, что все мы без исключения становимся объектами этой войны. Все, что звучит по радио – украинскому, русскому, любому – это пропаганда. Так к этому и относитесь.