Аскар Акаев: Крым – это чисто, исключительно русский проект

Аскар Акаев, первый президент независимого Кыргызстана, занимал этот пост 15 лет. Его долгое правление закончилось в 2005 году – он лишился власти в результате массовых протестов во время так называемой «Тюльпановой революции». С того времени Акаев живет в России.

Сейчас ему 71 год, и он вернулся к своей первой профессии физика. Поскольку Акаева лишили неприкосновенности, в Кыргызстан он вряд ли вернется. Он называет Москву своим вторым домом и полностью одобряет политику России в Украине и на постсоветском пространстве в целом.

Аскар Акаев: Россия – это моя вторая Родина (видео)

Интервью записывалось в июне 2015 года.

– Мы записываем интервью в прекрасном здании Дома ученых в Москве. Вы как ученый очень активны в последние годы, Вас избрали членом Лондонского математического общества, Вы читаете лекции в Потсдамском научном Институте климата в Германии. Вы предсказали финансово-экономический кризис лета 2011 года. А можете сделать прогноз, в каком состоянии через два года будет российская экономика?

– Через два года российская экономика будет в лучшем, гораздо лучшем состоянии, чем сегодня, я думаю, дно кризиса Россия преодолеет в этом году и в следующем году пойдет на подъем.

– А если продолжатся военные действия на Востоке Украины, то как это повлияет на состояние российской экономики?

– Как известно, Россия не является на сегодняшний день участником военных действий, ни в юго-восточной Украине, ни в какой-либо другой точке мира… Надеемся, что так оно будет и дальше, поэтому я не вижу… я даже провел исследование, исследовал, как повлияют возможные долгосрочные возможные санкции со стороны Запада, даже это, потому что у России все-таки колоссальные, прежде всего, человеческие ресурсы, ну а о природных ресурсах весь мир хорошо знает. Поэтому я убежден, что россияне мобилизуются и решат проблемы, и экономика России пойдет на подъем – в этом у меня нет никакого сомнения.

– Господин президент, наш проект называется «Россия и я». Какая она – Ваша Россия? Могли бы Вы назвать три имени российских политиков – теперешних, из прошлого – которые олицетворяют Вашу Россию?

– Ну, если назвать три имени, то, конечно же, это те политики, лидеры России, с которыми мне посчастливилось работать, начиная от 1985-го года, за последние 30 лет. Конечно, Михаил Сергеевич Горбачев, Борис Николаевич Ельцин и Владимир Владимирович Путин. Я думаю, что сегодня именно Путин олицетворяет внешнюю и внутреннюю политику России самым достойным образом.

– Могли б Вы назвать три имени политиков, которые представляют не «Вашу Россию», которым Вы бы руку не подали?

– Вы знаете, у меня нет такой проблемы, потому что я сегодня в основном вращаюсь в мире науки, образования. Я общаюсь в основном с учеными, преподавателями университетов. С политиками у меня редкие встречи, которые проходят в непредсказуемых местах, недавно в консерватории на концерте я встретился с одним из политиков. Поэтому встреч нет, и проблем у меня нет, подавать – не подавать.

– Когда в 2005-м году Вы вынуждены были покинуть Родину, почему вы выбрали Россию? Вы рассматривали возможность уехать в Казахстан, в Беларусь, в страны Европейского Союза?

– У меня, собственно говоря, альтернативы России не было, потому что действительно Россия – это моя вторая Родина. Здесь я провел самые лучшие годы, 18 лет в Ленинграде, ныне Санкт-Петербурге – я там учился, работал, прошел путь от студента до профессора. Я считаю, что Россия – моя вторая Родина, потому что здесь я стал научным работником, здесь я обрел семью, здесь, в Ленинграде, родились мои старшие дети, дочь и сын, они, в общем-то, ленинградцы, рожденные в Ленинграде, поэтому… какой-то альтернативы России не было. Вот вы задали очень хороший вопрос – какова моя Россия. Моя Россия – это мир русской науки, мир великой русской культуры, поскольку я сам являюсь по образованию математическим физиком, это прикладная математика, физика. Конечно же, я обязан становлением российской науке.

– Как Вы считаете, почему беглый президент Кыргызстана Курманбек Бакиев выбрал Беларусь? После этих четырех лет, как приютил его Александр Лукашенко, изменилось ли Ваше отношение к нему?

– Нет, я не тот человек, который меняет отношение в связи с конъюнктурными событиями, то ли это по политическим, то ли по другим мотивам. Известно, что сам Лукашенко всегда утверждал, что они люди, близкие по духу, что у них одинаковые взгляды в политике, что у них одинаковое отношение к власти – поэтому, наверно это закономерно, что Бакиев оказался именно в Беларуси.

– Как бы вы объяснили, что в Кыргызстане рейтинг Владимира Путина, по данным консалтинговой канадской компании «M-Vector», в начале 2015 года составлял около 90%, даже больше, чем в России в то время. Чем вы это можете объяснить?

– Я думаю, что это закономерно. Во-первых, Владимир Владимирович Путин является сильным, ярким политиком. Если я не ошибаюсь, журнал «Тайм» даже дважды признавал Путина лучшим политическим лидером мира, отдавая предпочтение даже перед президентом Соединенных Штатов Америки Обамой. Что касается Кыргызстана, то я прекрасно понимаю кыргызстанцев, моих соотечественников. Кыргызстан получил независимость, суверенитет в преддверии третьего тысячелетия, и конечно, очень дорожит этим. Они видят, что Владимир Владимирович Путин твердо защищает суверенитет России, поэтому для них это хороший пример. Кыргызы тоже хотят, чтоб их президент так же твёрдо защищал интересы Кыргызстана, суверенитет Кыргызстана, как это делает президент Путин в России. А в-третьих, есть и причины земного свойства, потому что в Кыргызстане экономика находится сейчас в очень плачевном состоянии, людям надо выживать, люди связывают свои надежды с более тесным сотрудничеством с Россией.

– В одном из интервью Вы говорили, что гордитесь тем, что вашим последним президентским приказом был приказ «не стрелять» в марте 2005-го года. Я Вас процитирую: «Приказы некоторых президентов в арабском мире стрелять по соотечественникам обернулись национальными катастрофами, опаснейшим региональным пожаром». В Украине на Майдане был дан приказ стрелять, и сейчас на востоке Украины фактически идет война. Скажите, какую ошибку допустил Виктор Янукович тогда? Если сравнить – конечно, не совсем корректное сравнение, но все же – если сравнить то, что произошло с Вами и то, что произошло с Виктором Януковичем, вы оба сейчас находитесь в России: в чем принципиальная разница?

– Прежде всего, насколько мне известно, как раз Янукович не отдавал приказа стрелять, и как выясняется, стрельба в общем-то была в спину. Это сами организаторы Майдана организовали, чтобы, конечно, добиться эскалации событий – это первое. Во-вторых, самая большая ошибка Януковича в том, что он подписал этот так называемый меморандум с тремя западными министрами иностранных дел о сдаче власти, хотя у него был горький опыт, за десять лет до этого он тоже сдавал практически выигранную власть Ющенко. И это было тоже под давлением, в третьем туре выборов, не предусмотренном Конституцией Украины. Я считаю, что это была его большая ошибка. Но что касается сравнений историй до и после этих переворотов, то я абсолютно не вижу никаких параллелей. Я считаю, что ничего общего между нашими историями нет и не может быть. Мы из разных миров. Я из мира науки, я вернулся в науку, а Янукович был родом из чиновничьего рода, наверно, он вернется туда же.​

– Поменялось ли ваше отношение к России, к ее лидерам после аннексии Крыма и военного конфликта на территории Восточной Украины?

– Ну если и изменилось отношение, то только в лучшую сторону. Я объясню почему. Во-первых, я считаю, что конфликт в юго-восточной Украине полностью лежит на совести руководства Украины во главе с президентом Порошенко, это они развязали эту войну против собственного народа. Что касается Крыма…

– А Крым чей?

– Крым российский. Я в этом абсолютно убежден. Любой человек, сведущий в мировой истории, в истории Российского государства вам скажет то же самое. Крым – это чисто, исключительно русский проект. Волюнтаристское решение Хрущёва передать его не было оформлено по букве и духу Конституции Советского Союза, это просто волюнтаристский жест Хрущева. Я думаю, что не было на него второго Сталина. Если бы даже сегодня ожили сэр Уинстон Черчилль и президент Рузвельт, они бы тоже сказали, что Крым – русский.

– А вы могли бы русский язык назвать своим родным наравне с кыргызским?

– Безусловно.

– А сны видите на каком языке?

– Я – научный работник, и когда я размышляю о проблемах науки, я думаю на русском языке, ну никак не на кыргызском. Мой научный язык – это русский язык. В другой жизни, политической, я могу размышлять и на родном кыргызском языке, но что касается основного моего занятия, научного исследования, то только русский язык. Он для меня родной. Я пропагандировал русский язык, и вы знаете, что я добился, чтобы в Конституции Кыргызстана был закреплён официальный статус русского языка. Меня тоже очень много критиковали кыргызские националисты и в 90-е годы, и сегодня, но зато… Вы знаете, будучи в России, я очень много встречаю нашей молодёжи (и в Ленинграде), и молодежь меня благодарит. Знаете, за что, в первую очередь? За то, что я добился официального статуса русского языка. Они знают, они все хорошо владеют русским языком, мои кыргызстанцы, а их миллион сегодня в России, миллион. Я с большим удивлением узнал, что они считают, что это главное их конкурентное преимущество здесь.

– Вы неоднократно говорили о том, что вернулись бы на родину и вернетесь, «когда в стране будет конституционный порядок, когда в стране будут соблюдаться права и свободы, и будет обеспечена личная безопасность вам и семье». Обсуждали ли Вы сейчас с теперешними властями Кыргызстана возможность вашего возвращения и вашей неприкосновенности? Есть ли такие гарантии?

– Конечно, обсуждал.

– Какой у Вас статус в Кыргызстане?

– Если говорить о статусе, то я являюсь экс-президентом Кыргызстана, никто меня этого статуса в конституционным порядке не лишал. Вы знаете, лишить меня статуса может только парламент. Поэтому Бакиев первым делом озаботился тем, чтобы лишить меня статуса экс-президента, но тогда его же парламент проголосовал против. Так что я остаюсь экс-президентом. Да, такое решение о лишении статуса было принято временным неконституционным правительством Кыргызстана во главе с Отунбаевой, я считаю, что это временное правительство состояло из политических авантюристов. И их решение, конечно, не является конституционным, потому что оно не проходило через парламент.

– Если Вы вернетесь сейчас, это будет безопасно для Вас?

– Нет, конечно, если говорить о неприкосновенности, конечно, надеяться на это не приходится, потому что Кыргызстан десять лет назад перестал быть правовым государством, там правят революционные лидеры, сначала Бакиев, потом Отунбаева, теперь Атамбаев. Вот они трое как раз возглавляли мартовский государственный переворот 2005-го года. С той поры Кыргызстан перестал быть правовым государством. А раз не правовое государство, то о какой неприкосновенности можно говорить.

– А какие все-таки преимущества у бывшего президента?

– Свобода. Я свободный человек, я занимаюсь теми проблемами, которые меня интересуют, и получаю от этого огромное удовлетворение, наслаждение, наслаждаюсь свободой. Я сразу вернулся в свою родную стихию, я занялся научной работой, я должен сказать, что я отдавал все силы, потому что, начав вторую научную жизнь, мне нужно было показать, прежде всего, себе, друзьям, что я еще не сказал последнее слово в науке...

Читайте и смотрите также полную версию интервью в спецпроекте «Россия и я»