Российская власть всякий раз загоняет общество в рамки и кордоны – российский журналист

Год назад, 27 февраля 2015 года, в Москве был убит оппозиционный российский политик Борис Немцов. Как в разных городах России почтили память Немцова и помнят ли об этой дате крымчане – об этом говорим с корреспондентом российской службы Радио Свобода Мумином Шакировым, российским независимым журналистом Александром Сотником и общественной активисткой из Севастополя Маргаритой Литвиненко.

​

В минувшую субботу в Москве, Санкт-Петербурге и других городах прошли акции в память о годовщине со дня убийства оппозиционного российского политика Бориса Немцова. Небольшой митинг был даже в Киеве, цветы принесли в том числе под российское посольство. Самый массовый марш состоялся в Москве. По данным «Белого счетчика», на шествие памяти Бориса Немцова пришли 23 тысячи человек. «Белый счетчик» – это способ подсчета участников акций, когда возле входа в разрешенное пространство для проведения акции стоят люди с механическими сумматорами и нажимают на кнопку каждый раз, когда мимо них проходит какой-то человек. российское МВД оценило количество участников в 7 с половиной тысяч. Борис Немцов неоднократно выступал в поддержку Украины и считал незаконной аннексию Крыма. Непосредственно перед смертью он был одним из организаторов Марша мира, который состоялся год назад, 1 марта 2015 года. Отдельная колонна на марше должна была идти с портретами украинской летчицы Надежды Савченко, которая тогда содержалась в СИЗО и объявила голодовку. Вот что сказал Борис Немцов в своем последнем интервью за два часа до гибели – тогда он включался по телефону в эфир украинской радиостанции «Вести» и рассказывал о том, можно ли давить на президента России Владимира Путина.

Немцов: Вообще уровень садизма, уровень жестокости по отношению к Надежде зашкаливает. Уж на что мы в Москве, в России ко всему привыкли, но к такому поведению Путина привыкнуть, конечно, невозможно. Я имею в виду то, что, во-первых, она действительно в любой момент может умереть, а, во-вторых, она символ сопротивления Украины. И, если, не дай Бог, с ней что-то произойдет, не только Путин будет проклят, но и очень многие будут связывать это с русскими, чего бы мне крайне не хотелось, это плохо. Очевидно, что ее именем будут названы города, площади. Все это ужасно. Можно ли давить на садиста Путина? Можно, но тогда в защиту Нади в Москве должны выйти миллион человек.

Радио Крым.Реалии/ Год без Немцова

– С нами на связи корреспондент российской службы Радио Свобода Мумин Шакиров. Мумин, 1 марта 2015 года миллиона человек на марш, который организовывал Борис Немцов, не вышло– несмотря на то, что после его убийства градус напряжения сильно возрос. Позавчера вы были на шествии в память о Борисе Немцове. Участники «Белого счетчика» насчитали на акции 23 тысячи человек, МВД – 7 с половиной. Сколько людей было, по вашим ощущениям, и какие были основные месседжи на этом митинге?

Мумин Шакриов

​Шакиров: Я готов поверить «Белому счетчику» – 23-25 тысяч человек на это шествие пришло. Что касается данных полиции – мы же понимаем, что полиция выполняет политические заказы, и поэтому доверять этим данным не следует. С другой стороны, участники акций всегда шутят: если число заявленных не превышает число присутствующих, то штрафа не будет. Бывали случаи, когда заявляли 5 тысяч участников, а приходило 10. Помню, тогда речь шла о штрафе, но на это закрывали глаза. Что касается участников – конечно, пришли в основном те, кто поддерживал и поддерживает оппозиционное движение. В то же время среди шествующих было немало людей, которые исходят из принципа, что в такой день нельзя просто сидеть дома. Необязательно они поддерживали идеи Бориса Немцова или голосовали за него в разные годы. Просто порядочный человек не может сидеть дома в этот день. Многие из тех, с кем я беседовал, именно так объясняли свое присутствие в центре Москвы 27 февраля. Еще один момент касательно ощущений и настроений. Конечно, люди подавлены, потому что гайки закручиваются все больше и больше. Людей начали сажать за лайки в Фейсбуке, за высказывания – то, чего раньше не было. Совсем недавно посадили Илью Дадина, активиста, который вышел на пикет и держал плакат над головой. За это раньше тоже не сажали. За этот год, после убийства Немцова, скажем, атмосфера еще больше ухудшилась. Людям стало все сложнее и сложнее протестовать. Есть, конечно, страх оказаться за решеткой. Я беседовал с разными людьми, и, конечно же, никто не ожидает никакого послабления. Все говорят о том, что гайки будут и дальше закручиваться. Вопрос – как можно дальше протестовать и выражать свои мысли и взгляды. Естественно, всегда будет часть людей, которые будут идти до конца. На мосту, когда была минута молчания памяти Бориса Немцова, я беседовал с его единомышленником и соратником Ильей Яшиным. Он сказал: да, страшно, но у нас другого варианта нет, и мы будем продолжать протестовать, потому что мы живем в своей стране, а, если ты из своей страны никуда не собираешься уезжать, ты должен бороться. Такова была его мысль.

– Я предлагаю послушать фрагмент заявления Ильи Яшина, соратника Бориса Немцова и заместителя председателя партии «Парнас».

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

​Яшин: Главный смысл в убийстве Немцова, главный мотив заключался в том, что, по сути, это был теракт. Что такое теракт – это демонстративное убийство, расправа, которая направлена на то, чтобы запугать людей, запугать общество. В этом смысле убийство Немцова очень точно подходит под это определение. Его убили для того, чтобы запугать ту часть российского общества, которая не согласна с политикой Путина, которая хочет альтернативного курса для своей страны, которая хочет видеть Россию иной. Несмотря на все давление, вышли десятки тысяч людей и показали, что мы не боимся. Это главное, что сегодня люди продемонстрировали: мы не боимся, нас не удастся запугать. И террористы, которые убили Немцова здесь, на мосту, не достигли своей цели.

– Мумин, на фото и видео я видел, что на акции памяти Бориса Немцова были украинские флаги и крымскотатарский флаг, даже выкрикивались проукраинские речевки, в том числе «Слава Украине!». Зачем это и как это работает в центре Москвы?

Шакиров: Как раз, когда я проходил через металлоискатели, волонтеры с «белыми счетчиками» мне немного об этом рассказали. Один из активистов, которого я знаю лично – он дежурит на Большом Москворецком мосту, соблюдает чистоту и порядок на народном мемориале – развернул украинский флаг и начал им размахивать. Я спросил, как он его пронес, не было ли проблем. Он сказал: нет, по закону мне не могут запретить нести украинский флаг, потому что есть государство Украина, у него есть посольство в Москве. Формально, конечно, полицейские ему ничего не сделали – хотя наверняка кому-то это не понравилось. Что касается украинских флагов, атрибутов и речевок, никто не усмотрел в этом провокации. Единственное – забрали активиста по имени Роман, который надел резиновую маску Путина, несколько страшноватую, с лицом убийцы. Его задержали, но потом отпустили. Когда такие марши согласовываются с властями, конечно, какие-то слишком радикальные выходки могут пресекаться, но в целом внутри этого шествия люди были достаточно свободны. Поэтому могу сказать, что марш прошел без эксцессов.

– С нами на связи российский независимый журналист Александр Сотник. Александр был одним из участников альтернативной акции в память о Борисе Немцове «Марш без кордонов». Дело в том, что, по российскому законодательству, чтобы провести массовую акцию, нужно получить разрешение, что является явным отличием от украинского законодательства. Кроме того, места проведения акции огораживаются специальными заборами. Вход на место проведения акции – исключительно через рамки безопасности, акцию охраняет полиция. Александр, вы и еще около 30 человек не пошли на основной марш памяти Немцова и провели собственный «Марш без кордонов». Расскажите, в чем смысл этой акции и как вам удалось ее провести.

Александр Сотник

​Сотник: Акцию организовывал не я, а известный диссидент и журналист Александр Подрабинек. Он бросил клич, и я живо на это откликнулся. Поймите, дело в том, что власть всякий раз загоняет общество в эти рамки, кордоны, и, простите, под конвоем лично мне как гражданину ходить надоело. Тем более, что я прекрасно понимаю: всякий раз, соглашаясь выходить под конвоем, общество все больше и больше к этому привыкает. Ему постоянно говорят: «Не смей!». И вот это соглашательство лично для меня более не допустимо. Это развращает власть и просто превращает общество в пыль, в ничто. В последнее время стали говорить о том, что якобы Путин не знал, понятия не имел, кто убил Немцова. Вы знаете, в нашей стране подобные решения подобного уровня принимает только один человек. Достаточно вспомнить дело Литвиненко. Я себе представляю, как это было. Скорее всего, на бытовом, бандитском уровне, услышав эту характеристику от Бориса, «он шлепнутый» – я смягчаю формулировку – Путин вызвал какого-нибудь Золотова и сказал: ах, я шлепнутый, так я его шлепну. Вот и все. А дальше уже Золотов спустил это Кадырову. Это все делается на бытовом бандитском уровне. Это моя позиция.

– То, что вы говорите, подтверждается расследованием, которое провела «Новая газета». Они тоже считают, что прямым заказчиком убийства Немцова был Кремль. Александр, сейчас в России нет единства оппозиции, однако какой-то намек на ее единение произошел как раз на разрешенном субботнем митинге под кордоном, как вы его называете. Или же вы считаете, что это показное единство, и оппозиционеры просто зарабатывают электоральные баллы?

​Сотник: Да, я считаю, что партия «Парнас» совершенно себя дискредитировала. Тем более, правая рука господина Михаила Касьянова, господин Константин Мерзликин, произнес совершенно мерзкую фразу. Он сказал, что, «с другой стороны, этот день даже какой-то праздничный». Ну ничего себе, праздничный – год назад убили Бориса Немцова! Вот эти хождения с шариками, улыбочки, селфи… Вы меня простите, я, наверное, чего-то не понимаю в этой жизни, но о каком единении с этой партией «Парнас» может идти речь после этого?

– Борис Немцов в своем последнем перед убийством интервью сказал: для того, чтобы давить на Путина, нужно, чтобы на улицы вышел миллион человек. Как вы считаете, возможна ли ситуация, когда в Москве выйдет миллион человек, и подействует ли это на Путина?

Сотник: В России все возможно. А на Путина можно подействовать только одним-единственным образом. Я не буду называть, что нужно для этого сделать.

– С нами на связи из Севастополя общественная активистка Маргарита Литвиненко. Маргарита, были ли в годовщину убийства Бориса Немцова какие-то акции в Севастополе или в Крыму вообще?

Маргарита Литвиненко

​Литвиненко: В Севастополе точно не было никаких акций, потому что здесь запрещены любые акции вообще. У нас действует режим чрезвычайного положения. Кроме того, по российскому законодательству, по которому мы сейчас вынуждены жить, запрещены любые несанкционированные акции. Так что не разрешается вообще ничего – кроме, конечно, парадных выставок военной техники, как на 23 февраля. В прошлом году, когда убили Бориса Немцова, была одна незаметная акция на остановке на улице Очаковцев: активисты приклеили фотографию, положили цветы. Но тут же российские активисты-казаки все это сняли. В этом году не было никаких акций памяти Немцова.

– А готовы ли были, хотели ли люди, с которыми вы общаетесь, провести какие-то акции? Или имя Бориса Немцова для Крыма не настолько значимо?

Литвиненко: Сейчас складывается интересная ситуация: люди понимают, что так, как сейчас, жить нельзя – это и гонения предпринимателей, и наступления на гражданские права. Но в то же время многие обыкновенные люди в том же Севастополе находятся под воздействием российского телевидения и не понимают, зачем проводить акции. Хотя и понимают, что Немцова убили несправедливо. Те, кто занимает активную гражданскую позицию, однозначно провели бы акцию, вышли бы на нее, в том числе много молодежи. Но тут сейчас вообще ничего не разрешают проводить.

– Год назад, сразу после гибели Бориса Немцова, вы собирались провести единичную акцию. Расскажите об этом.

​Литвиненко: В прошлом году намерения провести акцию были. Однако полноценной акции не было, потому что полиция задерживала всех, кто пытался выйти с портретом Немцова к памятнику Нахимову. А в этом году ввели режим чрезвычайной ситуации.

– Как вы считаете, если в Москве и Санкт-Петербурге разрешили провести акции в память Немцова, почему настолько жестче правила в Севастополе?

Литвиненко: Москва и Питер не находились в составе другого государства. Это как были, так и есть российские города. А здесь все намного жестче. Это невозможно понять, не побывав здесь и не увидев это. Поэтому то, что разрешат провести в Москве и Питере, потому что понимают, что там придет много людей, и это как были, так и есть российские города, то здесь власть намного жестче относится к любым проявлениям общественной активности.