Запрет Меджлиса может коснуться каждого – правозащитница

Российская прокуратура Крыма пытается через суд запретить работу Меджлиса крымскотатарского народа – соответствующий иск подала Наталья Поклонская. Что это означает и кого коснется, а также каковы подробности уголовного «дела 26 февраля» – об этом говорят первый заместитель главы Меджлиса Нариман Джелял, российская правозащитница Александра Крыленкова и крымский адвокат Эмиль Курбединов.

​

В нашем распоряжении есть иск на десяти страницах, который передала российский прокурор Крыма Наталья Поклонская. В нем она просит суд запретить деятельность Меджлиса крымскотатарского народа. Меджлис – это не только те 30 членов, которые указаны на официальных страницах, это еще меджлисы региональные, сельские, поселковые и так далее. Таким образом, иск может касаться огромного количества людей, которые либо сейчас принимают участие в самоуправлении крымскотатарского народа, либо когда-то принимали в нем участие.

Радио Крым.Реалии/ Запрет Меджлиса и «дело 26 февраля»

– С нами на связи первый заместитель главы Меджлиса крымскотатарского народа Нариман Джелял. Нариман, как вы считаете, к чему может привести дело, которое подготовила российский прокурор Крыма Наталья Поклонская?

Нариман Джелял

​Джелял: Судя по документам и тем аргументам, которые приводит Поклонская, говоря о желании запретить Меджлис, власти пытаются обобщить, и, говоря «Меджлис крымскотатарского народа», имеют в виду всю нашу систему, Курултай и Меджлис, которая, как вы упомянули, включает огромное количество представительских структур разного уровня. Вместе с тем, согласно нашим внутренним положениям, Меджлис крымскотатарского народа – это конкретный орган, избранный нашим национальным парламентом Курултаем в составе 33 человек. То есть, если говорить о запрете именно его, то только он может быть ограничен, запрещен и так далее. Но понятно, что, если такой запрет будет принят, различными методами будет ограничиваться деятельность любых представительских структур.

– Чего добиваются власти? Я процитирую предположение журналиста Айдера Муждабаева, считающего, что все, кто проявляет хоть какую-то активную позицию, вынуждены будут уехать из Крыма. По сути, это добровольно-принудительная депортация. А остальные будут просто бояться раскрыть рот?

​Джелял: И это тоже. Мы это уже проходили, когда в 2014 году из Крыма уехало огромное количество людей активных – это журналисты, общественные деятели, часть бизнесменов. Это люди, на которых оказывали определенное давление или у которых проглядывалась такая перспектива, и они решили покинуть Крым. Некоторые не покидали, как Ахтем Чийгоз, и сейчас находятся в СИЗО. В данном случае будет подобная ситуация. Если организацию называют экстремистской, то люди, которые будут пытаться что-то сделать от ее имени, также будут объявлены экстремистами, и к ним будут применены санкции Уголовного кодекса. Если человек хочет продолжать выражать определенную позицию, в данном случае – позицию Меджлиса крымскотатарского народа, он уже должен быть готов нести наказание или будет вынужден уехать. В любом случае, власти будут убирать людей, которые пытаются выражать определенные политические взгляды в Крыму.

– Поклонская ссылается на решение Курултая 1991 года и говорит, что еще тогда якобы было положено начало экстремистской деятельности. Более того, в документе, который она передала в том числе и вам, указывается, что, поскольку речь идет о людях, объединенных по одному принципу, а это крымскотатарский народ, это якобы может ущемлять интересы других граждан. Насколько обоснована эта позиция? Вчера вечером вы писали, что в этом документе много юридических неточностей.

Джелял: На самом деле в нем очень много глупостей. Такое отношение не ново – люди, которые разделяют мнение госпожи Поклонской в отношении крымскотатарского народа и его представительских структур, были и раньше. Мне кажется, любой здравомыслящий человек понимает: если кто-то объединяется на основе религиозного, расового, национального признака – это еще не означает угрозу, не означает, что люди являются экстремистами, фашистами и так далее. Хотя были в истории примеры, когда именно таким образом и происходило. Есть такие примеры и в современной России – огромное количество организаций, которые откровенно можно назвать фашистскими. Но нужно ведь смотреть, что делает эта организация, какие цели пропагандирует и так далее. Мы всего лишь объединяемся по национальному признаку и заявляем о своем желании воспользоваться правом на самоопределение, которое зафиксировано в международных документах, о стремлении восстановить попранные в результате депортации, геноцида 1944 года права, возродиться, развиваться и так далее.

– Вы апеллируете в том числе к положениям ООН о правах коренных народов, насколько я понимаю?

Джелял: Конечно. Крымскотатарский народ, Курултай, Меджлис всегда базировали свою деятельность исключительно на международном праве, на нормах законодательства той страны, в которой мы проживали. Долгое время это была страна Украина. Сегодня все эти нормы действуют и в российском государстве, но просто кому-то из каких-то соображений хочется превратно толковать те или иные положения.

– Поклонская также объясняет свой иск тем, что якобы в последнее время в ее ведомство поступают обращения от крымских татар с просьбой признать противоправной и провокационной деятельность незарегистрированного в России Меджлиса крымскотатарского народа. Именно поэтому Поклонская просит суд признать организацию экстремистской. Что это за представители крымскотатарского народа, которые якобы жалуются Поклонской?

​Джелял: Вы знаете, мы опубликовали этот документ. Это пять организаций. Пусть каждый сам это оценивает. Это люди, которые объединили вокруг себя несколько человек, и в попытке быть популярными, приобрести что-то и так далее, проводят определенную политическую деятельность. Никакой поддержки среди крымскотатарского народа они не имеют, их небольшое количество – «Къырым бирлиги», еще некоторые организации.

– Кстати, журналист Осман Пашаев вчера написал в фейсбуке, что даже те, как он их называет, «правильные» крымские татары, которые сейчас поддерживают деятельность российских властей в Крыму, все равно в своих биографиях в основном имеют строчки «делегат Курултая» или «заместитель главы Меджлиса», «член Меджлиса». Не боятся ли эти люди, что к ним тоже могут быть применены какие-то санкции?

Джелял: Я думаю, что такие люди всегда найдут выход. Это вопрос в первую очередь к ним, я не хочу даже это комментировать, потому что эти люди пытались в свое время интегрировать Меджлис в общественно-государственную систему России, и большинство членов Меджлиса и делегатов Курултая не дали этого сделать, стремясь сохранить Меджлис как представительский орган, свободный от какого-либо принуждения и несвободный только от мнения самих крымских татар, которые его избирали. Эти люди продолжали оставаться членами Меджлиса, хотя им много раз советовали его покинуть. Как они поступят в данном случае – пусть сами думают, мне абсолютно это неинтересно. Нужно понимать, что Меджлис крымскотатарского народа – это не только структура, это идея, это определенный символ, набор каких-то конкретных действий. И такие призывы с грубыми запретами ничего не изменят, потому что национальное движение всегда находило те или иные формы, которые соответствовали конкретному моменту истории, конкретным действиям власти. Я думаю, и в этот раз будет точно так же.

– У нас на связи российская правозащитница Александра Крыленкова, которая сейчас находится в Крыму. Александра, можете ли вы как правозащитник прокомментировать иск, который подала российский прокурор Крыма Наталья Поклонская, в котором она просит суд признать экстремистской деятельность Меджлиса крымскотатарского народа? Ведь в основополагающих документах, в том числе Конституции, Российская Федерация названа демократической страной, Меджлис – выборный демократический орган, и насколько это возможно в правовой системе России – запрещать деятельность огромного количества людей и приравнивать ее к экстремистской?

Александра Крыленкова

​Крыленкова: В последнее время все труднее комментировать процессы и действия властей в Крыму. В первую очередь надо сказать о том, что в России сейчас все чаще выдвигаются обвинения в адрес разных объединений – это касается нежелательных организаций, организаций-иностранных агентов и так далее. Почему-то власти начинают обвинять разные объединения людей, связанных совершенно по другим принципам. Бывают движения, представительные органы, самоорганизации, и почему-то в последнее время все чаще подобные обвинения выдвигаются в адрес таких людей – что, собственно, и произошло сейчас, когда Поклонская подала в суд на Меджлис, который не является организацией, и я считаю, что об этом нужно говорить в первую очередь.

– То есть Меджлис не является организацией, не является юридическим лицом в правовой системе РФ. Но мы же понимаем, что, по сути, под положения этого иска попадают не только 33 человека, которые входят в главный Меджлис крымскотатарского народа, но и все члены местных меджлисов. То есть это может коснуться очень большого количества людей. Что делать этим людям, по-вашему?

​Крыленкова: Это может коснуться каждого, как, собственно, и все предыдущие репрессии в отношении как крымских татар, так и украинских активистов и других жителей Крыма за последние два года.

– У нас на связи крымский адвокат Эмиль Курбединов. Какова перспектива «дела 26 февраля»? Эмиль, известно, что оно отправлено судом на уточнение. Что это за уточнение?

Курбединов: Речь идет об уточнениях, в частности, непосредственно действий, которые совершал Ахтем Чийгоз, и других неточностей – например, количества свидетелей и потерпевших в материалах дела не совпадает с количеством, указанном в обвинительном заключении. Суд усмотрел в этом препятствие для дальнейшего рассмотрения, и уголовное дело было направлено в прокуратуру. Прокуратура может отправить его опять на дорасследование.

– Означают ли эти недоработки, что дело разваливается? Или же это желание как можно дольше затягивать дело и содержать под стражей подозреваемых? Каковы, по вашему мнению, задачи у прокуратуры?

Курбединов: Гадать не буду. Но я вижу и положительные стороны в таком решении. Во-первых, все-таки ходатайство защиты было удовлетворено, и суд действительно усмотрел определенные нарушения и неточности в досудебном расследовании. На мой взгляд, это положительная тенденция. Конечно, этим можно воспользоваться и отработать какие-то неточности, ужесточить определенные моменты в этом деле. И это может быть. Но я все же склоняюсь к тому, что это положительная тенденция.

– Александра, почему вы считаете «дело 26 февраля» репрессией?

Крыленкова: То, каким образом до сегодняшнего дня суд рассматривал любые ходатайства защиты, позволяло говорить о том, что суд не принимает во внимание вообще никаких доводов. Кроме того, сам факт, что суд рассматривает дело по ситуации, произошедшей даже по российским законам на территории Украины и в отношении украинского общества, а не конкретной персоналии, очень странный.

Верховная Рада Украины официально объявила 20 февраля 2014 года началом временной оккупации Крыма и Севастополя Россией. 7 октября 2015 года президент Украины Петр Порошенко подписал соответствующий закон. Международные организации признали оккупацию и аннексию Крыма незаконными и осудили действия России. Страны Запада ввели ряд экономических санкций. Россия отрицает оккупацию полуострова и называет это «восстановлением исторической справедливости».