Епископ Симферопольский и Крымский Климент УПЦ Киевского патриархата (КП), в миру – Павел Кущ, родился 9 апреля 1969 года в Симферополе. Называет себя крымчанином в шестом поколении. Учился в Харьковском институте искусств и Киевской духовной семинарии, после которой и принял монашеский постриг с именем Климент. В июле 2000 года назначен епископом Симферопольским и Крымским, управляющим Крымской епархией. Удостоен высшей церковной награды – Орденом Святого Равноапостольного князя Владимира Великого третьей степени. После смены власти на полуострове живет фактически на два города – Симферополь и Киев.
О том, как в Крыму выживает Украинская православная церковь Киевского патриархата, прекратились ли преследования со стороны крымских властей, какую роль в судьбе УПЦ КП на полуострове сыграл Игорь Стрелков, и как священники ездят на службы вахтовым методом – об этом эфире Радио Крым.Реалии говорили с епископом Симферопольским и Крымским УПЦ КП Климентом.
Your browser doesn’t support HTML5
Радио Крым.Реалии/ Интервью с Архиепископом Симферопольским и Крымским Климентом
– В крымских медиа об Украинской православной церкви Киевского патриархата не говорят вообще – то есть даже меньше, чем о покойнике. Каково сейчас положение дел в Крымской епархии? Через что вам пришлось пройти за последние два года?
– То, что сейчас проходят богослужения в храмах Украинской православной церкви Киевского патриархата на территории Крыма, – на это святая воля Божья и его промысел. В 2016 году Крымская епархия будет отмечать 20-летие. Когда в 1996 году ее создавали, был всего один приход в Симферополе, в храме Cвятых Владимира и Ольги. К 2014 году в Крымской епархии было 50 приходов, из них 18 – действующих, служили 17 священников. Первые дни после начала февральских событий были очень напряженными. Я помню, что сидел в Управлении епархии и ждал ареста. Я должен был стать следующим после похищенных активистов Евромайдана Андрея Щекуна и Анатолия Ковальского. Тут я, конечно, хочу поблагодарить журналистов радио «Эхо Москвы», потому что они попросили у меня комментарий в прямом эфире. На следующий же день мне позвонил Игорь Стрелков, который представился советником российского главы Крыма Сергея Аксенова по безопасности и обороне. Меня пригласили в Совет министров и попросили больше не делать громких заявлений. Взамен мне выдали бумагу, которая гарантировала неприкосновенность на территории Крыма. При этом, по моей информации, Игорь Стрелков действовал с благословения Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла, так как та бумага была согласована с ним. Я не берусь утверждать, что это чистая правда, но вскоре они решили освободить Андрея Щекуна и Анатолия Ковальского, потому что на встрече я поставил вопрос об их судьбе. После этого настало относительное спокойствие. Приходы тогда все равно закрылись и в Саках, и в Красноперекопском районе, и в Керчи, и в Севастополе, и в Перевальном. У меня там дом сожгли. Священники в страхе выезжали из Крыма, бросали имущество, вывозили семьи.
– Приходы закрывались – или же их закрывали?
– Часть приходов у нас забрали, часть приходов мы закрывали сами, потому что часть имущества в них принадлежала украинским бизнесменам, а мы не хотели их подставлять. Потом возле кафедрального собора было выступление неизвестных людей в камуфляже… Все это длилось до сентября 2014 года, потом стало спокойнее. Много проблем нам создало так называемое Министерство имущественных и земельных отношений. Оно решило отобрать у нас Управление епархии, которое находится в одном здании с Фондом имущества. Выселить нас пытались на протяжении 21 года. Я сделал резкое заявление и на нескольких языках обратился к президентам России, Украины, к ООН. В начале 2015 года я встретился с Сергеем Аксеновым. Он заверил меня, что вопрос решится и здание нам оставят до 2050 года на тех же льготных условиях. К сожалению, свое обещание он так и не выполнил. На сегодня нас так и не перерегистрировали, нет договоров ни на свет, ни на воду.
– В июле 2014 года вы заявляли, что против УПЦ КП ведется целая информационная кампания.
Епископ Симферопольский и Крымский Климент: «Сейчас в Крыму распускаются слухи, будто мы являемся фашистской церковью, которая благословляет убийства людей и выступает против русских, в частности поддерживает убийства граждан в так называемых ДНР и ЛНР. Такая сейчас идет информационная война».
– Насколько густой была эта атмосфера ненависти? Вас притесняли по всем фронтам?
Из того, что я лично слышал, я сделал вывод: Москва поставила задачу установить в Крыму мир и спокойствие, а также поддерживать религиозные и национальные организации, рискнувшие остаться
– Крым привык жить по своим законам, он никогда не считался с мнением центра. Но после российской аннексии жить так стало невозможно. Из того, что я лично слышал, я сделал вывод: Москва поставила задачу установить в Крыму мир и спокойствие, а также поддерживать религиозные и национальные организации, рискнувшие остаться. Перед приездом в Крым президента Владимира Путина летом 2015 года за несколько дней создали организацию украинцев Крыма, которая теперь может получать дотации из российского бюджета на различные культурные и образовательные проекты. Внешне, для картинки они пытаются доказать, что всем народам и конфессиям есть место в Крыму.
– Есть такое мнение, что если бы внутреннюю политику в аннексированном Крыма полностью отдали на откуп так называемым революционерам, то давление на организации вроде вашей было бы на порядок сильнее.
– Полностью согласен. Крымские власти давили на нас и при Украине, они делали все, чтобы Киевского патриархата не было. Землю мы получить не могли, открыть храм не могли, не говоря уже об украинском классе или школе.
– Значит ли это, что сейчас вам позволяют спокойно служить?
– У меня 9 священников, из которых четверо живут на материковой Украине. По большим православным праздникам они приезжают в Крым на 10 дней и опекаются закрепленными за ними приходами. Богослужения идут, люди могут исповедаться и причаститься. Я коренной крымчанин, покидать полуостров не намерен. Моих прадеда и прабабку раскулачивали и выселяли из Крыма в 1932 году, а потом еще и в 1944 году. Я решил, что третьей депортации не будет.
– Помимо вас, есть, например, севастопольские католики, которым не возвращают перестроенный еще в советское время храм – ныне кинотеатр «Дружба». Они могут просить о заступничестве Папу Римского, а к кому может обращаться за помощью ваша епархия?
Наша паства состоит из украинцев, русских и других православных христиан вне зависимости от национальности
– Я не думаю, что севастопольские католики могут напрямую обращаться к Папе, потому что там они зарегистрированы как независимый приход с духовным окормлением Ватикана. Религиозные центры за пределами Крыма сейчас вообще не могут зарегистрировать там свои организации, потому что сами попадут под санкции. Мы можем обращаться только в СМИ и к международному сообществу в целом. Я выступал на парламентских слушаниях в Киеве и Брюсселе по проблемам Крыма. Возможно, именно эта публичность и дает нам возможность оставаться в Крыму и служить людям.
– Кто ваши прихожане?
– Наша паства состоит из украинцев, русских и других православных христиан вне зависимости от национальности. Мы не ассоциируем себя только лишь с украинцами. Это культурный и духовный центр для людей, которым не безразлична Украина, которые живут мыслями о ней.
– Можно ли сказать, что настроения крымчан в целом изменились?
– Вы знаете, меня всегда удивляло, что те же военнопленные во время Второй мировой войны не могли сопротивляться своим охранникам, хотя их, пленных, было в десятки, сотни раз больше. Когда в Крыму стали выключать свет, я почувствовал, что в людях начал происходить надрыв, слом. Они начали воспринимать реальность такой, какая она есть. Люди понимают, что выхода нет, но изменить ничего не могут. Произошло подавление личности, подавление свободы.