«Это была группировка Стрелкова и Безлера» – Андрей Щекун

Тимуру Шаймарданову было 33 года, когда он пропал без вести. 26 мая 2014 года мужчина вышел из съемной квартиры в крымской столице – с тех пор никто из родных его не видел. По происхождению Тимур – казанский татарин, по убеждениям – украинский патриот. Во время аннексии Крыма он передавал украинским военным, заблокированным интервентами в воинских частях, продукты и сигареты. Участвовал в митингах за единство страны и пикетировал штаб войск береговой обороны в Симферополе, когда здание взяли в осаду российские силовики. Мать пропавшего без вести Лариса рассказывает, что крымская самооборона знала ее сына в лицо. Спустя полтора года родные продолжают ждать Тимура Шаймарданова домой. Несмотря на безрезультатную работу украинских и российских следователей.

О пропаже людей в Крыму и судьбах гражданских активистов Павел Новиков говорил с Андреем Щекуном, переселенцем из Крыма, председателем общественной организации «Крымский центр делового и культурного сотрудничества «Украинский Дом».

Радио Крым.Реалии/ Пропавшие без вести при российской власти в Крыму

– Андрей, вы тоже побывали в плену, и вас обменяли, на сколько я знаю. Расскажите, как это было с вами, и может быть есть какие-то параллели с тем, что произошло с Тимуром?

Андрей Щекун: Тимур Шаймарданов давно был известен в движении протеста. Василий Овчарук, который был делегирован от Евромайдана, создал группу из крымских евромайдановцев, и в эту группу входил Тимур. Мы целыми сутками по графику дежурили возле наших воинских частей в Симферополе. Тимур пропал уже после моего плена. Я 9-го был похищен на вокзале с моим товарищем Анатолием Ковальским, потом через три дня было похищение Михаила Вдовченко, который оказался в том же подвали, где и мы. 21-го числа нас обменяли.

– Вас взяли на вокзале?

Андрей Щекун: Это была самооборона, дружинники, они были с красными повязками. Меня опознали, потому что я был публичным человеком на то время, они скрутили меня, повели в милицейский участок. Потом пришли какие-то «старшие», нам завязали глаза, скрутили руки и увезли. Там уже потом начались допросы и так далее, то, что там происходило, я уже сейчас не буду вспоминать. Но факт похищения был зафиксирован правозащитниками, и подан иск в Европейский суд.

– Что делать родственникам Тимура Шаймарданова?

​Андрей Щекун: Не терять веры. Я знаю, что чувствовала моя семья, когда пропал я, и мои товарищи, мои друзья. Но мы сегодня делаем все, чтобы найти ребят. Конечно, полтора года – большой срок, и любые мысли могут в голову идти, но надо все-таки верить.

– Вас похитили весной 2014 года, много было похищений в апреле-мае. В сентябре в Белогорске похитили двух крымчан Исляма Джепарова и Джевдета Ислямова. Было несколько очевидцев, видевших, как их затолкали в автобус и увезли. Все, людей нет. Меджлис заявляет о двух десятках пропавших.

Андрей Щекун: Я этой информации Меджлиса доверяю. Что же касается украинцев, то я лично знаю, что более 100 человек были опрошены в следственных органах в Симферополе. Это называется у них профилактическая беседа.

– У нас на связи Нариман Джелял, первый заместитель главы Меджлиса. Скажите, о каком количестве похищенных и без вести пропавших с весны прошлого года говорит Меджлис?

Нариман Джелял

​Нариман Джелял: Да, Андрей говорит правду: отслеживать пропавших, а тем более причины сегодня очень сложно, потому что правоохранители нам в этом не очень помогают. Они выдвигают различные версии, лишь бы снять с себя какую-либо ответственность, как это было с двумя ребятами, убитыми в окрестностях Симферополя и чьи останки были закопаны буквально под мангалом. И только благодаря действиям правоохранителям-крымским татарам удалось найти концы и обнаружить трупы молодых ребят, похоронить их по-человечески. Сегодня мы пытаемся в целом отделять пропажи людей от пропаж, похищений и убийств, совершенных по мотивам их общественной позиции, общественной деятельности. Если говорить именно об этих людях, то мы называем около десятка фамилий. Некоторые из них были позднее найдены убитыми. И вот, вы уже, наверное, знаете, в конце августа этого года сотрудниками правоохранительных органов был похищен мусульманин Мухтар Арисланов, есть свидетели. И я бы хотел отметить что мусульмане и гражданские активисты, это самая серьезная группа риска в Крыму.

– А с нами на телефонной связи Дарья Свиридова, юрист Украинской Хельсинской группы по правам человека. По людям, похищенным в Крыму, и по случаям, когда людей в живых уже не нашли, готовятся иски в Европейский суд по правам человека. Расскажите, сколько этих дел и каковы их перспективы?

Дарья Свиридова

​Дарья Свиридова: Я могу сказать только о тех делах, которые ведет только наша организация, потому что случаев насильственных похищений, к сожалению, достаточно много, по отчетам разных организаций. Хочу отметить, что расследование подобных фактов все же должны проводить не только следственные органы Российской федерации, но и Украины. И те жалобы, которые готовятся или уже поданы нашей организацией, по факту насильственного похищения либо по факту смерти вследствие насильственного исчезновения, готовятся как против Российской Федерации, так и против Украины, к сожалению. Потому что ни та, ни другая сторона не проводит эффективных расследований этих фактов.

– Сколько таких дел сейчас ведет ваша организация?

Дарья Свиридова: По факту смерти – одно дело, по факту насильственного исчезновения – около четырех дел, по одному из которых уже подана жалоба в Европейский суд.

– Давайте уточним, что такое рассмотрение дела в Европейском суде по правам человека? Европейский суд не рассматривает дело, пока не исчерпаются все возможности правового урегулирования властями Украины либо России…

Дарья Свиридова: Да, все так. Европейский суд требует от заявителя две вещи. Первое – предоставить суду факты, что похищение (в нашем случае) было связано с органами, представляющими государство. И второе – мы должны показать Европейскому суду, что мы пытались добиться от государства, будь то Россия или Украина, чтобы оно провело эффективное расследование: почему пропал человек, что государство сделало, чтобы его найти, открыло ли оно уголовное дело по факту пропажи, проводило ли оно реальные следственные действия. Но практика в подобных делах по насильственному исчезновению – это не только практика Крыма, это грустная практика и других стран, где в исчезновениях замешано государство и практически не существует эффективных средств защиты на национальном уровне. Но, хоть и формально, мы эти действия должны совершить.

– Андрей, ваше дело тоже подано в Европейский суд по правам человека, как оцениваете его перспективы?

​Андрей Щекун: Мое дело и еще двух наших активистов, которых обменяли, были поданы в мае прошлого года. Мы также дальше продолжаем работу по собственному расследованию этого дела с нашим адвокатом Закревской, которая сотрудничает с Хельсинским фондом. На сегодняшний день я опознал уже двух человек, мы зафиксировали это актами и передали в дополнение к нашим заявлениям в ЕСПЧ. То есть на сегодня уже достоверно известно, что это была группировка Стрелкова и Безлера.

– Короткий вопрос, если решение в вашу пользу будет принято Европейским судом по правам человека, то будет назначена некая материальная компенсация, которую Россия выплатит?

Андрей Щекун: Я не совсем компетентен в вопросах международной юриспруденции, но, по логике, куда она денется?