Мы скатились к тому, что вынуждены учить сами себя – преподаватель университета в Ялте

Киев – Ялтинский вуз страдает от недобора студентов. На фоне общей индифферентности населения создают искусственный набор на магистерскую программу, чтобы избежать закрытия специальностей. В преподавательский колектив возвращается советская практика доносов на «ненадежных» колег – теперь уже в ФСБ Российской Федерации. О проблемах образования и туристических реалиях жизни в крымском городе солнца после аннексии рассказала преподаватель Гуманитарно-педагогической академии (филиал) ФГАОУ ВО «КФУ им. В.И. Вернадского» Вероника Трачук (все имена в материале изменены с целью гарантии безопасности упомянутых людей – авт.)

– Отрасль образования – идеологически и стратегически важна для России после аннексии Крыма. Какие изменения Вы как преподаватель наблюдаете в этой сфере?

– У меня почти не осталось часов украинского языка. Сегодня мы стали кафедрой российской и украинской филологии с методиками преподавания. Набора нет. Нет первого, второго, а теперь уже и третьего курсов. Остался только четвертый. И всего лишь два человека на магистратуре.

Эта специальность теперь называется славянская филология. Она имеет специализацию украинского языка. Еще осталась хотя бы эта веточка. А раньше была «Педагогика и методика среднего образования: украинский язык и литература».

В этом году мы даже вынуждены учить своих докторов наук в магистратуре, чтобы заполнить государственные места! Нам выделили мало бюджетных мест. Но даже на них не набирают людей: дошкольное образование, начальное воспитание. Поэтому доктор нашей кафедры Мария Фроллова (имя изменено) пошла в магистратуру на украинскую филологию.

А еще наш проректор Лариса Сирук (имя изменено) пошла получать магистра начального образования, хотя у нее уже есть кандидатская диссертация. Мы буквально скатились к тому, что учим сами себя, лишь бы только сохранить эти два-три места в магистратуре, чтобы нам окончательно не закрыли специальность.

– А какие изменения произошли в учебных планах за последний год?

– Подключилось очень много новых предметов. Мы были вынуждены создавать переходные планы. Другая сторона – формальная – вообще ужасна. На протяжении года три раза меняли стандарты оформления программ. Люди просто работали на износ. Потому что все требовали в очень некорректной форме, крича, буквально на вчера. Все, говорю не только за себя, но и за тех, кто приветствовал эту ситуацию с Россией, на конец года уже были измотаны.

Раньше я читала синтаксис украинского языка. Его убрали. Это все объединили в общий курс – «Украинский язык: теоретический и практический курс». В основном, курсы оставили. Но смотря на то, что у нас всего несколько студентов осталось, скоро и на эти курсы не будет набора.

Признают ли наш диплом за границей? Думаю, нет, как и все крымское. Разве что в Северной Корее и Зимбабве.

– Учитывая внедрение новых учебных курсов, проходил ли переквалификацию преподавательский состав академии?

– Преподавателей целенаправленно не увольняли. Не все прошли даже переквалификацию на русских филологов (к слову, прошли единицы, чтобы просто иметь еще одну возможность подзаработать, принимая экзамены по русскому языку у людей, которые переехали работать в Россию). Я не проходила никаких курсов или переквалификаций. И вроде никаких принуждений нет.

​Хотя был у нас случай, когда на одного преподавателя сами коллеги-кафедралы вызвали ФСБ, потому что он откровенно выражал свою позицию по поводу текущих событий. С того времени он у нас не работает.

Россиянами преподавательский состав существенно не пополнялся. Хотя знаю одного российского доктора политологии, который выступал в Ялте на конференции. Сказал, что у него нет педагогического опыта, но приехал «подымать патриотическую молодежь». Мы сразу поняли – шпион.

Если говорить об управлении нашими финансовыми потоками, то мы не можем получить даже справок, чтобы посмотреть, что кому насчитали за больничные. Ничего не выдают. Говорят, что нет бумаг, чтобы все насчитать. Говорят, что будут выдавать лично. А лично приезжаешь – нет, теперь только по доверенности. Очень много разной бюрократии, которую никак не проверишь, и никого к ответсвенности не привлечешь.

– Какая география вступающих в последнем году?

– В связи с тем, что я начала читать российские предметы: не русский язык, но интернет-коммуникацию, прикладную лингвистику – несколько групп российских у меня есть. У нас есть студенты из Казани. И еще 2-3 группы, которые у нас остались со времен Украины: там учатся студенты с Днепропетровской, Кировоградской и Херсонской областей. Но они остались лишь потому, что здесь, кроме учебы, у них личная жизнь или работа.

– Были ли изменения в среднем звене образования?

– В школах также сократили часы украинского языка в пользу русского. Проводится очень сильная агитационная работа по поводу «воспитания патриотических чувств». Идет постоянное нагнетание: «Все вы неграмотные, разговариваете по-русски, но неправильно, потому что вас принуждали учить украинский. Это все надо немедленно исправлять». Я общалась с бывшим директором украинской гимназии в Ялте. Некогда там был экспериментальный класс, где углубленно изучали украинский язык и литературу. Сегодня этот клас расформировали. Никто ничего не может защитить, не может выйти с претензиями. Все делается быстро, на уровне городских исполкомов: пришли, вручили какую-то грамоту, пожали руки, огласили, что ввели, и разошлись.

Я общалась с некоторыми проукраински настроенными родителями. Детям очень тяжело. Дошло до того, что девочка во втором классе, которую принуждали учить «тут русский дух, тут Русью пахнет», сказала, что учить этого не будет: «Мне ваша политика не нужна». Учительница высказала свое возмущение родителям – и все. Но вот теперь ее отец говорит, что приходится каждый раз рассказывать, почему Крым не Россия, и жалуется, что пропаганда действует вовсю. Но ведь это же всего второй клас!

Но процент детей, которые проукраински настроены очень невелик. Население Крыма ходит так, будто ничего не произошло. Такое впечатление, что они просто изменили ЖЭК. Они обсуждают свои проблемы и мало кто чувствует трагедию того, что случилось. Если говорить о старших людях, то они настолько заагитированы, что даже в очередях в поликлинике пытаются кому-либо угрожать. Настолько накручены пропагандой, что готовы видеть врагов в каждом человеке, который с ними не согласен.

– Изменилось ли социальное положение преподователей и учителей после аннексии Крыма?

– Медики, преподаватели и те, кто работает в силовых структурах, вышли в более выгодное положение. Они могут себе позволить какой-либо уровень жизни. Хотя сказать, что они стали более обеспеченными, не могу. Я получаю 25 тысяч. Плюс отчисления 3-4 тысячи. Остается где-то 20 тысяч рублей. Но квартплата постоянно растет. В апреле было повышение. Сейчас в августе еще раз тарифы подняли. И говорят, что к Новому году квартплата снова должна вырасти. С ценами похожая ситуация. Практически на каждой неделе все дорожает на 2-3 рубля.

– Чем сегодня живет туристическая Ялта?

– Когда-то мы сдавали комнату. Приезжали приемущественно из России. Сегодня туристов из России очень много. Этот «акающий» акцент заметен на всех пляжах. Если я к кому-либо обращусь на украинском языке, то люди как-то даже неуверенно себя чувствуют. Иногда даже оглядываются. К середине июля туристов почти не было. А потом, как и в прошлом году, в августе их было полно. Прошлогодним летом приезжало много беженцев с Донбасса. А в этом году это уже люди с путевками. Есть дети. Очень много из северных областей России: отдыхают буряты, люди из Карелии. Многие из них даже купили здесь квартиры.

– Поделитесь своим видением ситуации в информационной сфере. Чему люди верят сегодня в Крыму?

​– С информационной сферой все очень плохо. Пробились два украинских канала. Один «прикрутили», еще один тлеет – «Интер+». Что касается Интернета, то очень часто невозможно зайти на какую-то веб-страничку. Не могу сказать, блокирует ли это Россия или украинская сторона из-за того, что мы санкционная зона. Никаких изданий на украинском языке здесь нет. Раньше можно было купить и «Кримську світлицю», и «Український тиждень», и «Дзеркало тижня».

Здесь у нас даже гривны не меняют на рубли. Двое человек приезжали из Украины, так мы им меняли сами: ни в банках, ни в обменниках этого сделать невозможно. А недавно я узнала в Симферополе, что теперь автобусные билеты продают по паспортам. Если есть паспорт, можно ехать, если нет – не поедешь.

Мне хочется туда, где поспокойней, – в Западную Украину, Центральную. Где мейнстримом идет наша культура, и где будет меньше провокаций. Но где-то у 1/8 населения – каша в голове. Я говорила с людьми, с которыми некогда занималась искусством. Ожидала, что поскольку мы так сильно были связаны украинской культурой, ставили Лесю Украинку, Коцюбинского, то у них должна быть голова посветлее. Но нет, они так же почему-то развернуты в другую сторону. Должна быть специальная студия, которая исследует психику людей, оказавшихся заложниками агитации. Я уже почти год пытаюсь себе это обяснить. Это украинофобские настроения, которые жили, но задавливались этими людьми. Да, они выбрали для себя украинскую профессию, они принимали участие в украинских студиях. Но они не задумывались. Возможно, и сейчас они не очень задумываются над тем, как живут и что делают. Вышло на поверхность то, что в них посеяли еще раньше, до того, как они начали свою сознательную жизнь.

– Значит ли это, что Крым был пророссийским и до аннексии, а сейчас эти настроения просто люди могут откровенно выражать?

– Да, они будто вышли из укрытия, в котором пребывали неизвесно почему. Их никто не гнобил. Но они по каким-то причинам так жили, смотрели себе потихоньку телевидение. И им этого как «патриотам» и гражданам, наверное, было достаточно. А теперь от них требуют, чтобы они откровенно поддерживали страну, которая создала эти непонятные обстоятельства. И все они сейчас считают своим долгом ходить и нападать на таких, как мы, которые думают, что все это произошло аморально и некорректно.