Мне нравится слово "комедиограф". Нравится, возможно, потому, что в нем прячется слово "граф", как аристократическое отличие автора, пишущего комедии для театра, для актеров и в конечном итоге для всех нас, актеров и зрителей всего мира, который, по определению Шекспира, сам является театром. Комедиографы – эти графы зрительских улыбок – творят для того, чтобы человечество смеясь расставалось со своими недостатками.
Одним из таких людей был комедиограф Григорий Горин. Исполнилось 75 лет со дня его рождения. Уже 15 лет, как Григория, человека, которого я хорошо знал и очень ценил, нет на свете, но и сегодня, смеясь, мы наслаждаемся его мудрыми текстами. Фразы из произведений Горина остаются в памяти:
"Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Все глупости на земле совершались именно с этим выражением лица... Улыбайтесь, господа... Улыбайтесь..." ("Тот самый Мюнхгаузен").
" – Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
– Обязательно! Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать" ("Тот самый Мюнхгаузен").
"Он нанял актеров, чтобы те несли людям его мысли: власти оказались хитрей – они наняли зрителей!" ("Дом, который построил Свифт").
"Я убедился, что существующее определение "Человек – разумное животное" фальшиво и несколько преждевременно. Правильней формулировать: "Человек – животное, восприимчивое к разуму" ("Дом, который построил Свифт").
Your browser doesn’t support HTML5
Григорий Горин. Берлинские гастроли - 1999
– Я вообще интересуюсь темой шутов. У меня была пьеса "Тиль" – о голландском шуте, я написал пьесу о русском шуте Балакиреве, и, если хватит сил, то напишу для израильского театра "Гешер" еще и пьесу о еврейском шуте (был такой шут Алитирос при императоре Нероне). В результате это будут три грани разного шутовства, которые меня волнуют. Вообще мне близки пьесы-притчи. Когда в 1972 году я написал свою первую пьесу-притчу "Забыть Герострата!", то в министерстве культуры СССР чиновник-цензор по фамилии Голдобин задал мне совершенно поразительный по идиотизму вопрос. Он спросил: "Григорий Израилович, вы же русский писатель, зачем вы пишете про греков?" Парадокс в этой фразе содержался тройной, но я не внял призыву".У Горина осталась одна неосуществленная мечта. Ему не суждено было завершить трилогию о шутах, о которой он говорил, выступая в 1999 году в Берлине:
Григорий Горин не написал своего третьего шута, но написал немало, и я уверен, что многие его пьесы, например, притчу "Забыть Герострата!" театры будут еще не раз открывать заново.
Сегодня, может быть, более интересно, чем ранее, осмыслить послание Горина читателям и зрителям. Горин создал своими пьесами гимн фантазии, выдумке, смелости мысли и одновременно вынес приговор скучному следованию одной только необходимости. Ведь на этом пути никогда не рождаются ни научные открытия, ни шедевры искусства.
Цензор, тормозийший пьесу-притчу "Забыть Герострата!", не зря был настороже. Правда изображения исторических событий, событий, так сказать, досоциалистической жизни делала явной фальшь социалистического реализма. Однако обращение к истории, причем к чужой, не российской, а, в частности, к немецкой или английской, не было для Горина, как многие считали, уходом от советской действительности и в Эзопов язык. Нет, Горину было интересно увидеть Россию через Европу, через феномены европейской культуры. Отсюда его Свифт и Мюнхгаузен. Поэтому без всяких иносказаний и намеков бургомистр в "Мюнхгаузене", сыгранный Игорем Квашой, достоверен и во времени действия пьесы, и одновременно являет узнаваемый образ советского интеллигента-шестидесятника.
Горин прекрасно чувствовал кино – возможно, потому что, несмотря на никогда не изменявшее ему чувство юмора, знал (может быть, и из своего опыта врача) многое о жестокости жизни. Когда режиссер Марк Захаров призвал его на помощь в экранизации "Дракона" по пьесе Евгения Шварца, Горин привнес в картину недостававшую, но необходимую для сегодняшнего восприятия долю подлинной жестокости на экране. Придуманная Гориным сцена с ученым Фридрихсеном, которого блестяще сыграл Александр Збруев, – одна из сильнейших в фильме. Однако фразу, сочиненную Гориным для Мюнхгаузена, он мог бы произнести и о себе самом: "Я не боялся казаться смешным. Это не каждый может себе позволить".
Григорий Горин и Петр Вайль. Снимок 1990-х годов
Я предполагаю, что не совсем обычные рассказы-розыгрыши Григория Горина, опубликованные им в интернете незадолго до неожиданной кончины в 2000 году, могут оказаться для кого-то незнакомыми. Здесь пять историй, и автор хотел, чтобы читатели отреагировали на каждую, выбрав один из трех возможных ответов:
1. "Верю!"
2. "Не верю!"
3. "Знаю, как было на самом деле" (следуют добавления и подробности).
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода