Симферополь – 2015 год объявлен в Крыму годом российской культуры. С 28 января по 1 февраля будет проведен фестиваль «Владимир Высоцкий. Сквозь время... Крым. Севастополь» приуроченный ко дню рождения знаменитого поэта. 25 января 2015 года Владимиру Высоцкому исполнилось бы 77 лет. Но он умер 25 июня 1980 года в 42 года.
Отвергнутый советской властью за инакомыслие и протест против тоталитарной идеологии, Владимир Высоцкий в постсоветское время, в частности в оккупированном Крыму, превращен властями в икону русскости, а его протест трактуется как сопротивление наступлению на все русское и православное. Нонсенс истории: то, что при жизни поэта отвергалось и преследовалось, после его смерти поставлено в услужение тоталитарному режиму, «приватизировано» им путем насильственной экспроприации у народа. Сегодня читателям и слушателям пытаются подсунуть совсем другого Высоцкого, совсем не такого, каким он был на самом деле…
25 июня 2014 года, уже после оккупации Крыма, в 34 годовщину смерти поэта, местные власти привезли из Краснодара не пригодившийся там бюст Высоцкого и за неделю установили и открыли единственный в Крыму памятник поэту в сквере на берегу Салгира. Бронзовый бюст Высоцкого подарили Крыму организаторы специального проекта «Аллея российской славы», в ходе которого по всему миру установлено более 800 бюстов и памятников знаменитым гражданам России.
Установка памятника в тот же день ознаменовалась скандалом. Крымчане в социальных сетях писали, что реальный Высоцкий и его изображение в бронзе имеют мало общего. «Это тот образ, каким его увидел автор, – оправдывался организатор проекта, руководитель Дома творчества Владимира Высоцкого в Краснодаре Михаил Сердюков. По мнению крымчан же, скульптура скорее напоминает памятник Виктору Цою или Брюсу Ли. «Чёрный как Пушкин, в одежде Арамиса с причёской Байрона и цоевским разрезом глаз. Автор вложил в этого «Высоцкого» личные предпочтения», – написал один из блоггеров. Тогда же уже оккупационный Совет министров не рискнул разместить фото бюста на своем сайте, и проиллюстрировал сообщение архивными фотографиями реального Высоцкого. Сообщалось также, что «скоро к памятнику Высоцкого присоединятся памятники его… тете и дяде. Рядом с бюстом Владимира Высоцкого появятся еще два Высоцких – Александра и Алексей, потому, что они… «герои ВОВ» (так в сообщении – авт.).
Оказывается тетя и дядя поэта в годы войны воевали в Крыму, поэтому они будут центральными героями нынешнего фестиваля. Пройдет он, в основном, в Севастополе. За пять дней будет много мероприятий: две выставки: «Жизнь и творчество В. Высоцкого» в Морской библиотеке и «Четыре четверти пути» в Доме офицеров флота. Материалы для них привезёт Дом Высоцкого на Таганке. Вести мероприятия будет сын поэта Никита Высоцкий, также российский актёр, режиссёр и сценарист. Будет показан концерт-спектакль «Райские яблоки», спектакль Дома Высоцкого на Таганке, концерт-спектакль «Вертикаль» Киевского театра поэзии и песни им. В. С. Высоцкого. Пройдёт концерт русского романса «Золотые вечера на Херсонесе», концерт «Песни нашего века». 31 января и 1 февраля участники фестиваля проведут концерты в разных городах Крыма. 31 января заключительный гала-концерт в Доме офицеров флота, потом премьера концерта-спектакля «Сквозь хруст эпох... Гамлет!». Программа фестиваля будет основой туристического маршрута «Золотое кольцо «100 чудес Крыма».
Можно только предположить, сколько елея и медовых словес будет сказано по адресу поэта-протестанта, которого при жизни Власть начала создавать такую картинку, вроде бы Высоцкий-бард – это один из них, а сама власть такая же смелая и романтичная, каким был Высоцкий…
Владимир Высоцкий и Крым
Кто из советских граждан не бывал хоть раз в Крыму? Практически все. Такой была советская традиция – в этот год в Крым дикарем, на следующий в Ессентуки, водичку пить. Поэтому Высоцкий не исключение. Он был в Крыму множество раз, – отдыхал, снимался в разных фильмах, выступал с концертами. Один раз в Алуште он был даже с Мариной Влади.
Между тем, в поэтическом творчестве Владимира Высоцкого Крыма практически нет, если не считать единственный случай, когда во время съёмок в Евпатории он написал знаменитую песню «Чёрные бушлаты», посвящённую евпаторийскому десанту, хотя ничего крымского, кроме посвящения, в ней нет: «За нашей спиной остались паденья, закаты, / Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлет! / Мне хочется верить, что черные наши бушлаты / Дадут нам возможность сегодня увидеть восход./ …Уходит обратно на нас поредевшая рота. / Что было – не важно, а важен лишь взорваный форт. / Мне хочется верить, что грубая наша работа / Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход».
Да еще местные литературоведы утверждают, что песню «Как призывный набат...» Владимир Высоцкий посвятил своей тете, воевавшей в Крыму, и поэтому это второе стихотворение Высоцкого, почему то считающееся «крымским», хотя в нем признаков Крыма нет абсолютно никаких: «А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется, / И когда наши кони устанут под нами скакать, / И когда наши девушки сменят шинели на платьица, – / Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!» Владимир Маяковский, побывавший в Крыму всего раз, написал о Крыме намного больше и сердечнее, чем Высоцкий, которого местная оккупационная власть сейчас приватизирует в своих интересах, почему-то как вроде бы единомышленника.
По данным крымоведа Натальи Гук, «первый раз Владимир Высоцкий приехал в Крым в июле 1961 года. Было ему тогда 23 года. Приехал он в Севастополь для участия в съёмках фильма Ф. Миронера «Увольнение на берег». Это один из первых фильмов с его участием. В нём он играл влюблённого матроса Петра, которого наказали — не пустили в увольнение. А он так хотел увидеться с любимой девушкой!..
Из воспоминаний В. Высоцкого: «Этот фильм мы снимали на крейсере «Кутузов», флагмане Черноморского флота. Снимали в Севастополе. Я жил там целый месяц. Спал в кубрике, учился драить палубу. Мы снимали наказание, поэтому мне надо было научиться драить палубу и ещё кое-что погрязнее». Первые песни — «Татуировка» («Не делили мы тебя и не ласкали, / А что любили, так уж это позади. /Я ношу в душе твой светлый образ, Валя, / А Алеша выколол твой образ на груди…»), а также «Красное, зелёное...» — Высоцкий написал в Крыму во время съёмок этой картины». Опять же, такие стихи можно было написать в любой точке земного шара, они навеяны совсем не Крымом.
По данным биографов Высоцкого, первая запись его на магнитофон тоже проходила в Севастополе в июле 1961 года. В 1965-66 году он сыграл танкиста Володю в киноленте В. Турова «Я родом из детства» («Беларусьфильм»), часть съемок проходила зимой в Ялте. Летом 1966 года Высоцкий в Ялту и дал концерт.
Высоцкий любил путешествовать на судах по Черному морю. Он часто путешествовал на теплоходах «Аджария» и «Шота Руставели», как минимум, дважды – в 1970 и 1973 годах – плавал на «Грузии», в 1971 году на теплоходе «Крым». Все четыре судна ходили по крымско-кавказской туристской линии от Одессы до Батуми с заходом в главные крымские порты — Ялту, Алушту, Феодосию. Фильм «Служили два товарища» снимался в крепости Арабат. Фильм «Плохой хороший человек» по повести А. П. Чехова «Дуэль» снимался в 1973 году (режиссёр И. Хейфиц) в Евпатории и Ялте.
В Ялте Высоцкий жил в гостинице «Ореанда», часто посещал подвальчик отеля, где был бар, гулял по набережной. «Фильм «Белый взрыв» также снят в Крыму. Съёмочная группа жила в Алуште. Эпизод с участием Высоцкого был неподалеку от Ангарского перевала, через который проходит шоссе Алушта — Симферополь. Именно тогда Владимир Высоцкий завернул от Малого Маяка к известным многим санаторию «Утёс» и турбазе «Карабах», – рассказывает Наталья Гук.
В 1976 году Высоцкий гастролировал в Севастополе. Все билеты были проданы в течение полутора часов. Пел Высоцкий вживую, без фонограммы. Выступил он также с большим концертом в механизированной колонне № 63 на ГРЭСе в Симферополе.
В октябре 1976 года Высоцкий снова был в Крыму. Он писал песни к фильму С. Говорухина «Ветер надежды», снятому на Одесской киностудии. Песни для «Ветра надежды» записывались с оркестром на Ялтинской киностудии. В фильме звучат пять песен, и вариант песни «Но вот исчезла дрожь в руках...», написанной для фильма «Белый взрыв». Говорухин использовал песни Высоцкого и в других фильмах («Вертикаль»).
Поэтический протест против «совка» и несвободы
Несмотря на то, что для многих людей из киношной среды в Крыму Владимир Высоцкий был практически свой человек, как и несмотря на то, что Крым был познан Высоцким во всех отношениях – в историческом (фильмы «Белый взрыв», «Служили два товарища»), в литературном, в экологическом, в географическом, – он практически не оставил в творчестве поэта никаких следов, нет ни песен, ни стихов, прямо посвященных Крыму. Почему так случилось?
За что же Высоцкого не издавали, критиковали, преследовали, выслеживали, не выпускали за границу? Неужели только за романтику? Нет, всеми силами нынешние пропагандисты пытаются этой романтикой заслонить от читателя Высоцкого-сатирика, протестующего против советской действительности, куда нынешняя власть пытается возвратить все постсоветское общество
Кем нынешняя власть представляет Высоцкого сегодня для крымского слушателя? Прежде всего – поэтом-романтиком, любившим горы, житейские трудности, крепкую дружбу, Родину, настоящее кино, настоящих мужчин и женщин, настоящие песни и т.д. И все? За что же тогда Высоцкого не издавали, критиковали, преследовали, выслеживали, не выпускали за границу? Неужели только за романтику? Нет, всеми силами нынешние пропагандисты пытаются этой романтикой заслонить от читателя Высоцкого-сатирика, протестующего против советской действительности, куда нынешняя власть пытается возвратить все постсоветское общество.
В первую очередь все его якобы «блатные» и якобы «тюремные» песни и стихи – это протест против лакированного стиля социалистического реализма, против той благостной художественной картины, которая поощрялась властью и которая превалировала в художественном мире Советского Союза. Стихи и песни Высоцкого не относятся к соцреализму, его метод – это оголенный нерв, это обнаженная правда про советскую жизнь.
Высоцкий не мог писать про Крым те позитивные картинки, которые, как он понимал, от него власть бы радостно приняла, а писать о процветании «совковости» на крымском курорте, что Высоцкий, несомненно, видел и понимал, он не решался. Поэтому Высоцкий не писал о Крыме практически ничего. Это в тридцатых годах Владимир Маяковский мог себе представить будущую «Красную Ниццу», а Высоцкий в 70-80-х годах явно видел, что никакой «Красной Ниццы» не получилось, а есть всего лишь пародия на мировые курорты. Как ни странно, но и прямое упоминание, и описание Магадана встречается в стихах и песнях Высоцкого намного чаще, чем даже непрямые и неясные намеки на Крым.
Года за два до кончины Владимир Высоцкий написал стихотворение, которое редко печатают, но которое можно было бы назвать самооценкой советского человека, осознавшего смысл своей жизни:
Я никогда не верил в миражи,
В грядущий рай не ладил чемодана,-
Учителей сожрало море лжи -
И выплюнуло возле Магадана.
И я не отличался от невежд,
А если отличался – очень мало,-
Занозы не оставил Будапешт,
А Прага сердце мне не разорвала.
А мы шумели в жизни и на сцене:
Мы путаники, мальчики пока,-
Но скоро нас заметят и оценят.
Эй! Против кто?
Намнем ему бока!
Но мы умели чувствовать опасность
Задолго до начала холодов,
С бесстыдством шлюхи приходила ясность -
И души запирала на засов.
И нас хотя расстрелы не косили,
Но жили мы, поднять не смея глаз,-
Мы тоже дети страшных лет России,
Безвременье вливало водку в нас.
Здесь ответ и о причинах пьянства Высоцкого, и о характере его творчества. Кем чувствовал себя Высоцкий в Советском обществе? Вот стихотворение еще 1968 года «Охота на волков»:
Рвусь из сил и из всех сухожилий,
Но сегодня – опять, как вчера,-
Обложили меня, обложили,
Гонят весело на номера…
…Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников – матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
Не на равных играют с волками
Егеря, но не дрогнет рука!
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.
Волк не может нарушить традиций.
Видно, в детстве, слепые щенки,
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали – Нельзя за флажки!..
(…)Наши ноги и челюсти быстры.
Почему же – вожак, дай ответ –
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем через запрет?
Волк не должен, не может иначе!
Вот кончается время мое.
Тот, которому я предназначен,
Улыбнулся и поднял ружье...
(…)Я из повиновения вышел
За флажки – жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей.
Литературоведы считают песни Высоцкого «Спасите наши души» и «Охота на волков» началом «русского рока». Моряки-подводники, запертые в железном гробу (вспомним «Курск», о котором Высоцкий не мог знать, но вполне предвидел!), и граждане-волки, на которых ведется охота власти совсем не на равных – для поэта это будни его жизни.
Воспитанные и распропагандированные партией граждане уже «не пробуют через запрет», хотя силы вырваться есть. И только сам Высоцкий-волк, его лирический герой вырывается на свободу. Вполне очевидно, что на «первом русском роке» Высоцкого выросла плеяда знаменитых певцов, лидером которых можно назвать Юрия Шевчука.
В 1969 году Высоцкий пишет аналогичные стихи «Охота на кабанов». И вот проходит 10 лет. 1978 год. Что изменилось? Охота стала еще более жестокой и беспринципной, свободы нет и в помине, и нет спасения от этого развлечения власти, которую Высоцкий прямо называет «враги», а граждан – «мы больше не волки». Это приговор соглашателям. Высоцкий спустя десятилетие возвращается к теме и пишет стихи «Конец «Охоты на волков», или охота с вертолетов», которые посвящает Михаилу Шемякину:
Словно бритва, рассвет полоснул по глазам,
Отворились курки, как волшебный сезам,
Появились стрелки, на помине легки,-
И взлетели стрекозы с протухшей реки,
И потеха пошла – в две руки, в две руки!
(…) Чтобы жизнь улыбалась волкам – не слыхал,-
Зря мы любим ее, однолюбы.
Вот у смерти – красивый широкий оскал
И здоровые, крепкие зубы.
Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу -
Псам еще не намылены холки!
Но – на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!
Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
К небесам удивленные морды задрав:
Либо с неба возмездье на нас пролилось,
Либо света конец – и в мозгах перекос,-
Только били нас в рост из железных стрекоз.
Кровью вымокли мы под свинцовым дождем -
И смирились, решив: все равно не уйдем!
Животами горячими плавили снег.
Эту бойню затеял не Бог – человек:
Улетающим – влет, убегающим – в бег...
Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
В равной сваре – за нами удача.
Волки мы – хороша наша волчая жизнь,
Вы собаки – и смерть вам собачья!
Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу,
Чтобы в корне пресечь кривотолки.
Но – на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!
К лесу – там хоть немногих из вас сберегу!
К лесу, волки,- труднее убить на бегу!
Уносите же ноги, спасайте щенков!
Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
И скликаю заблудшие души волков.
Те, кто жив, затаились на том берегу.
Что могу я один? Ничего не могу!
Отказали глаза, притупилось чутье...
Где вы, волки, былое лесное зверье,
Где же ты, желтоглазое племя мое?!
...Я живу, но теперь окружают меня
Звери, волчих не знавшие кличей,-
Это псы, отдаленная наша родня,
Мы их раньше считали добычей.
Улыбаюсь я волчей ухмылкой врагу,
Обнажаю гнилые осколки.
Но – на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!
От Высоцкого добивались – не пиши. Но «руки сами просятся». И окружающую действительность он писал так, как видел ее сам:
Сказал себе я: брось писать,-
Но руки сами просятся.
Ох, мама моя родная, друзья любимые!
Лежу в палате – косятся,
Не сплю: боюсь – набросятся,-
Ведь рядом – психи тихие, неизлечимые.
(…) Куда там Достоевскому
С Записками известными,-
Увидел бы, покойничек, как бьют об двери лбы!
И рассказать бы Гоголю
Про нашу жизнь убогую,-
Ей-богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы.
Вот это мука,- плюй на них! -
Они же ведь, суки, буйные:
Все норовят меня лизнуть,- ей-богу, нету сил!
Вчера в палате номер семь
Один свихнулся насовсем -
Кричал: Даешь Америку! и санитаров бил.
Я не желаю славы, и
Пока я в полном здравии -
Рассудок не померк еще, – и это впереди,-
Вот главврачиха – женщина -
Пусть тихо, но помешана,-
Я говорю: Сойду с ума!- она мне: Подожди!
Я жду, но чувствую – уже
Хожу по лезвию ноже:
Забыл алфавит, падежей припомнил только два...
И я прошу, мои друзья,
Чтоб кто бы их бы ни был я,
Забрать его, ему, меня отсюдова!
(Зима 1965/66).
А вот еще в 1973 году Владимир Высоцкий как бы смотрел нынешние российские телевизионные каналы, особенно их новости:
Ой, Вань! Смотри, какие клоуны!
Рот – хоть завязочки пришей!
А до чего ж, Вань, размалеваны.
И голос, как у алкашей.
А тот похож, нет, правда, вань,
На шурина – такая ж пьянь!
Нет, нет, ты глянь, нет, нет,
Ты глянь, я вправду, Вань!
---------------------------------------------
Ой, Вань. Гляди какие карлики!
В джерси одеты, не в шевиот.
На нашей пятой швейной фабрике
Такое вряд ли кто пошьет.
А у тебя, ей-богу, Вань,
Ну все друзья – такая рвань!
И пьют всегда в такую рань такую дрянь!
Сатира Владимира Высоцкого на советский строй прозрачна и недвусмысленна, но признать это сейчас, это будет значить отказаться от восхваления прошлого, от «скрепов» и «традиций», от убежденности, что «развал СССР самая большая трагедия ХХ века», а значит и от призывов возвратить советское прошлое. Как и в прошлом, нынешняя власть выдвигает главным врагом «американский империализм», а значит, как и в прошлом, актуальна сатира Высоцкого на такую «генеральную линию». Карикатурно изображено им отношение «советского человека» к иностранцам, «всем поголовно шпионам».
Вспоминается практически анекдотичный случай из практики уже открытого при Украине Севастополя, когда командование Черноморского флота всерьез утверждало, что туристы, посещавшие город, в большинстве своем английские и американские шпионы. Анекдотично выглядит в описании Высоцкого и реальная подготовка наших граждан к поездкам за рубеж.
Я вчера закончил ковку, и два плана залудил
И в загранкомандировку от завода угодил.
Копоть, сажу смыл под душем, съел холодного язя
И инструкцию прослушал, что там можно, что нельзя.
(…) Будут с водкою дебаты, отвечай:
Нет, ребята-демократы, только чай.
От подарков их сурово отвернись,
Мол, у самих добра такого «завались».
(…) «Буржуазная зараза» там всюду ходит по пятам.
Опасайся пуще сглаза ты внебрачных связей там.
Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь – они в окно.
Говори, что с этим делом мы покончили давно.
Но могут действовать они не прямиком,
Шасть в купе, и притвориться мужиком.
А сама наложит тола под корсет...
Ты проверяй, какого пола твой сосед».
(…) Сплю с женой, а мне не спится: «Дусь, а Дусь.
Может я без заграницы обойдусь?
Я ж не ихнего замеса, я сбегу.
Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу».
(…) Обещал, забыл ты, верно, ох хорош!
Что клеенку с Бангладеша привезешь.
Сбереги там пару рупий, не бузи.
Хоть чего, хоть черта в ступе привези.
Высоцкий, долго бывший невыездным, в 1975 году получил разрешение и впервые приехал в Париж. Он, вопреки «инструктажам», пришел в Сорбонну на вручение Андрею Синявскому премии за книгу «Голос из хора», признанной лучшим иностранным романом года. Разумеется, за ним следили. Об этом он в дневнике записал: «Занервничали мы. Как они все-таки, суки, оперативны! Сразу передали по телетайпу – мол, был на вручении премии». Высоцкий тогда же пригласил Синявского и Розанову на спектакль «Гамлет», который как раз ставил в Париже его театр на Таганке. Это стало результатом того, что на Высоцкого очень негативное впечатление произвел процесс над Синявским и Даниэлем. Высоцкий написал, в частности:
Вот и кончился процесс,
Не слыхать овацию -
Без оваций все и без
Права на кассацию.
Изругали в пух и прах, -
И статья удобная:
С поражением в правах
И тому подобное.
Посмотреть продукцию:
Что в ней там за трещина,
Контр- ли революция,
Анти- ли советчина?
Но сказали твердо: "Нет!
Чтоб ни грамма гласности!"
Сам все знает Комитет
Нашей безопасности.
Да и стихи о том, что «Пьем за то, чтоб не осталось по России больше тюрем, / Чтобы не стало по России лагерей!» (1963 г.) родились в нем не случайно, однако пока не сбылось…
Как ни странно, но в цельной поэтической натуре Высоцкого нередки темы раздвоения, свидетельствующие о множественности и типичности его натуры. Так, 1962-63 годы: «У меня было сорок фамилий, / У меня было семь паспортов, / Меня семьдесят женщин любили, / У меня было двести врагов. / Но я не жалею!», 1969 год: «…Во мне два Я – два полюса планеты, / Два разных человека, два врага: / Когда один стремится на балеты – / Другой стремится прямо на бега. / Я лишнего и в мыслях не позволю, / Когда живу от первого лица, – / Но часто вырывается на волю Второе Я в обличье подлеца. / И я боюсь, давлю в себе мерзавца, – / О, участь беспокойная моя! – / Боюсь ошибки: может оказаться, / Что я давлю не то второе Я…»
Отсюда, от двойственности восприятия мира, и двойственность отношения Высоцкого к эмиграции. Не секрет, что он много встречался с эмигрировавшими писателями и, собственно, его посещения Парижа и женитьба на француженке Марине Влади, были формой внутренней интеллектуальной и политической эмиграции. Если в 1970 году он еще пишет: «Нет меня, я покинул Россию! / Мои девочки ходят в соплях. /
Я теперь свои семечки сею / На чужих Елисейских полях. / Кто-то вякнул в трамвае на Пресне: / Нет его, умотал, наконец! / Вот и пусть свои чуждые песни / Пишет там про Версальский дворец!», но заключает: «Я смеюсь, умираю от смеха. / Как поверили этому бреду?» и отвечает одним: «Не волнуйтесь, я не уехал», и другим: «И не надейтесь – не уеду!», то в 1980-м году его решение и точно мотивировано, и однозначно: «И снизу лед, и сверху. / Маюсь между. Пробить ли верх иль пробуравить низ? / Конечно, всплыть и не терять надежду, / А там – за дело, в ожиданьи виз…»
Высоцкий был против всякой войны, против всякого братоубийства, о чем много говорится в его стихах. И нет сомнения, на чьей стороне он был бы сегодня в войне России против Украины. Представитель лучшей части российской интеллектуальной элиты, яркий представитель «шестидесятников», активист интеллектуального сопротивления и инакомыслия, Владимир Высоцкий своими стихами и песнями протестовал против того политического хамства, которое пышно расцвело в нынешней России. Все Высоцкий сильно не любил: «Я не люблю открытого цинизма…», «Досадно мне, что слово «честь» забыто / И что в чести наветы за глаза…» , «Я не люблю насилье и бессилье / Вот только жаль распятого Христа / Я не люблю себя когда я трушу / Обидно мне, когда невинных бьют / Я не люблю, когда мне лезут в душу / Тем более, когда в неё плюют…» Такой «власти» «приватизировать» Высоцкого, «пиариться» на его фоне – это и есть плевок ему в душу, и он бы этого не потерпел.
Михаил Крылатов, крымский обозреватель
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции