Владимир Путин выступил с ежегодным посланием перед Федеральным собранием. До конца года президента ждет еще одно продолжительное выступление – итоговая, на всю страну, пресс-конференция.
О своих ожиданиях от выступлений Владимира Путина в интервью Радио Свобода рассказал московский политический эксперт, преподаватель Высшей школы экономики Николай Петров:
– Путин оказался в достаточно сложном, во многом новом для него положении. Он никогда прежде не находился в ситуации столь узкого коридора и, как мне кажется, в ситуации необратимости сделанного ранее выбора. Путин должен бежать, чтобы оставаться на месте, и в его выступлениях последнего времени эти обстоятельства проявляются. Президент, помимо прочего, должен придумать и внедрить механизм перераспределения собственности для элит, он не случайно говорил в интервью ТАСС о непрозрачной и ужасной ошибке приватизации 1990-х годов. Я бы с тревогой эти слова воспринял, как сигнал о возможной ревизии итогов приватизации.
Так вот в этих очень узких рамках Путин должен сделать все, чтобы поддерживать свою высокую, военно-мобилизационную легитимность. Удержать рейтинг военными победами он уже не в состоянии, отсюда необходимость либо развивать конфронтационную риторику, демонстрируя, что мы в осажденной крепости и все вокруг злоумышляют против нас, либо начинать какую-то яркую, скажем, антикоррупционную кампанию, чтобы людям скрасить впечатление от падающего уровня жизни и продемонстрировать суровость и справедливость власти.
Николай Петров
Я бы от декабрьских выступлений Путина ожидал объявления некоторой новой программы, по сути дела, разъяснения того, как власть собирается залатывать раны, которые, в общем, она сама себе отчасти и нанесла действиями последних месяцев. Эти потери никак не были связаны с экономическим соображениями, и в этом смысле мне кажутся странными рассуждения о возможности провозглашения либерального курса. Что Путину необходимо – правительство как эффективная команда своего рода кризисных менеджеров, каковой сейчас кабинет министров не является.
– Вы упомянули о том, что Путин оказался в узком коридоре возможностей и перспектив. Коридор, по вашему мнению, сузили обстоятельства или сам Путин?
Cистема путинского олигархата в условиях углубляющегося экономического кризиса оказалась перед выбором: либо способствовать выходу из кризиса и экономическому росту, открывая страну и рискуя утратой монополии в экономике и в политике, либо закрывать страну, идти на конфронтацию с Западом, но сохранять при этом монополию на власть. Избран второй вариант
– Мне кажется, здесь есть и то, и другое. Во многом, конечно, мы наблюдаем ситуативное поведение Путина, его реакцию на обстоятельства. Но во многом это, в общем, его стратегический выбор – между либерализационной и мобилизационной моделями. На этот выбор в пользу мобилизационной модели повлияли, мне кажется, два соображения. Одно – политическое, связанное с тем, что власть не смогла решить обычными методами в рамках демократической легитимности кризис, начавшийся в 2011 году и не прекратившийся после президентских выборов 2012 года. Поэтому поворот к военно-мобилизационной легитимности здесь был вполне логичным. А с другой стороны, система путинского олигархата в условиях углубляющегося экономического кризиса оказалась перед выбором: либо способствовать выходу из кризиса и экономическому росту, открывая страну и рискуя утратой монополии в экономике и в политике, либо закрывать страну, идти на конфронтацию с Западом, но сохранять при этом монополию на власть. Избран второй вариант, и мы сейчас имеем дело с последствиями этого решения.
– По вашим ощущениям, способен ли Владимир Путин на резкое изменение избранного курса? Или «русские не сдаются», и этот курс на конфронтацию с западным миром будет в любом случае продолжен, пока у власти остаются те элиты, которые представляет Путин?
– Мне Путин кажется заложником решений, которые он сам принимал раньше, и тех шагов, которые он раньше сделал. А режим – заложник Путина. И в этом смысле я не вижу возможности изменения траектории движения. Мне эта траектория представляется движением вниз по сужающейся воронке, причем власть еще как-то может регулировать скорость падения, но вырваться из этой траектории она не в состоянии.
– Падает курс рубля, что связано с падением цен на нефть. На этом фоне министры экономического блока делают заявления о том, что россиянам нужно затянуть пояса, готовиться к проблемам, и мне это напоминает риторику начала 1990-х годов. Уместны такие параллели?
– Уместны. Падение цен на нефть и уменьшение финансовых ресурсов власти ставит две очень серьезные проблемы. Одна связана с тем, что экономический пирог в прежние годы все время увеличивался, и у Кремля была возможность удовлетворять аппетиты все новых элит, не ущемляя элиты старые. Теперь такая возможность отсутствует, и конфликты внутри элит, связанные с борьбой за выживание и перераспределением собственности, абсолютно неизбежны. Если власть не в состоянии продумать четкий механизм, с помощью которого будет осуществляться это перераспределение, то она столкнется с неуправляемыми конфликтами между элитными кланами. Вторая проблема такова. Сокращение ресурсов, которыми располагает Кремль, означает и изменение модели взаимоотношений с обществом, и в общем, прекращение популистской политики, которая, по сути, была основой сохранения лояльности граждан и популярности и легитимности власти. Это же означает изменение – если не крах – нынешней модели взаимоотношений центра и регионов. В этом смысле, конечно, параллели с 1990-ми годами, когда центр ослабевал, в результате чего росла самостоятельность регионов, совершенно логичны. Боюсь только, что это сопоставление будет не в пользу нынешнего периода. Сейчас региональные элиты деградировали, в том числе в результате действий центра, и вот той, в общем-то, вполне позитивной картины, когда из слабеющих рук центра власть во многом перешла в сильные и, в общем, умелые руки региональных лидеров, уже не будет.
Инфографика о состоянии экономики России (для просмотра нужно кликнуть на график:
– Верно ли я понимаю, что как раз отсюда и разговоры о том, что приватизация была неправильной, несправедливой? Ведь сейчас можно за счет именно этого ресурса каким-то образом удовлетворить интересы тех или иных новых групп влияния во власти...
– Это уже происходит. Дело Владимира Евтушенкова и АФК «Система» – это очень характерный пример. К сожалению, боюсь, не единственный, и дальше такие процессы будут продолжаться. Другое дело, что элита в этих условиях нуждается в четко определенных властью правилах игры. Правила меняются, и пока элита находится в недоумении, а такая ситуация для власти очень опасна. Поэтому Путин вполне может (или даже должен) 4 декабря объявить и элитам, как теперь, собственно, будут построены отношения с ними верховной власти. Договор, существовавший раньше, сейчас ревизуется.
– Возможен дворцовый переворот?
Путин вызвал к жизни очень серьезные националистические силы как в собственно русских регионах страны, так и в этнических регионах
– Думаю, что сейчас маловероятен. Но в принципе опасность такого рода есть, и власть, мне кажется, ее хорошо ощущает. Отсюда передвижки и кадровые решения последнего времени, когда, скажем, Виктора Золотова, ближайшего к Путину, бывшего главу ФСО, назначают командующим внутренними войсками. Проблему я вижу главным образом в потенциальном серьезном конфликте между верхушкой элиты, которая вполне осознанно идет на экономическое ухудшение, сохраняя политическую власть в своих руках, и средним слоем элиты, которая должна и уже во многом поступилась своим привычным образом жизни – возможностью владеть и приобретать собственность на Западе, держать там семьи и так далее, а взамен пока получила только повышение зарплаты, которое можно считать временной компенсацией. Этот новый вариант пакта между верхушкой элиты и ее средним слоем имеет отчетливо временный характер, и оттого, найдет ли власть способ удовлетворения аппетитов среднего слоя элиты, во многом зависит стабильность ситуации.
– В таких непростых внутриполитических условиях, по вашим оценкам, Путин может решиться на продолжение столь наступательной, агрессивной политики в Украине? Или тот комплекс проблем, о котором вы говорите, заставит Кремль остановиться на той границе, на которой Россия стоит сейчас?
– Мне кажется, сложность положения Путина заключается в том, что он вынужден балансировать между двумя крайностями. С одной стороны, это баланс между русским национализмом и антирусским национализмом. Путин вызвал к жизни очень серьезные националистические силы как в собственно русских регионах страны, так и в этнических регионах. С ослаблением центра – об этом сам Путин говорит в интервью ТАСС – риски центробежного движения многократно возрастают. С другой стороны, очевидно, что идти на усиление конфронтации с Западом Кремль сейчас не хочет, он этого боится, и поэтому нынешняя ситуация может рассматриваться только как временная. Можно пережить западные санкции год, можно их пережить полтора, два, но дальше они начинают очень негативно сказываться на основных источниках дохода страны. В этом смысле что-то должно принципиально меняться.
С другой стороны, мне кажется, Путин – заложник. Он не может сейчас стать «голубем мира» на востоке Украины. Во-первых, оттуда в Россию вернется большое количество людей, научившихся решать проблемы с оружием в руках, совершенно не готовых вернуться к своей прежней роли охранников в подземных переходах. Что делать с этими людьми – огромная проблема для власти. С другой стороны, есть риск усиления конфронтации с Западом. В будущем мы увидим – если ситуация не сорвется в действительно масштабное военное противостояние – балансирование между двумя полюсами, когда Путин делает шаги и в ту, и в другую сторону, но кардинального решения проблем не наступает, – считает политолог Николай Петров.