Ремзи Ильясов: Мы смогли договориться с Кучмой, мы и здесь сможем договориться

Симферополь – Глава республики Сергей Аксенов назвал инициатора создания общественного движения «Къырым», вице-спикера Госсовета Ремзи Ильясова национальным лидером крымскотатарского народа. Сам Ильясов к такому определению относится сдержанно, подчеркивая, что право называть человека лидером сохраняется за народом. О своих амбициях, взаимоотношениях с Мустафой Джемилевым, судьбе Курултая и возможных изменениях в руководстве Меджлиса Ремзи Ильясов рассказал в интервью для Крым.Реалии.

– Сергей Аксенов назвал вас национальным лидером крымскотатарского народа. Вы теперь ощущаете ответственность?

– Я это ощущал еще месяца три назад. Именно ответственность меня побудила к такой активной позиции. С этой позицией, может быть, не все согласны сегодня, но я считал, что в существующих реалиях другого допускать нельзя. Наша задача, и моя, в частности – сделать все от нас зависящее, чтобы проблемы крымскотатарского народа разрешались. Я действую в рамках решения Курултая крымскотатарского народа, в рамках той дорожной карты, которую Меджлис в своем время утвердил и передал для рассмотрения тогда еще в Верховный Совет, а ныне – Государственный Совет.

Кто-то называет меня лидером, кто-то называет по-другому. Наверное, мы (движение «Къырым». – Прим. ред.) наиболее активны сегодня из тех, кто говорит о проблемах крымскотатарского народа. Звание лидера народа должен дать сам народ. А лидер движения, Меджлиса или какой-то группы – люди сами видят, как кого называть. Сегодня так получилось, что с властью восстановлен в какой-то степени диалог, мы находим взаимопонимание, власть содействует в решении тех проблем, которые мы ставим.

– Все-таки среди общественности и в мире лидером крымскотатарского народа считается Мустафа Джемилев. Может ли у народа быть два лидера?

– Я прокомментировал уже: лидер – тот человек, которого назовет народ. Мустафу-ага мы назвали (лидером. – Прим. ред.), сегодня у него позиция несколько другая.

– Когда в последний раз вы общались с Джемилевым?

– 4 мая (как известно, 3 мая Мустафа Джемилев пытался попасть на территорию полуострова, но его не пропустили пограничные службы России, мотивируя тем, что Джемилеву запрещен въезд в Крым и Россию сроком на пять лет. – Прим. ред.)

– Почему с тех пор у вас с ним не было контактов?

– Я не выходил на контакт по ряду частных обстоятельств. Были ситуации, когда мне приходилось обосновывать ту или иную позицию, которую я занимал. Я не был согласен с тем, чтобы крымские татары не брали российские паспорта. Я не был согласен с другими пожеланиями. Я стоял на том, что взять такую ответственность на себя и доводить до людей, чтобы они от всего отказывались, просто не имею никакого права, поскольку завтра не смогу им что-то объяснить и рассказать, тем более удовлетворить те или иные их потребности. А после встречи с президентом Российской Федерации в мой адрес посыпались определенные заявления. Я посчитал нужным их не комментировать. Оставил все на суд Всевышнего.

– С главой Меджлиса Рефатом Чубаровым вы тоже давно не общались?

– Да, в последний раз в начале июня. А после заседания Меджлиса, на котором было принято решение бойкотировать предстоящие выборы в советы всех уровней, я сказал, что оно идет вразрез с решением Курултая (о делегировании Меджлису права определить кандидатов для работы в органах власти. – Прим ред.) и теми требованиями, которые мы направляли во власть. Меджлис тогда не имел права такое решение принимать, в лучшем случае он должен был обсудить данный вопрос, вынести его на заседание Курултая, который бы отменил предыдущее решение и принял новое – о том, что не нужно участвовать в выборах, потому как в противном случае мы легализуем власть. В таком случае почему на Курултае мы принимали решение обязать Меджлис направить своих представителей в органы власти для решения вопросов обустройства крымскотатарского народа? Тогда же собралась группа из делегатов Курултая, членов Меджлиса, представителей общественности. Мы приняли заявление о том, что решение Меджлиса является поспешным. С тех пор мы с Рефатом Чубаровым не контактируем: ни по телефону, ни по электронным средствам связи. Я думаю, что это у нас личное. Я и он ведем себя корректно и не комментируем друг друга, все-таки мы коллеги.

– На одной из недавних встреч в Сакском районе ваш соратник по движению глава Госкомнаца Заур Смирнов говорил о возможной чистке в рядах Меджлиса. Означает ли это, что в скором времени в руководстве представительного органа произойдут изменения?

– Он говорил о двойных стандартах. Когда из уст сегодняшних заместителей председателя Меджлиса крымскотатарского народа звучит о том, чтобы крымские татары входили во власть, Смирнов просит их быть честными и порядочными. Тогда отмените те решения, которые вы принимали в отношении своих коллег. Он имел в виду меня, себя и Тейфука Гафарова (вице-мэра Симферополя. – Прим. ред.) – о временном приостановлении членства в Меджлисе. В связи с этим он говорит, что Курултай соберется и даст оценку как деятельности Меджлиса в целом, так и его отдельных членов. В конце концов, встаньте и скажите: да, была допущена ошибка. Что мы сегодня имеем: 4,6% – состав депутатского корпуса крымских татар, а было 15,4%. Мы имели тысячу депутатов из числа крымских татар в советах всех уровней. Если на Курултае будет принято решение, что Ремзи неправ, значит, Ремзи уйдет из состава Меджлиса и будет заниматься профессиональной и общественностью деятельностью. Вполне возможна полная отставка Меджлиса.

– Вы допускаете проведение Курултая в ближайшее время в Крыму?

– Нет, не допускаю.

– Тогда как это возможно – изменить состав Меджлиса?

– Видимо, нужно время. Курултай в Крыму сегодня провести очень тяжело, потому как это может превратиться в не очень приятное собрание.

– То есть это не ближайшая перспектива?

– Я полагаю, что ответ на этот вопрос можно будет дать через два-три месяца. Хотя перед выборами 14 сентября у нас была возможность провести Курултай, нам никто не запретил бы обсудить и принять решение по злободневному вопросу. А сейчас после всех этих заявлений, которые сделаны… Тем более, сегодня мы имеем следующий факт: почему Мустафа Джемилев и Рефат Чубаров не спросили ни у кого и баллотировались в депутаты Верховной Рады Украины? Лично я не возражаю, но почему они себя так ведут и в свой адрес не говорят каких-то упреков. Здесь тоже возникают вопросы. Поэтому, повторюсь, Курултай может превратиться в скандальное мероприятие.

– Возможно ли проведение Курултая за пределами Крыма: в Киеве или Стамбуле, о чем говорят в последнее время?

– Это возможно. Другой вопрос: те решения, которые там будут приняты, кто ими будет руководствоваться? Сейчас нужно искать, договариваться, индивидуально подходить к той ситуации, которая сложилась, к вопросу о том, чтобы систему Курултай-Меджлис ввести в правовое поле. Ведь мы смогли договориться с Кучмой (второй президент Украины Леонид Кучма. – Прим. ред.), мы и здесь сможем договориться, если, конечно же, будем говорить о проблемах крымскотатарского народа.

– Движение «Къырым», которое вы представляете, пока не определилось с конкретными целями и задачами. О них станет известно в декабре на учредительном съезде. Вместе с тем, другие крымскотатарские организации, появившиеся в Крыму, уже декларируют необходимость проведения нового Курултая и даже наделили себя полномочиями выступать от имени всего крымскотатарского народа – я имею в виду организацию «Къырым бирлиги» и ее руководителя Сейтумера Ниметуллаева. Как вы относитесь к подобным заявлениям?

– Я эти заявления не одобряю. Они не соответствуют зрелому политику, потому как после таких заявлений крымские татары еще больше впадают в недоумение и становятся более обозленными. Самому себе брать такие вожжи, когда тебе их никто не давал, конечно, не дозволено. Видимо, около него (Ниметуллаева. – Прим. ред.) какие-то консультанты, которые руководствуют исключительно местью и суперамбициями. Я думаю, он разберется в этой ситуации, внимательно ее изучит и изменит свое мнение. Видимо, он не совсем понимал, когда говорил, что 99% процентов крымских татар не принимали участие в голосовании по выборам делегатов Курултая. Думаю, он не очень представлял, что такое система Курултай-Меджлис, как происходят выборы и кто может в них участвовать.

– Вы недавно заявляли, что на фасаде здания крымского Госсовета вновь появятся вывески на крымскотатарском и украинском языках. Когда все-таки это произойдет?

– По крайней мере, то, что я спрашивал, мне ответили: вопросов нет. Просто очень много разных проблем: есть проблемы и хозяйственные, и материальные, и кадровые – все это решится, думаю, до конца года мы постараемся это сделать.

– Что будет с программой обустройства депортированных в 2015 году, какие средства заложены в бюджете?

– Я не очень плотно этой программой занимаюсь. Сумма на следующий год – 1 млрд 200 млн рублей. Но одно требование, которое прозвучало из моих уст, и оно было воспринято нормально: по рекомендации Госкомнаца планируется подготовить, возможно, публичную презентацию этой программы – вплоть до 2020 года, тем самым, доведя ее до населения, а власть будет знать, что она озвучена и не выполнять ее нельзя.

– После изменения реалий крымские татары находятся в неком замешательстве. Этому способствовали обыски, исчезновения людей, запрет на въезд в Крым представителям народа. В чем может заключаться сейчас национальная идея для крымскотатарского народа?

– В консолидации. Мы должны знать, что находимся на своей Родине, на своей земле, нам здесь жить. Нам это говорили наши отцы и прадеды, наши предки здесь жили. Мы никогда не должны думать о том, чтобы выехать куда-то из Крыма и оттуда помогать. Безусловно, у нас есть диаспора и она будет оказывать содействие, но, живя на своей земле, больше ответственности и больше возможностей.

Ремзи Ильясов о звании крымскотатарского лидера