Путешествие, которого не было: поможет ли искусство в деоккупации Крыма?

4 ноября в Крымском доме в Киеве Post Play Театр представили документальный спектакль «Крым мой. Отчет о путешествии, которого никогда не было». Что хотели рассказать его творцы и что увидели зрители? Чем отличается виртуальное путешествие по оккупированной территории от реального? И поможет ли искусство в деле деоккупации полуострова? Об этом говорим с режиссером из Крыма Галиной Джикаевой и президентом ассоциации «Платформа современного танца» Антоном Овчинниковым.

​

– Что увидели зрители вашего спектакля?

Овчинников: Я отправляюсь в велопутешествие, которое давно мечтал совершить, но в силу известных обстоятельств сделать этого не могу. Поэтому мы решили сделать этот спектакль таким виртуальным путешествием по Крыму. Галя служит моим проводником и оппонентом, так как она лучше знает вообще Крым, и хорошо знает, что сейчас там происходит. А я еду в Крым, чтобы подтвердить или освежить свои юношеские воспоминания.

– А как возникла такая идея?

​Овчинников: Это была моя идея, и началась она с того, что пару лет назад некоторые мои друзья стали ездить в Крым: кто-то – подработать, кто-то – отдохнуть, и у меня это стало вызывать противоречия. Общение и разговоры на эту тему были очень сложные, и мне стало интересно разобраться в себе. Мне все это надо было выговорить, и мы стали встречаться с драматургом Деном Гуменным. Мы выбрали все города Крыма, с которыми у меня связаны воспоминания. В начале спектакля я говорю, что это не просто путешествие, а такая перформативная политическая акция – я буду в 12 городах танцевать 12 разных танцев возле памятников Ленина. И в результате этих мистических танцев Крым должен вернуться к Украине.

– Галина, а какова ваша роль во всем этом?

​Джикаева: Я здесь – оппонент. У Антона свой Крым, у меня – свой. Меня несколько раздражает такое потребительское отношение материковых украинцев к Крыму. Это то, что позволяет им забыть об оккупации: ну, было хорошо, спасибо и до свидания. И у нас очень разный Крым. Он нежно вспоминает о городах, которые я, например, не люблю. Севастополь, например, Керчь. Я сверху на все смотрела, с гор, а он бултыхался внизу, в море. И вот на таком не агрессивном столкновении, мы еще и спорим о современном искусстве.

– А почему возле памятника Ленину?

Овчинников: Большинство наших бед началось благодаря Ленину. И сейчас в жизни самый важный момент, когда нужно остановить этот бег, осмыслить, что происходит, чтобы Крым вернулся к Украине.

– Как можно средствами искусства отобразить современную крымскую реальность?

​Джикаева: Задача нашего театра – поднять некий дискурс, который побуждает людей задуматься и спорить. И после спектакля у нас всегда обсуждения, где разные точки зрения сталкиваются. Для кого-то этот спектакль – ностальгический, человек вспоминает свой Крым. Многие зрители, приходящие в театр, имеют свой инструментарий критического мышления. Они видят многослойность этого спектакля, и им важна проблема, которую мы скрываем, не отвечая ни на какие вопросы. Эти зрители остаются и спорят.

– Где граница между чистым искусством и политикой и есть ли она вообще?

​Джикаева: Каждый решает сам, вносить ли в искусство элемент политического. Есть спектакли об Эдипе и Антигоне, и они по умолчанию политические, потому что там заложены проблемы власти и сопротивления. Но для меня в 2014 году закончился такой театр, поиск нового художественного средства выражения, мне стала неинтересна художественная форма, а стала интересна фиксация текущего момента. И я нашла этот документальный театр. И это на самом деле вызов, потому что сложно сделать из документального материала искусство. А оно там есть. Как ты структурируешь текст, как найдешь ключ к документальному тексту, чтобы это произвело впечатление на людей не из-за самой информации, а еще и из-за того, как она подана. Документальный театр существует еще и для того, чтобы вырывать людей из комфортного существования, из ничегонеделания в экстремальных ситуациях, в которых находится наша страна, – и заставлять их думать, размышлять. И если в обсуждении у людей будут диаметрально противоположные точки зрения – это прекрасно.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Галина Джикаева: «Театр существует, чтобы человек не превратился в скота»

– Антон, можно ли в танце определить политический настрой того, кто танцует, и кто ставит танец?

Овчинников: Я активно занимаюсь танцем как сценическим искусством последние десять лет, и последние пять лет происходит его переосмысление. Я стал пристально смотреть на то, что происходит вокруг меня, относиться критически. И пытаюсь понять, есть ли у танца какой-то критический потенциал, возможность быть политическим, в любых смыслах. И меня это больше волнует в смысле формы, а не содержания. Сделать танцевальный спектакль на какую-то политическую тему – это не сложно, а найти необычную форму, которая будет ставить зрителя в положение, при котором он будет мотивирован думать, анализировать что-то – труднее. Физически чувствовать себя в пространстве, которое вынуждает его к какой-то рефлексии. Я нашел для себя это пространство в PostPlay Театре, начал активно работать с текстом, мне это нравится. Если говорить об инструментарии, я сторонник тотального театра, при котором инструментом может быть все. И однако я продолжаю называть это танцем. А с другой стороны, я все больше отхожу от общей танцевальной волны в Украине.

​Джикаева: Недавно был фестиваль «Простір танцю», приезжали тоже коллективы из-за рубежа. Это был современный танец, и я вам хочу сказать: танец может быть очень политическим. Он вырывает тебя из комфортного ощущения наслаждения, заставляет думать, что это значит, и ты начинаешь понимать идею, проблему и то, как это сделано. Не только движения тела, но и конструкцию всего танцевального перформанса, которая сама уже несет в себе конфликт, и социальный, и политический.

– За эти четыре года общественный дискурс на материковой части Украины и в Крыму расходятся. Коснулось ли это искусства?

Джикаева: Искусство разошлось кардинально. В Киеве, да и на периферии, оно развивается больше в сторону европейских форм, сложное, сложносочиненное, конфликтное, политическое. А в Крыму идет обратный откат в сторону бесконфликтной драматургии.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Крымский театр – это архаизм»