Каждый, наверное, человек, незаконно лишенный своей свободы, задумывается: какова же ее цена?! 2016 год, маленькая четырехместная камера № 71, в ней четыре человека – я, Ремзи Меметов и двое ребят из Донецка. Один воевал на стороне «ДНР», а второй – против. Только проснулся от солнечных лучей из окна решетки – тишина. Капает кран. Так мерзко, прямо как молотком по ушам – или нервы мои уже настолько расшатаны. Просыпаться не хочу, такой сладкий сон снился – свобода, дом – как на фотокадрах. Хочется уснуть опять, склеить эти кадры, чтобы хоть еще немного погулять на свободе во сне.
Так что же там мне снилось? Родительский дом, я на летней кухне – приехал в гости к родителям из Ялты в Нижнегорский район – стою, улыбаюсь. Мать приглашает: «Сына, садись ешь!» Я спрашиваю: «Что там, мам?» «Борщ», – говорит. Я ухмыляюсь, а мама все поняла и успокаивает: «Не переживай, свинины там нет, все на курице, как ты там говоришь? Халяль?» «Да, халяль!» «Так садись, ешь, все халяль!». Сажусь, ем. О-о-о, что-что, а мамин борщ я люблю, трескаю за обе щеки. Отец принес свежих овощей с огорода, тоже сел есть.
Этот кадр пропадает и всплывает другой: Ялта, центральный рынок, где я долго работал, подхожу ко входу, встречаю знакомых мужиков, агашек (старших братьев – КР), они зовут меня пить кофе под конец рабочего дня. Пью кофе, закурил. Общаемся, беседуем о торговле, новостях, семье. Я смотрю на часы, говорю: «Мне пора, скоро вечерняя проверка!» Что?! Какая проверка? Просыпаюсь, понимаю, что это сон. Проверка – это глубокий отпечаток системы в моем сознании, даже во сне надо выйти на проверку, пересчет.
Зима, шестнадцатый год — заказали на этап в психбольницу, крымчане знают ее как «Розочку» – расположена на улице Розы Люксембург в Симферополе. Мы в знак солидарности с Ильми Умеровым отказались отвечать на вопросы психиатра – считаем это унижением нашей чести и достоинства. В общем на 27 дней поехал. Приехал, обшмонали, завели в камеру типа палаты, но все равно камера.
Заведующая узнала, что везут «террористов», попросила подкрепления – она жертва пропаганды, не иначе
В коридоре стоят двое в масках, охрана усиленная. Заведующая узнала, что везут «террористов», попросила подкрепления – она жертва пропаганды, не иначе. Ну ладно, думаю, пообщаемся, надеюсь, страх развеется. Захожу в палату, в ней четыре человека, а пятый – мой братишка Рефат Алимов, как всегда, улыбается, жизнерадостный, обнялись, поговорили, хвала Всевышнему. У него все хорошо, целыми днями читает книги, играет в шахматы.
Полночь, все спят, а я не могу, мысли: так какова же цена моей свободы?
Как в камере, так и в туалете ведется видеонаблюдение. 10 дней прошли незаметно, потом время остановилось. Однообразие, режим, подъем, отбой – все по расписанию. Полночь, все спят, а я не могу, мысли: так какова же цена моей свободы? Смотрю на стену. Она снизу наполовину выкрашена в синий цвет краской, верхняя часть – белая известка, то есть по советскому принципу, как в школах, больницах и так далее. Смотрю внимательно, представляю, как будто сидит любимая супруга и что-то готовит детям, играет моя доченька, младшая в бегунке, а старшая ее ловит – все, как и должно быть в дружной семье. Только их рядом нет... Я встаю, читаю дуа (молитву – КР) Аллаху, прошу Всевышнего спокойствия на душу и скорейшего освобождения для всех незаконно осужденных земляков.
Рассказывают санитару, как проводили контртеррористические операции на Кавказе и убивали таких, как мы, «террористов»
Утро, проснулся от смеха «масок» – охраны – пришла другая смена. Из разговора понял, что они не местные, из России. Рассказывают санитару, как проводили контртеррористические операции на Кавказе и убивали таких, как мы, «террористов» – показывают пальцем на меня. Не выдержал, стал спорить, ругаться с ними, говорю им: «Вы что вообще о нас знаете? Мы к терроризму отношения не имеем, что вам там ваше начальство рассказывает?!»
Один отвечает: «Что вам не живется спокойно? Занимались бы работой, семьей и так далее...»
Я в ответ: «Так вот так и жили мирно, и занимались семьей, пока вы не пришли и ваша власть. И сказали: теперь мы тут хозяева, а вы – террористы! Так не бывает: в одном государстве – мирные граждане, а в вашем – преступники!» Смотрю на него и понимаю, что поведение у него установочное, пытается провоцировать.
Вернулся в СИЗО, уже в другую камеру. Ремзи перевели тоже, в нашу поселили малолеток. Спустя время спецчасть приносит лингвистическую экспертизу для ознакомления, она является основным вещдоком по делу, выполнена в Уфе башкирскими экспертами. Ознакомился, был в шоке, что они понаписали, эти псевдоэксперты. Знал бы тогда, что поеду отбывать в эту далекую холодную Башкирию...
(Продолжение следует)
В доме семьи узника совести Вадима Сирука (фотогалерея)
Вадим Сирук, гражданский журналист, активист, правозащитными организациями признан политическим заключенным
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Крымские «дела Хизб ут-Тахрир»
Представители международной исламской политической организации «Хизб ут-Тахрир» называют своей миссией объединение всех мусульманских стран в исламском халифате, но они отвергают террористические методы достижения этого и говорят, что подвергаются несправедливому преследованию в России и в оккупированном ею в 2014 году Крыму. Верховный суд России запретил «Хизб ут-Тахрир» в 2003 году, включив в список объединений, названных «террористическими».
Защитники арестованных и осужденных по «делу Хизб ут-Тахрир» крымчан считают их преследование мотивированным по религиозному признаку. Адвокаты отмечают, что преследуемые по этому делу российскими правоохранительными органами – преимущественно крымские татары, а также украинцы, русские, таджики, азербайджанцы и крымчане другого этнического происхождения, исповедующие ислам. Международное право запрещает вводить на оккупированной территории законодательство оккупирующего государства.
Крымчане в российском заключении
После аннексии Крыма Россией весной 2014 года на полуострове начались аресты российскими силовиками независимых журналистов, гражданских активистов, активистов крымскотатарского национального движения, членов Меджлиса крымскотатарского народа, а также крымских мусульман, подозреваемых в связях с запрещенными в России организациями «Хизб ут-Тахрир» и «Таблиги Джемаат».
В Секретариате Уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека Людмилы Денисовой сообщили, что по состоянию на ноябрь 2020 года число граждан Украины, которые преследуются Россией по политическим мотивам, составляет 130 человек.
По данным Крымской правозащитной группы, по состоянию на конец октября 2020 года не менее 110 человек лишены свободы в рамках политически мотивированных или религиозных уголовных преследований в Крыму.
Руководитель программы поддержки политзаключенных, член Совета правозащитного центра «Мемориал» Сергей Давидис сообщал, что всего в списке их центра находится 315 человек, 59 из которых – крымчане.
Правозащитники и адвокаты называют эти уголовные дела преследованием по политическому, национальному или религиозному признаку. Власти России отрицают эти причины преследований.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: