Заложница аннексии. Как осужденная в Крыму отбывает срок на материковой Украине

После аннексии Крыма Россией на территории полуострова без права на свободу оставалось более трех тысяч граждан Украины. Некоторые из них приняли российские правила, другие отказались от нового паспорта и ждут возвращения. Экстрадировать их не позволяет политическая позиция Украины, ведь такая формулировка подразумевает признание Крыма Россией. Но есть и те, кому повезло в первых рядах по старым договоренностям попасть на территорию материковой Украины и продолжить отбывать наказание по украинским законам.

Яна Поплавская работает швеей в колонии, женщину осудили в Крыму, но она уже год отбывает наказание в Тернопольской области.

​В заключении Яна с 2011 года, тогда ее дочери было четыре года, а сыну – всего год. С тех пор она ни разу не видела детей – прошло семь лет. Листая фотографии, женщина сдержанно вспоминает последнюю встречу.

«Я их сажала на поезд, обнимала целовала, через пару дней мы должны были увидеться… Сын ленился разговаривать, но все время пел песни, и тогда он пел песню про маму», – вспоминает Яна встречу, а через несколько дней ее арестуют.

Женщину обвинили в соучастии в убийстве, в приговоре также говорится о квартирных махинациях и причастности к организованной преступной группе. Свою вину Яна Поплавская признает частично, говорит, что только подделывала документы, никого не убивала, но подтверждает, что это сделали ее соучастники.

«Хозяйку квартиры, которой переклеивала в паспорте фотографию, оказывается, Обрамов и Новиков, которых со мной как раз обменяли, нечаянно убили. Из за этого у меня 115 статья (умышленное убийство – КР)», – не скрывает обстоятельств дела заключенная.

Следствие и суды продолжались до декабря 2013 года, тогда девушка и услышала приговор – 15 лет лишения свободы. Яна не согласилась с решением суда, подала апелляцию, но весной 2014 года власть в Крыму сменили. Яна вместе с другими заключенными стала заложницей ситуации: осужденные по украинским законам начали отбывать наказание под российским контролем.

«Рано утром, как обычно по просчету, мы на проверку выходили в 8:00, нам оперативный работник, который смотрел за женским корпусом, сказал: «Где вы хотите отбывать наказание – в России либо в Украине?». Все сказали: «В России». Одна я сказала, что хочу – на территории Украины», – рассказывает заключенная.

Тогда же Яна написала отказ от российского паспорта. Однако дошло ли это письмо в контролирующие органы и сколько было таких заявлений – точно не известно.​

«После «референдума» всем заключенным запрещали читать, видеть, слышать украинский язык. Музыка, телевидение… если ты начинаешь разговаривать на украинском языке – тебе сразу за это дается нарушение, либо садят на карцер», – вспоминает условия заключения в аннексированном Крыму Яна.

Передача без экстрадиции

В 2014 году под российским контролем оказались около трех тысяч украинских заключенных, за чьим содержанием следили более тысячи сотрудников. В руках надзирателей был целый арсенал: пистолеты, автоматы и тысячи боеприпасов, а также автопарк с полусотней авто.

«На неподконтрольной территории также осталось и оружие. Этот вопрос рассматривается на уровне службы безопасности. Кто в 2014 году не отдал соответствующие приказы. Тем более, что тогда это еще был орган исполнительной власти, отдельный», – говорит заместитель Министра юстиции Украины Денис Чернышов.

В Крыму на балансе Пенитенциарной службы Украины было 139 объектов недвижимости и почти 30 гектаров земли. После аннексии в российских руках оказалась сама служба, медико-реабилитационный центр и пять следственных изоляторов и колоний. В Керчи и Симферополе остались предприятия с промышленным оборудованием, а это – пилорамы, гипсобетонные комплексы, швейные, строительные и металлообрабатывающие цеха.

«Осталось большое количество имущества. Это состояние оценивается в десятки миллионов долларов. Это все вопрос очень большого спора и международных судов», – указывает заместитель Министра юстиции Украины.

До 2016 года заключенных, которые отказывались от российского гражданства, Россия предлагала экстрадировать. Однако Украина на такой шаг пойти не могла – экстрадиция означала бы легализацию кремлевской власти в Крыму.

«Я обращалась к своей коллеге, украинскому омбудсмену Валерии Лутковской. Она дала ответ, что в связи с политической позицией руководства экстрадиция невозможна», – отметила уполномоченный по правам человека в России (2014-2016 годов) Элла Памфилова.

Когда же на должность омбудсмена Госдума России назначила Татьяну Москалькову, украинский уполномоченный Валерия Лутковская встретилась с коллегой на нейтральной территории в Минске. Лутковская имела при себе письма крымских узников, заключенные просили ее о перевозке на материковую Украину. За закрытыми дверями омбудсмены договорились о передаче, детали переговоров не обнародовали.

«Мы без каких-либо договоренностей, написанных на бумаге, без меморандумов договаривались о том, что это будет только первый шаг. Таких людей, по которым мы договорились на первый этап, было сначала 26», – поделилась информацией уполномоченный Верховной Рады Украины по правам человека (2012-2017 годов) Валерия Лутковская.

Тогда процедуру разделили на несколько этапов. В первую волну выделили 12 человек, среди них была и Яна Поплавская. Передачу провели в марте 2017 года, на российско-украинской границе, между Харьковской и Белгородской областями. Затем процесс остановился.

«Остановилось по нескольким причинам. Первая причина, что миссия ООН по правам человека взяла интервью у тех людей, которые были перемещены на подконтрольную Украине территорию, это интервью стало публичным. Люди рассказывали о том, что к ним было применено нечеловеческое обращение на территории России, и Россия приостановила до выяснения всех обстоятельств и последующих шагов перемещение этих людей», – говорит Лутковская.

В крымском заключении к Яне физической силы никто не применял. Однако рабочий день мог длиться до 18 часов, а пища скорее напоминала помои, вспоминает девушка.

«Если отказываешься от работы – сразу на ДИЗО (дисциплинарный изолятор – КР) – 15 суток. Если три раза садят на ДИЗО на 15 суток – тебе добавляют срок, до пяти лет лишения свободы», – поясняет Яна российские правила содержания.

​Уже в украинской колонии в Тернопольской области Яна изменила свою жизнь. Вышла замуж и обвенчалась, читает Библию, начала вышивать. А несколько недель назад впервые за семь лет увидела детей. Сын улыбался, когда увидел маму, а дочь постеснялась говорить с мамой в присутствии журналистов.

«Я все время говорю: «чуть-чуть», а мне сын и дочка говорят: «что-то твое чуть-чуть сильно задерживается, так чуть и чуть-чуть-чуть...», – говорит заключенная.

Половину своего 15-летнего срока Яна уже отсидела, когда выйдет на свободу, пока и сама не знает. Ее апелляцию рассматривает Голосеевский суд в Киеве, а ходатайство о помиловании от омбудсмена к президенту пока остается без ответа.