Женские стихи – особое явление в любой литературе. Не требует доказательств тот факт, что женское мироощущение сильно отличается от мужского – большей глубиной и тонкостью.
Последовательницы Сафо совершают открытия в поэзии, которые легко находят отклик в сердцах читателей и вызывают самый интимный резонанс. Примеров много – в давней тюркской литературе это турецкая поэтесса Михри-хатун, по выражению востоковедов «османская Сафо». Она была младшей современницей другой турецкой поэтессы, Зейнеб-хатун. Хотя поэты-мужчины в то время считали, что женщина не может равняться с мужчиной в поэзии. Однако ее стихи отличались свежестью и простотой. В ее поэзии особое место занимают газели (форма стихосложения – авт.), их более двухсот. Основные темы лирики – любовь, свобода чувства. В вольнодумной «Поэме покаяния» отразились сомнения Михри в божественной справедливости и мудрости. Выступая против распространённого в ее время представления о неполноценности женщины, она заявляет, что «одна с светлым разумом женщина лучше тысяч мужчин неразумных...»
В крымскотатарской поэзии, длительное время формировавшейся как дворцовая литература, рядом с поэтами-ханами прославилась поэтесса Хан-заде-ханум, которая была женой хана Бахадыр-Герая I. Характерно, что на творчество крымскотатарских поэтов благотворно повлиял тот факт, что для тюркской поэзии была определенным препятствием сложная система стихосложения – аруз, в основе которой лежало разделение гласных по длине, которого не было в крымскотатарском языке. Поэтому турецким поэтам приходилось чаще переходить на арабскую и персидскую лексику, а крымскотатарские поэты имели больше возможностей творить на родном языке.
На развитие крымскотатарской литературы советского послевоенного периода сильно повлиял факт депортации крымских татар в Среднюю Азию и на Урал. Это прервало национальную литературную традицию. Сам факт существования крымскотатарской литературы и важнейших её авторов замалчивался в СССР до 1970-х годов. В 1970 – 1980-х годах развивалась в основном проза, в числе прозаиков получила известность писательница Урие Эдемова. Литературоведы считают, что для современной крымскотатарской прозы характерна традиционность культуры ислама, суфизм, этика Корана, но имеют место и влияние европейского постмодернизма и авангарда, в частности, если говорить о женщинах, это явно ощущается у Гульнары Усеиновой. Если говорить о поэтессах, то многие крымчане помнят широко известное стихотворение Лили Буджуровой «Когда мы вернемся...» с сильным национальным патриотическим смыслом. Уже в 2019 году поэтесса издала книгу своих стихов «Поэзия изгнания». В популяризации крымскотатарской поэзии среди украинских читателей большую роль сыграла объемная антология крымскотатарской поэзии «Окрушина сонця – Кунештен бир парча», изданная в Киеве в 2003 году.
Однако сегодня мы имеем дело с тоненькой книжечкой, какими обычно и бывают сборники поэзии, в которой опубликованы стихи трех крымских поэтесс Алие Кенже-али, Сеяре Кокче, и Майе Сафет, переведенные на украинский язык известной переводчицей, победительницей в номинации «Переводы» в конкурсе «Крымский инжир» Галины Литовченко. Все три крымские поэтессы сейчас активно работают в области крымскотатарской поэзии, предлагая новые темы и откликаясь на вызовы времени.
Например, Алие Кенже-али не смогла жить вне Крыма и когда ее Родина попала в беду, она возвратилась в Крым и продолжает жить с ним одной жизнью.
А кажуть, що я ризиком грішу,
немов мені лишився крок до прірви.
Печуть вірші – здається біль розірве,
щоби вдихнути волі – я пишу.
– это как манифест современного крымского писателя, для которого Крым неотъемлемая часть его самого.
Мокре каміння, мокре слизьке каміння.
Тисячі літ заховались в кипучих штормах.
Скелі одвічні втомилися від розуміння,
що батьківщини на їх Батьківщині нема...
Но на первом месте и прежде всего в ее поэзии – чувство любви:
Чому я закохана в тебе, застуджений Крим?
Люблю твої вулиці навіть в холодні весни.
І дерева цвіт, що зів’яв і уже не воскресне,
бо страчений поглядом недруга чорним, брудним.
Що ранить і ранить моє згорьоване серце.
Мій Крим – моя доля – написано так на роду.
В нім місце для горя знайшлося всередині щастя.
Коли із-за гратів темниці звільнитися вдасться,
на повні щоб груди вдихнути весну молоду?
Почему простуженный? Кроме иносказания здесь отразился реальный факт. В Крыму самым неприятным фактором являются зимние и весенние северо-восточные ветры, которые поднимают штормы на море, топят корабли, срывают пленку с теплиц, остужают жилища. Крым в это время простуженный – это очень точная метафора того, что именно с северо-востока на полуостров устремляются многие неприятности.
Стихи другой симферопольской поэтессы Сеяре Кокче полны лиризма и в тех сочинениях, которые, как правило, относят к патриотическим.
Матусин голос, шум струмочка чую зранку,
малій сестричці тато дмухає на ранку –
упала і розбила в кров коліно.
Десь вівці мекають, десь пахне сир і кава,
весна в садах співає солов’їно,
Тут пахне духом Батьківщини – Криму –
створив Аллах такою цю країну.
На содержание даже женской крымскотатарской поэзии влияют все перипетии и весь трагизм истории народа. Как чайки к морю, крымские татары возвращаются в Крым и в реалиях, и в мыслях, и в мечтах, и планах, и в горе, и в любви. И нет в мире силы, которая могла бы сдержать этот их полет...
Скільки років ми чекали! Досить! Все!
Вже весна на крилах волю нам несе.
Ще й старі побачать радість навкруги –
ми не зникнемо, не мрійте, вороги!
Плаче серце наче чайка серед хвиль,
що страждала та надіялась на штиль,.
На глибоку давню рану попада
замість ліків пересолена вода...
В то же время нужно отметить одну характерную особенность поэзии женщин крымских татарок – их стихи решительные и бескомпромиссные. У них нет поисков места для Добра и Зла, они точно знают, где Добро и где Зло. Вот пишет Майе Сафет:
Кожний Іуда кінець-кінцем
знайде своє дерево,
виплавить свою кулю,
наллє собі трунку,
відшукає останній свій бункер.
Просто не видержуть нерви
навіть в останньої суки.
Бо враз захлинеться страхом,
розуміючи неповернення.
Хлопчики, ті що убиті,
станьте, благаю вас, ангелами.
Насправді ви дуже любили її:
непорочну й незайману.
Так і стають звичайні хлопчики
людства героями...
Бережіть відтепер її звідти.
Неба сини...
А кожен Іуда вже шукає своє дерево
під акомпанемент сріблом набитого капшука...
Стихи крымских татарок в большинстве своем печальные, много трагических, хотя и те, и другие обязательно таят в себе заряд оптимизма и надежды. Эту особенность мало с чем можно сравнить, ее нет ни у Анны Ахматовой, ни у Марины Цветаевой. Такая сила и патриотического, и лирического чувства, пронизанного оптимизмом, есть разве что в поэзии Леси Украинки. Их поэзия очень остро перекликается вот с этими строками:
Ніч темна людей всіх потомлених скрила
Під чорні, широкії крила.
Погасли вечірні огні;
Усі спочивають у сні...
Всіх владарка ніч покорила.
Хто спить, хто не спить, – покорись темній силі...
И вдруг –
Досвітні огні, переможні, урочі,
Прорізали темряву ночі,
Ще сонячні промені сплять, –
Досвітні огні вже горять.
То світять їх люди робочі.
Вставай, хто живий, в кого думка повстала!
Година для праці настала!
Не бійся досвітньої мли, –
Досвітній огонь запали,
Коли ще зоря не заграла...
А, возможно, также еще и у Лины Костенко в поэме «Берестечко» встречается такая же бескомпромиссность и решительность, такой анализ истории.
Я знаю, пройдет время и характер поэзии изменится. Оптимизм и надежда перерастут в реализм, меньше станет горя и злости, отчаяния, зато останется любовь и к Крыму, и к людям, и к мирному небу над ними. Но для этого надо, чтобы прошло время – изменится мир, изменится и крымская поэзия...
Николай Семена, крымский журналист, обозреватель Крым.Реалии
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: