9 ноября Заводский райсуд Кемерова оштрафовал протестанского пастора Андрея Матюжова на 10 тыс. рублей за "призывы к политическому активизму", возбуждение ненависти к госслужащим и представителям власти, выступление против ислама, пишет Сибирь.Реалии. Основанием для возбуждения дела стали материалы, полученные в ходе проверки, проведенной Управлением ФСБ. Суд согласился, что все перечисленное было в проповеди Матюжова "Сребролюбие – корень всех зол", выложенной на YouTube.
В этом выступлении, которое состоялось еще в августе, Андрей Матюжов, в частности, упомянул учителей, которые участвуют в фальсификациях на выборах "за 10 тысяч рублей". Кроме того, он неодобрительно высказался о приезжих: "пройдет еще сколько-то лет, Таджикистан, Узбекистан здесь будет конкретный: если не мы будем им проповедовать Евангелие, они принесут нам свое "Евангелие". Отдельного упоминания удостоился Владимир Путин: "если я вижу – от нашего президента и его окружения до всех их элит – они все пилят бабки, они несут зло на нашу землю, и надо их убрать".
В интервью Сибирь.Реалии Андрей Матюжов, возглавляющий кемеровскую религиозную группу "Любовь Христа", входящую в объединение "Новое поколение", рассказал, что за свои религиозные взгляды и гражданскую позицию привлекается к административной ответственности с 2010 года.
– 9 августа я опубликовал на YouTube кафедральное послание "Сребролюбие – корень всех зол", – рассказывает Андрей Матюжов. – Она в открытом доступе, можно посмотреть. Эта запись послужила предлогом для того, чтобы меня обвинили, что я призываю людей выйти по примеру Хабаровска, призываю к свержению власти, разжигаю межэтническую рознь. Задача пасторов – истолковывать Писание в соответствии с сегодняшним днем. Большинство пасторов ограничиваются вопросами семьи, вопросами ценностей. Я учился в Российской академии госслужбы при президенте России, много лет занимался бизнесом. Поэтому понимаю, как государство устроено. В той же Академии увидел, что чиновников учат быть циниками, жертвовать людьми ради цели. Почти в каждом семестре было несколько задач, наподобие: "Тонет корабль. Мест в шлюпках не всех не хватит. Кого надо спасать?". В нашей группе учились сотрудники ФСБ, полиции, военные. Выпускники этой академии занимают самые высокие должности, становятся губернаторами.
В той проповеди, за которую меня оштрафовали, я толковал Первое послание Апостола Павла Тимофею: "Желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу; ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям". Я рассуждал о том, что сейчас только ленивый не говорит, что везде коррупция, все воруют. Это – сребролюбие. Что в результате? Пришла болезнь, коронавирус, а государство не может народ лекарствами обеспечить. То же самое с экологией. В Норильске была авария. А почему? Из-за жадности, из-за алчности не туда пошли 4 миллиона рублей, которые должны были потратить на строительство нового резервуара. И в Кемерове Искитимка окрасилась в красный цвет, потому что деньги не туда потратили. Я говорил: "Если коррупция будет продолжаться, не удивляйтесь, что наша жизнь не улучшается".
Этот суд слова Иисуса "...разрушьте храм сей, и я в три дня воздвигну его" истолковал бы, как призыв громить церкви, а слова "никто не приходит к Отцу, как только через Меня" трактовал бы как разжигание межконфессиональной розни
– На суде у вас была возможность что-то объяснить?
– Я говорил, что надо не отдельные фразы из контекста выдергивать, а ознакомиться со всей проповедью, понять ее стилистику. Этот суд слова Иисуса "...разрушьте храм сей, и я в три дня воздвигну его" истолковал бы, как призыв громить церкви, а слова "никто не приходит к Отцу, как только через Меня" трактовал бы как разжигание межконфессиональной розни. Я спрашивал: "Где я призываю выходить на улицы, как в Хабаровске? Где я сказал, что мусульмане плохие люди?". Я говорил, что киргизы и казахи приносят в Россию свою веру, свою культуру, но это же естественно.
С судом я сталкиваюсь часто, и вижу, что судьи у нас несвободны. Мне их жалко. Я просил посмотреть видеозаписи других моих проповедей, просил провести религиоведческую и психологическую экспертизы. В деле ни одной экспертизы нет, есть только справка, к которой не приложена лицензия, свидетельствующая, что эти люди имею право делать выводы. Где гарантия, что эту справку составляли не те же люди, которые меня обвиняют?
ФСБ напишет, что ты экстремист, и не поможет никакая экспертиза, никакой адвокат
Это последнее дело стало резонансным. Уже и Европа узнала, и ближнее зарубежье. Из США еще только не звонили. Мне предложил помощь Славянский правовой центр, который возглавляет Анатолий Пчелинцев. Оттуда написали: "Мы дойдем до ЕСПЧ, потому что здесь нарушение свободы совести и вероисповедания". Пусть потратим на это три-четыре года, но что-то сделаем для улучшения ситуации в стране.
– Предыдущее, августовское, дело было связано с митингами в Хабаровске?
– Да. Дело было возбуждено по инициативе центра "Э". Обвинили в том, что призывал людей выйти на митинг. Оштрафовали на 20 тыс. Но я на своей личной странице в Инстаграм написал, что в 16-00 иду прогуляться, чтобы поддержать ребят из Хабаровска. Никого с собой не звал. Не писал, где именно буду гулять. Я считаю, что с хабаровчанами поступают крайне несправедливо. Это моя гражданская позиция. Но и как христианин я знаю: если видишь голодного – накорми, нагого – одень, если видишь несправедливость по отношению к другому – не молчи, скажи. В Хабаровске люди не жгут машины, не бьют витрины. По сути, выходят мирно, по-христиански.
После этих судов я понял, что сегодня в России посадить могут любого
Я не писал: "Встречаемся там-то, надеваем футболки с такими-то надписями и кричим такие-то лозунги". Все обвинения в мой адрес надуманы. После этих судов я понял, что сегодня в России посадить могут любого. ФСБ напишет, что ты экстремист, и не поможет никакая экспертиза, никакой адвокат. Тебя оштрафуют или посадят, и никакой правды не найдешь.
– Когда у вас начались конфликты с правоохранительными органами?
– Десять лет назад, когда нашей кемеровской церкви "Любовь Христа" исполнилось десять лет. Мы хотели к юбилею сделать в Кемерове конференцию для прихожан, пригласили пасторов из других городов. Своего здания у нас еще не было. Для конференции арендовали зал в торговом центре "Лапландия". И директор торгового центра за два дня до даты говорит: "Мне звонили из администрации. Возвращаю вам деньги. Зала не будет". А уже гости из других городов приехали. Я пошел в обладминистрацию в отдел по работе с религиозными организациями: "Если там запретили, дайте нам другое место". – "Мы ничего не запрещали". – "Ну как не запрещали?! Директор "Лапландии" сам отказался от 100 тыс. рублей?". Я и так, и эдак. Увидел, что это стена непробиваемая. Собрал лидеров церкви: "Ребята, нарушаются права, гарантированные нам Конституцией – свобода совести и вероисповедания. Я предлагаю выйти на коллективный пикет". И мы вышли. Тогда о коллективных пикетах еще не нужно было уведомлять. Приехали сотрудники правоохранительных органов, и один из них говорит: "Как же мы прошляпили?". При губернаторе Тулееве искоренялась любая оппозиция, а тут раз – верующие вышли! Полиция в шоке. Тогда первое административное дело завели. Я судье объяснил: "У нас день рождения, праздник, нас просто вытолкнули на улицу". Суд встал на нашу сторону, нас не оштрафовали. Праздник все-таки провели, но он получился скомканным – пришлось арендовать автобусы, ехать на турбазу.
Пик гонений случился, когда Крым перешел к России, и в Донбассе и Луганске началась гибридная война
Власти поняли, что у меня есть гражданская позиция, начались мелкие пакости, но самый пик гонений случился, когда Крым перешел к России, и в Донбассе и Луганске началась гибридная война. Я не верил СМИ и слетал в Украину, чтобы лично посмотреть. Встретился с пасторами, которые живут на приграничных территориях. Когда вернулся, в проповеди сказал: "Это братоубийственная война. Человеком может руководить как Бог, так и дьявол. Развязавший войну сейчас находится в руках сатаны. Поэтому надо молиться, чтобы все это закончилось". Был привлечен к ответственности, получил пятнадцать суток.
– Запись проповеди выложили в интернете?
– Нет. Мы тогда еще не выкладывали.
Мы за двадцать лет со всеми соседями разругались и экономику свою угробили
– Тогда как они узнали? Донес кто-то из прихожан?
– Наверное, в каждой церкви есть какие-то завербованные люди. На проповеди я озвучил свою позицию. Думаю, что все хотели бы остановить братоубийственную войну. Рассуждаю уже как гражданин, а не как пастор: мы со всеми соседями перессорились – Украина, Белоруссия, Армения... Иными словами, внешняя политика у нас отвратительно ведется, да и внутренняя тоже. Понимаю, что у Путина были какие-то амбиции империю собрать, но это было ошибочное направление. В итоге мы за двадцать лет со всеми соседями разругались и экономику свою угробили.
– В чем именно вас обвинили, за что вы отсидели 15 суток?
– Это была спецоперация. Я думаю, это было ФСБ. Начали с реабилитационного центра, который мои прихожане открыли в Кемеровском районе. Я сам этим направлением не занимаюсь. Центр открылся в 2009 году. И до 2014 года проблем не было. Полицейские приезжали, если искали лиц, находящихся в розыске. После моей проповеди об Украине моих прихожан попытались обвинить в том, что они насильственно удерживают там людей, но это уголовное дело развалилось. Тем не менее, центр пришлось закрыть, так как его организатором угрожали, что подбросят им наркотики и посадят. Дело против реабилитационного центра стало поводом провести обыск в церкви – якобы в церкви содержались доказательства принудительного пребывания наркозависимых в центре. Параллельно стали наезжать на мой бизнес. Раньше все работало, как часы, а в 2014 году я потерял за один год 45 миллионов. Два самых крупных покупателя вдруг объявили себя банкротами и перестали мне платить. Еще у меня было кафе в торговом центре, директор которого, не объясняя причин, резко поднял арендую плату, мне пришлось закрыть кафе. Не верю, что это совпадение. Потом я попался на провокацию: накануне меня лишили водительских прав, но когда позвонил следователь, и попросил забрать ноутбук, конфискованный в моей церкви во время обыска, я сел за руль, чтобы быстрее поехать. Когда уже вышел из машины и подходил к зданию, меня задержали сотрудники полиции и ОМОНа: "Ты ехал без прав". – "Но я сейчас не еду, а иду пешком. Как вы докажите?". – "А у нас есть оперативная съемка сотрудников центра Э, что ты ехал без прав". Доставили в суд, дали пятнадцать суток, в тот же вечер провели обыск в моей квартире.
– В церкви и у вас дома нашли что-то компрометирующее?
– Нет. Если бы нашли, завели бы уголовное дело, а его не было. Просто изъяли жесткие диски компьютеров, а когда потом мы попросили вернуть, потребовали у нас документы на жесткие диски. Эти документы не сохранись, и нам не вернули.
Обвиняли, что проповедовали с нарушениями – наша религиозная группа была или не зарегистрирована, или вовремя не продлила регистрацию
– Дальше был "пакет Яровой"?
– Да. К нам на проповедь приходили сотрудники. Мы уже вели трансляцию проповедей в интернете, но они пришли со своей видеокамерой, и потом использовали эту видеозапись как доказательство. Было сразу два дела: одно против меня, второе против моей жены. Обвиняли, что проповедовали с нарушениями – наша религиозная группа была или не зарегистрирована, или вовремя не продлила регистрацию. Хотя жена даже не проповедовала. Она свидетельствовала пять минут. Рассказала, как ее случайная встреча с наркоманкой изменила жизнь этой наркозависимой, сумевшей избавится от зависимости и прийти к Богу.
По закону можно проповедовать, будучи представителем зарегистрированной организации. Я запросил и получил соответствующую справку в "Новом поколении" (в это объединение входит религиозная группа Матюжова – С.Р.), предоставил эту справку суду, но ее даже рассматривать не стали, и просто оштрафовали на 40 тыс. Я был одним из первых, кого дернули по этому закону Яровой. Сделано это было, чтобы запугать всех нелояльных властям верующих.
В итоге последняя инстанция, в которую мы подали апелляцию, признала, что в деле были нарушения. Мое дело отправили на доследование, но так как сроки были уже упущены, дело прекратили. А мою жену все-таки оштрафовали на 15 тысяч, хотя ее дело было написано под копирку.
Когда я десять лет назад столкнулся с проверками, понял, что в России проще быть религиозной группой, чем зарегистрированной церковью. Если в религиозной группе находят нарушение, пастор платит штраф, например, пять тысяч, а если в зарегистрированной церкви – 100-200 тыс. Если власти не хотят, чтобы мы юридически были церковью, мы будем религиозной группой.
– А ваших коллег по церкви и прихожан силовики не беспокоили?
– В 2014 году, когда я сидел 15 суток, обыск был не только у меня, но и в домах некоторых служителей. Вызывали их. На меня вылили всю грязь, которую только могли. Я не претендую на непогрешимость. Совершенен только Христос. Но они хотели разрушить церковь. Говорили прихожанам про меня: "Посмотрите, какой он порочный. Как вы можете ему верить?". Многие прихожане испугались, а из служителей никто не ушел. Например, одна моя прихожанка училась в институте, шла на красный диплом. Ее вызывают в деканат. Там два сотрудника – один в полицейской форме, другой в штатском. "В какой религиозной группе состоите? Как давно посещаете? Желательно не посещать". Намекали, что отчислят. Но она сказала: "Отчислите так отчислите". Ей все-таки дали окончить вуз. Людей запугивают, и не все мне об этом рассказывают.
– Многие перестали ходить на проповеди?
– У меня в церкви было под пятьсот человек, стало триста.
– А сейчас?
– Сейчас больше. В связи с коронавирусом мы перешли в онлайн. И очень много прихожан стали смотреть наши богослужения, мы выросли в два раза. У нас появились прихожане из других городов и даже стран. Думаю, коронавирус изменит лицо церкви. Церковь, и не только протестантская, уйдет в интернет. Я уже четыре года езжу по миссиям, и могу, образно говоря, вести в Кемерове церковь, даже находясь в другой стране. Каждый день делаю какие-нибудь трансляции. Вот моя кафедра (показывает смартфон).
– На ваш взгляд, в России сегодня соблюдается свобода вероисповедания?
– В Конституции сказано, что есть, а по моим ощущениям – нет. Допустим, молодежь, мои прихожане, в 2012-м или в 2013-м году выходили с плакатами: "Приди к Богу", "Господь меняет мою жизнь", а потом к ним домой полиция приходит и фотографирует этих 15-18 летних ребят. Ну, какая это свобода вероисповедания? Эта свобода, как и бесплатная медицина, справедливый суд, существует только на словах.
Я не считаю иеговистов христианами, но знаю, что они точно не экстремисты, не злые люди. Не хотят служить в армии? Но такие есть и среди баптистов, и среди православных. Дела против иеговистов носят политическую окраску. Преследования Свидетелей Иеговы – большая ошибка.
– В одной из проповедей вы сетовали, что среди протестующих в Хабаровске и в Минске не видно пастырей, священников.
– Священник не должен быть только с протестующими. Но он должен быть там, где есть народ, чтобы доносить христианскую позицию. Я не принадлежу ни к одной политической партии, но выходил на белоленточный митинг "За честные выборы". Тоталитарные режимы обречены, они рано или поздно падут. Сегодня в Хабаровске и в Минске выходит креативная молодежь, которая через 10-20 лет будет управлять государством. У них есть потребность в справедливости, потребность в духовных пастырях. Но сегодня священники бояться быть замеченными среди этих людей. Знаю, что есть православные батюшки, у которых гражданская позиция, схожая с моей. Но их ссылают в глушь, лишают сана, как, например, Андрея Кураева. У них, видите ли, централизация. Большинство протестантских пасторов тоже не афишируют свою гражданскую позицию, потому что боятся потерять паству. Они говорят: "Андрей, ты смелый по жизни, а мы нет. Будем за тебя молиться".
– Прихожане рассказывают вам о том, что именно их волнует сейчас, какие проблемы им приходится решать?
– Конечно. Даже вот последнее – лекарств на всех не хватает в аптеках, медицинское обслуживание трудно получить. Как лечиться? Чем лечиться? Среди моих верующих друзей в других городах есть врачи. Я помогаю кемеровским прихожанам связаться с ними, чтобы они могли получить консультацию дистанционно.
Предстоит ещё десять, пятнадцать, двадцать лет продолжительной работы, но перемены придут, однозначно. Путин не вечен
Мои прихожане попадали под черных риэлторов. И мы вступились, не дали отобрать квартиры.
Недавно, наряду с проповедями, я стал выкладывать на YouTube интервью, которые делаю с кузбассовцами, в том числе и с оппозиционерами. Я не во всем разделяю их взгляды, но вижу, как оппозиционеров унижают и уничтожают, и не могу смириться.
Мне стали звонить даже неверующие. Говорят, например, что могут поделиться данными о ситуации в здравоохранении. У людей есть толика надежды, что если интервью увидят за пределами города, оно приобретет резонанс, и будет какая-то реакция властей. Но я все-таки пастор, и не собираюсь переходить в политику. Все-таки сосредоточен на конкретном человеке. Если с ним поступают несправедливо, поднимаю голос в его защиту. Это моя позиция.
Церковь наполнена священниками, лояльными власти, но мир меняют реформаторы: апостол Павел, Мартин Лютер Кинг, Иоан Павел Второй
– Кемеровские священники вас поддерживают?
– Да, но не могу назвать имен, потому что они говорят, что могут не выдержать прессинга. У нас есть пасторский союз, пасторское общение. И православные священники поддерживают. Говорят: "Тебе будет сложно, но ты молодец!". Меня поддерживают оппозиционные блогеры! Пишут на своих страницах, как меня власти преследуют... Конечно, есть и священники, которые считают, что я не прав. Церковь наполнена священниками, лояльными власти, но мир меняют реформаторы: апостол Павел, Мартин Лютер Кинг, Иоан Павел Второй.
Я вижу, что нашей стране нужна не революция, не быстрая смена власти, а реформация – изменение ценностей и мировоззрения. Это долгий процесс. Поэтому у меня нет такого, как у Навального – быстро, коротко. Нет, предстоит еще десять, пятнадцать, двадцать лет продолжительной работы, но перемены придут, однозначно. Путин не вечен. Мир всегда меняется. Другой вопрос: когда уйдет старое, каков будет новый путь? Многие говорят: "Давайте вернемся к сталинизму и к репрессиям". Но это не тот путь, по которому надо идти.
Чтобы общество поменялось, нужно, чтобы священники стояли за правду. Если священство погрязло в коррупции, в лизоблюдстве, в угодничестве власти, то прихожане разочаровываются
На мой взгляд, общество остро чувствует несправедливость, которая сегодня во всем, хоть в той же пенсионной реформе. И я понимаю, что в церкви люди не нашли справедливость. Обратились, например, в православную церковь, но увидели, что священники не соответствуют их ожиданиям. У меня сейчас больше претензий даже не к власти, а к Церкви, которая должна быть светом и солью. Чтобы общество поменялось, нужно, чтобы священники стояли за правду. Если священство погрязло в коррупции, в лизоблюдстве, в угодничестве власти, то прихожане разочаровываются. Сейчас колоссальный отток идет из православной церкви. Мой авторитет стал расти, потому что я принципиальную позицию занял.
– Став пастором, вы параллельно продолжали заниматься бизнесом. Бизнес в России ассоциируется со взятками, откатами, неуплатой налогов. Можно ли у нас в стране вести бизнес и при этом жить, согласно христианским заповедям?
– Я много лет занимался бизнесом. Сначала занимался бензином, потом пунктами общественного питания, потом открыл "Кузбасский шинный центр", но окончательно ушел из бизнеса шесть лет назад, так как меня попросили стать епископом и помогать церквям в других регионах. Когда у тебя двухмесячные командировки, вести бизнес сложно.
Надо понимать, что нет христианского бизнеса. Есть христиане, занимающиеся бизнесом. Понятно, что верующие хотят оставаться в поле закона. Меня много раз спрашивали: "Я получу выгодный контракт, если дам откат. Что делать?". – "Это твое решение. Я не могу тебе подсказать". Почему так происходит? Потому что система такая, что почти невозможно заниматься бизнесом, не давая откатов. И я считаю, что сегодня настоящего бизнеса в России, по сути, и нет. Все бизнесмены – это скорее лавочники. Бизнес – это когда ты уверен, что его у тебя не отберут. Но сегодня такого про себя не может сказать ни один российский бизнесмен.
– Говорят, что в молодости вы были рэкетиром. Это действительно так?
– Уголовщиной я не занимался, был спортсменом. По молодости, в 90-е годы, мы работали по возвращению долгов – как сейчас коллекторы делают. Надо еще понимать... Все-таки моя мать православная монашка. И у меня где-то внутри всегда было – не обижать бедных. То есть, если я видел, что человек не мошенник, а просто прогорел, то не давил на него. Но это был короткий отрезок моей жизни. Потом я сразу ушел в большой бизнес, для которого в 90-е годы нужно было иметь дух... Я никогда никому не платил – ни ментам, ни за "крышу". Я поставлял сюда топливо на 50 процентов заправочных станций. Был в большом бизнесе, там миллиардные обороты. Бог позволил мне подержать в руках огромную сумму денег, почувствовать большую власть. Я понял, что в этом счастья нет. Вырос без отца и хотел, чтобы семья у меня была крепкая. Этого не получалось, и только через веру, через встречу с Богом у меня в семье все наладилось. После этого сказал: "Все. Хочу только так жить". Это, как апостол Павел имел власть сажать верующих в тюрьму, убивать их, а потом встретился с Богом, и умер в итоге за Христа. Это мой сознательный выбор.
– Как ваша мама, православная монахиня, отнеслась к тому, что вы выбрали протестантизм?
– Сначала пыталась меня переубедить. Хотела, чтобы я стал православным батюшкой, но Бог решил иначе. Она приводила на мои проповеди православных священников, которые сказали: "Твой сын – настоящий христианин, только не православный". С тех пор мама успокоилась, иногда приходит на мои проповеди и с удовольствием слушает.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: