Последний легитимный премьер Крыма Анатолий Могилев несколько лет не общался с журналистами – с того момента, как его отправили в отставку депутаты крымского парламента в захваченном российскими военными здании Верховной Рады Крыма. Он видел аннексию Крыма собственными глазами и, очевидно, должен был бы знать о происходившем тогда больше, чем многие другие свидетели.
Редакция Крым.Реалии пять лет приглашала Анатолия Могилева на интервью, но он все время переносил его на неопределенный срок.
Впервые он появился в студии Радио Крым.Реалии во время избирательной кампании в рамках досрочных парламентских выборов, на которых тоже боролся за депутатский мандат. Но формата радиоэфира не хватило для того, чтобы расспросить у последнего легитимного премьера Крыма обо всем, что мы считаем важным.
Во время избирательной кампании Анатолий Могилев согласился дать нам еще одно больше интервью. Больше всего нас интересует тема российской аннексии Крыма и какую роль в ней сыграл или не сыграл Анатолий Могилев.
Редакция публикует вторую часть интервью с Анатолием Могилевым. Первую часть можно прочитать здесь.
«Звоню, говорю: «Меня сейчас будут снимать с работы. Решение примите»
– 23 февраля 2014 года вы обращаетесь к крымчанам и говорите, что все под контролем. «Совет министров в тесном взаимодействии с милицией, СБУ, прокуратурой, осуществляет оперативные мероприятия по профилактике и недопущению проявлений экстремизма и анархии на территории автономии. Сил правопорядка абсолютно достаточно для надежной защиты наших граждан», – говорили вы тогда. О каких угрозах тогда вы говорили? И реальны ли они были?
Я должен был что-то говорить в своем регионе. Я же не мог спрятаться, молчать
– 23 февраля – это уже апогей событий в Киеве. Учитывая, что пролилась кровь и ситуация накалена до предела, возникают угрозы для самой страны. Поэтому я так и говорил. Все смотрели с непониманием, что происходит в Киеве. Я успокаивал всех и говорил, что в стране будет наведен порядок, все будет нормально. Я должен был что-то говорить в своем регионе. Я же не мог спрятаться, молчать и ни о чем не говорить.
– 27 февраля 2014 года, после захвата крымских админзданий, вы снова обратились к крымчанам с просьбой «не приближаться к кварталам, в которых находятся захваченные здания, потому что лица, которые находятся там, вооружены», объявили выходной день в Симферополе и сообщили, что «идет переговорный процесс». С кем и о чем вы вели переговоры?
– Я ходил к зданию Совета министров и через разбитое стекло двери разговаривал с лицом, находившимся там в балаклаве с оружием. Я спросил, кто они такие, какие их требования и кто уполномочен говорить? Этот человек мне ответил, что он говорить не уполномочен. Я оставил ему свой номер телефона и попросил позвонить мне того, кто уполномочен говорить с представителем власти, то есть со мной. После этого я ушел. Так закончились переговоры. Звонка ко мне так и не поступило.
Я был и министром внутренних дел, и членом СНБО, я прекрасно понимаю алгоритм действий, который должен быть
А после этого все мои обращения в Киев с предложениями о том, что необходимо делать в данной ситуации... Я был и министром внутренних дел, и членом СНБО, я прекрасно понимаю алгоритм действий, который должен быть. Не нужно выдумывать велосипед. Все прописано: собирается СНБОУ, слушается доклады всех лиц, которые там есть, принимается решение, это рекомендательное решение для президента, президент решает вопрос о введении или военного положения или проведения АТО (если АТО, проводит его СБУ, если военное положение, указ президента утверждается Верховной Радой) и начинается весь комплекс мероприятий на территории Крыма.
– Что вы конкретно предлагали Киеву?
Я предлагал Киеву ввести или военное положение, или проводить антитеррористическую операцию
– Я предлагал Киеву ввести или военное положение, или проводить антитеррористическую операцию, исходя из той ситуации, которая была. Я собрал всех силовиков в здании крымского главка (МВД – КР), хотя это не моя компетенция. При мне по телефону ВЧ (военная связь – КР) каждый доложил по своей линии наверх о той ситуации, которая была. Мы посмотрели видеозапись с камер видеонаблюдения людей, заходивших в здание Совмина, изучили эту картинку и при мне все доложили в Генпрокуратуру, Минобороны, Министерство внутренних дел, СБУ и в командование Внутренних войск. Я по своей линии доложил в администрацию президента.
– Вы Александру Турчинову тогда докладывали?
– Я докладывал Сенченко. Он был замглавы администрации президента (в феврале 2014 года Андрей Сенченко был народным депутатом Украины, и. о. замглавы администрации президента Украины он был назначен 11 марта 2014 года – КР). С Турчиновым не разговаривал, говорил с кем-то еще из администрации, уже не помню. Я в ответ слыхал только одно: «Подождите, мы думаем, принимаем решение».
Потом еще говорил с Наливайченко. В то время он был уже и. о. главы СБУ. Ему изложил ситуацию. Наливайченко до этого был главой СБУ, понимает алгоритм действий. Турчинов – тоже. Я им предложил одно и второе. «Ждите, мы думаем», – сказали. Вот мы ждали, думали два дня. Потом звоню, говорю: «Меня сейчас будут снимать с работы. Верховная Рада Крыма имеет право меня с работы снимать. Вы решение примите».
«Мы были готовы выполнять приказы»
– Почему вы вышли к людям из парламента Крыма и сказали, что там сидят неизвестные люди? Вы подозревали, что это были россияне?
То, что это Вооруженные силы России, или россияне частного какого-то военного формирования, я утверждать не могу
– Нет. То, что это по национальности русские, говор российский... Но то, что это Вооруженные силы России, или россияне частного какого-то военного формирования, я утверждать не могу. Я свои должностные инструкции в полном объеме выполнил. Я, более того, собрав всех силовиков, сказал, что им необходимо докладывать по своей линии. При мне все доложили по своей линии наверх. Я прекрасно понимал после таких докладов, какими должны быть действия в соответствии с действующими нашими нормативными документами, которые есть в стране.
– Рефат Чубаров заявил, что вы точно владели всей ситуацией: «Надо поднять все донесения в Киев, посмотреть действия Могилева 23, 24, 25 февраля 2014 года. Там происходили какие-то вещи, связанные с их внутрипартийными разборками, когда Могилев пытался удержать руководство «Партией регионов» в Крыму, но Константинов это вырывал».
– О чем речь? Вот эта власть, которая на сегодняшний момент уходит из политической жизни нашей страны, виновата в том, что не обеспечила соответствующих приказов нашим людям в Крыму на тот момент по противодействию агрессии и, более того, цинично не проявила никакой заботы о тех лицах, кто остался там.
– Вы ощущали, что они готовы были использовать оружие? Они ждали приказа?
Страна плюнула на всех людей в Крыму, махнула на них рукой, бросила всех своих людей в погонах, а потом еще их пытается обвинить в том, что они в этом виноваты
– Без малейшего сомнения. Мы это обсуждали, и они были готовы выполнять приказы, которые поступили бы из Киева. Говорят о каком-то уставе службы, что положено было делать первое, второе, третье. Но на воинские части поначалу никто не нападал. Сопротивления людей, находящихся с оружием там, быть не могло. Необходимо было давать им приказ, вводить военное положение (это особый статус территории), в этой бы ситуации нельзя было бы меня увольнять и всех чиновников на территории Крыма. Но в этой ситуации мы бы перед всем мировым сообществом выглядели бы, как страна, которая себя защищает и которой нужно помогать. А страна плюнула на всех людей в Крыму, махнула на них рукой, бросила всех своих людей в погонах, а потом еще их пытается обвинить в том, что они в этом виноваты.
«Я – глава Совмина Крыма в эмиграции»
– Одно из основных обвинений к вам, что вы тихо, мирно сдали свою должность и ушли.
– Верховная Рада снимает меня с работы.
– Они нелегитимно вас сняли. Они не имели права вас снимать.
– То, что они меня снимают нелегитимно... Поддержка у меня от кого? От Киева? Нет. Поддержки такой нет.
– Но это нелегитимно. Статья 12 Закона Украины «О Совете министров АРК». Они должны были согласовать ваше освобождение от должности с президентом. На тот момент и. о. президента был Турчинов. Они не согласовывали. Вы согласились с нелегитимным решением. Почему вы с ним согласились?
– Меня тогда в Киеве кто-то поддержал?
– Нет, подождите. А почему вы там, в Крыму согласились с тем, что какие-то люди захватили парламент, еле насобирали 53 депутата...
– А какие у меня есть нити управления? Я не в своем кабинете.
– Вы не соглашаетесь и продолжаете свою работу.
– Где? У себя в квартире? На кухне? Каким образом эту работу продолжать?
– Вы могли бы хотя бы заявить, что решение о вашем увольнении нелегитимно.
– Если бы мы, мы – это Украина, приняли решение соответствующее в Киеве, и я получил киевскую поддержку, тогда о чем-то можно говорить.
– Что такое киевская поддержка?
В соответствии с решением суда, в принципе, я – глава Совмина Крыма, не в изгнании, в эмиграции какой-то
– Киевская поддержка – это введение или военного положения на территории Крыма, или проведение АТО. В этой ситуации я взаимодействую с Вооруженными силами, которые могут противостоять агрессии. Вот перед вами сижу я. В соответствии с решением суда, в принципе, я – глава Совмина Крыма, не в изгнании, в эмиграции какой-то. Кто-то из киевской власти со мной о чем-то разговаривал по этому вопросу? Нет. Мы никому не нужны. Вообще. Почему? Это уже вопрос опять же к власти.
Вот летом было принято решение о том, что увольнение главы Совмина, решение о «референдуме» и все решения Верховной Рады Крыма нелегитимны. Кто-то потом какие-то вопросы поднимал по этому поводу? Нет. Почему? Потому что я им не нужен. Я начну им задавать неудобные вопросы, начну их обвинять в том, что именно эти люди сдали Крым. И в итоге мы получим то, что получим. Поэтому сейчас Государственное бюро расследований по этому вопросу разберется до конца, изъяв все документы, допросив всех людей. Я готов давать полные показания по этому вопросу. И там поставят точки над «i», кто в этом виноват, кто виноват в той бездеятельности, которую допустили.
«А телевидение говорит: «Анатолий Владимирович, вы уже не работаете»
– Много кто говорит, что хаос был в Киеве. Хаос был и в Крыму. Из Киева молчат, значит вы должны были скоординировать работу на месте.
– Это было бы буквально в течение двух дней. Меня сняли с должности решением Верховной Рады (Крыма – КР). Вот каким образом, вы себе представьте, реально я могу собрать, например, чиновников крымского масштаба и где? В ресторане их собрать? По всему Крыму информация, что я освобожден от должности.
– Вы делаете обращение, что вас уволили нелегитимно и вы продолжаете исполнять свои обязанности.
– Обращение к кому?
– К крымчанам. Вы же сделали до этого пять обращений.
– Через что?
– Через телевидение.
– А телевидение говорит: «Анатолий Владимирович, вы уже не работаете».
– Через интернет.
Речь идет о том, что коммуникация любого руководителя заключается в том, что он может что-то делать. Пути решения
– Так вот речь идет о том, что коммуникация любого руководителя заключается в том, что он может что-то делать. Пути решения. Если бы я получил поддержку из Киева на тот момент в решении вопросов, к примеру, указа президента, что Могилев остается, он нелегитимно уволен и остается там-то, ему подчиняются определенные подразделения и силы, тогда о чем-то можно говорить. А если я Киеву не нужен абсолютно, и меня уволили там. А вы мне хотите: вы там, пожалуйста, как-то разберитесь.
– Но вы могли разрулить там ситуацию. Вы же говорили в интервью, что, если бы вам дали гарантии из Киева, вы бы за два часа зачистили помещение парламента Крыма.
– Я говорю о том, что, если бы мне сказали, что Анатолий Владимирович, мы вам подчиняем все вооруженные силы в Крыму, вы ими командуете, издается указ по этому вопросу, мы вводим военное положение, вы будете во главе этой военно-гражданской администрации, тогда о чем-то можно говорить, когда у меня в подчинении все лица. А когда я таких полномочий не получаю, то говорить не о чем. А то получается так: вы могли бы там что-то сделать. Только как и чем? В Крыму, если бы приняли решение в Киеве, было достаточно сил и средств, чтобы противостоять любому вторжению.
«Если в уголовном деле есть политика, – это не гуманно»
– Янукович убегал из страны через Крым. Вы были в курсе этой спецоперации?
– Нет, абсолютно.
– Многие из его окружения убежали. Вы нет. Почему?
– А зачем мне бежать? Я не совершал никаких противоправных действий. Я давал присягу государству Украина еще в 1991 году в украинской милиции, а потом была присяга госслужащего. Для меня, как для военного человека в погонах, присяга – это дело святое. Поэтому я не считаю нужным об этом (чтобы покинуть страну – КР) даже думать.
– Как вы теперь относитесь к своему бывшему главнокомандующему Януковичу?
– После того, как он сбежал из страны, для меня просто его нет.
Мысль, которую вбивают крымчанам постоянно, о том, что благодаря приходу России, у них нет войны, во многом успокаивает их
– Вы следите за событиями в Крыму?
– Мысль, которую вбивают крымчанам постоянно, о том, что благодаря приходу России, у них нет войны, во многом успокаивает их.
– Что вы думаете об аресте Сенцова, Кольченко?
– Чтобы обсуждать какое-то задержание и арест, необходимо эти материалы видеть. Невозможно говорить, правильно или неправильно кого-то арестовали. Я эти материалы не видел, поэтому не готов говорить.
– А той информации, которая есть в масс-медиа, вам не достаточно для своей точки зрения?
– Как юристу – нет.
– А не юристу, как человеку?
С точки зрения гуманности, человеколюбия, если в любом уголовном деле есть какая-то политика, то это не гуманно
– Я всегда сомневаюсь. Я не убежден, что это объективно. С точки зрения гуманности, человеколюбия, если в любом уголовном деле есть какая-то политика, то это не гуманно. Этого допускать нельзя.
– Вы бываете в Крыму?
– Нет.
– Не хотите? Боитесь проблем каких-то?
– Слово «боюсь» говорить не надо. Это неправильно абсолютно. Просто нет желания. Я считаю, что морально очень тяжело. Крым – для всей Украины, и для крымчан тоже, тяжело морально. Поэтому не хочу.
– У вас дача в Коктебеле. Какова ее судьба?
– Стоит (смеется).
– Не переоформляли? Не продавали?
– Нет, нет, абсолютно.
– Кто-то за ней присматривает?
– Ну, конечно, да.
«Пожелаю крымчанам жить лучше, чем они живут сейчас»
– Прошло пять лет после аннексии Крыма. Что вы делали все эти пять лет? Чем занимались? Где работали?
– Первые три года я интенсивно ходил на допросы по всем уголовным делам, какие только есть в Украине. Меня допрашивала Генеральная прокуратура, СБУ, военная прокуратура, прокуратура Крыма.
– А какие это дела? Госизмена Януковича. Что еще?
Вообще-то было довольно большое желание найти какое-то неправомерное действие и в моей деятельности
– Эти дела касались аннексии Крыма, дела на Майдане, дела в отношении отдельных чиновников крымских. Вы же понимаете, что вообще-то было довольно большое желание найти какое-то неправомерное действие и в моей деятельности.
– Так занимались вы чем эти пять лет, кроме того, что ходили на допросы?
– Последние два года мы с нашей общественной организацией сначала, а теперь уже с партией «Независимость», занимаемся оказанием помощи, в большей мере юридической, консультационной, иногда материальной, сотрудникам органов внутренних дел, которые попали в тяжелое положение, семьям погибших милиционеров. Финансируем мы в принципе сами. У нас есть достаточно большая группа генералов, полковников, майоров, которые служили до этого.
– В общественной организации вы тратите. А зарабатываете вы где?
– Во-первых, я получаю довольно большую пенсию. Я уходил на пенсию с должности министра внутренних дел (Украины – КР). Естественно, пенсия у меня максимально возможная в стране, то есть, 10 минимальных пенсий в стране (с 1 июля этого года минимальная пенсия в Украине составляет 1564 гривны – КР).
– Я не думаю, что Анатолий Могилев живет только на пенсию. Как-то мне не верится.
– Естественно. У меня есть определенные сбережения, без сомнения. У меня есть отдельные вопросы, когда мы участвуем в каких-то конституционных мероприятиях. Там мы получаем вознаграждение.
– А бизнес какой-то имеете? Ресторан, заводик какой-то?
– Нет. У меня нет свечного заводика и ресторана.
– У вас есть сейчас возможность обратиться к крымчанам. Что бы вы им сказали?
– Пожелаю им всем жить лучше, чем они живут сейчас.
СПРАВКА. Анатолий Могилев, 64 года. Последняя его государственная должность – глава Совета министров АРК (с 2011 по февраль 2014 года). До этого более года был министром внутренних дел Украины. Перед этим возглавлял на полуострове крымское управление МВД. Был членом Партии регионов, руководил предвыборным штабом Виктора Януковича в Крыму. Генерал-полковник милиции. В органах работал на разных должностях с 27 лет. Окончил Национальную академию внутренних дел Украины, педагогический институт. После армии работал учителем. Из семьи военного, родился на Дальнем Востоке России в городе Петропавловск-Камчатский.
Аннексия Крыма Россией
В феврале 2014 года вооруженные люди в форме без опознавательных знаков захватили здание Верховной Рады АРК, Совета министров АРК, а также симферопольский аэропорт, Керченскую паромную переправу, другие стратегические объекты, а также блокировали действия украинских войск. Российские власти поначалу отказывались признавать, что эти вооруженные люди являются военнослужащими российской армии. Позже президент России Владимир Путин признал, что это были российские военные.
16 марта 2014 года на территории Крыма и Севастополя прошел непризнанный большинством стран мира «референдум» о статусе полуострова, по результатам которого Россия включила Крым в свой состав. Ни Украина, ни Европейский союз, ни США не признали результаты голосования на «референдуме». Президент России Владимир Путин 18 марта объявил о «присоединении» Крыма к России.
Международные организации признали оккупацию и аннексию Крыма незаконными и осудили действия России. Страны Запада ввели экономические санкции. Россия отрицает аннексию полуострова и называет это «восстановлением исторической справедливости». Верховная Рада Украины официально объявила датой начала временной оккупации Крыма и Севастополя Россией 20 февраля 2014 года.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: