Ахтем Сеитаблаев: «Бахчисарай для крымских татар, как для иудеев – Иерусалим»

В годовщину депортации крымскотатарского народа из Крыма 1944 года Крым.Реалии пытаются воссоздать географию и колорит жизни депортированных на полуострове. Известные крымчане рассказывают, где и как жили их родные и какие места объединяют их с полуостровом.

Ранее о родовом селе рассказывал Крым.Реалии национальный лидер крымских татар Мустафа Джемилев.

Теперь о своих родных и любимых точках на карте Крыма рассказывает Ахтем Сеитаблаев – крымскотатарский актер и режиссер, заслуженный артист АРК, директор предприятия «Крымский дом», объединившего в Киеве крымские инициативы, активистов и правозащитников, вынужденных покинуть полуостров из-за его российской аннексии.

– Ахтем-бей, где в Крыму жила ваша семья во время Второй мировой войны?

– Семья моей мамы, если я не ошибаюсь, в мае 1944 года жила в Карасубазаре. Белогорском сейчас называется этот населенный пункт. Семья моего отца жила в поселке Мамашай возле Севастополя. В советские времена этот поселок получил название Орловка.

• Крым. Реалии

Оттуда мои родители были депортированы. Их вывозили грузовиками к ближайшим железнодорожным станциям, откуда уже увозили из Крыма. Маме было шесть лет, а папе – четыре года.

Семью моего отца привезли к станции «Сюрень» возле Бахчисарая.

Некоторые остатки этой станции там сохранились, и мы во время съемок «Хайтармы» (фильм Ахтема Сеитаблаева о депортации крымскотатарского народа в 1944 году, премьера которого состоялась в 2013 году – КР) думали над тем, чтобы именно на этом месте построить декорации железнодорожной станции того времени. Но нам не смогли дать такую возможность, потому что мы мешали транспортной логистике.

Поэтому мы построили станцию в Бахчисарае возле запасного железнодорожного пути.

• Александра Ефименко
• Крым. Реалии

Крым.Реалии накануне Дня памяти жертв геноцида крымскотатарского народа посетили мемориальный комплекс в поселке Сирень

– Что ваша мама рассказывала о Карасубазаре? Сейчас это крупный населенный пункт компактного проживания крымских татар.

– Нужно учитывать, что она все-таки была ребенком. Ее основные воспоминания связаны с тем, что было во время и после депортации. А говоря мне о Крыме, она вспоминала очень много солнца.

– Правда ли, что ваши родственники по материнской линии жили в Крыму, а по линии отца – то выезжали в Турцию, то возвращались обратно?

– Это не совсем так. Правда в том, что некоторые родственники со стороны моего отца, по семейной легенде, выезжали в Турцию еще во времена российской императрицы Екатерины II, так называемой первой аннексии Крыма. Потом они вернулись, затем снова некоторые из них поехали в Турцию. Там один из моих прадедов стал офицером Военно-морского флота этой страны.

– Что из того, что рассказывали ваши родные о депортации, вас больше всего поразило?

– В детстве и в более молодые годы меня поражало то, что все это происходило в четыре часа утра, когда в твой дом стучат люди с оружием и дают 15 минут на сборы. Я не могу себе представить, в каком состоянии тогда были люди, особенно женщины и пожилые люди. Мне очень сложно представить, как можно было за 15 минут собрать себя, детей, взять то, что нужно, не забыть документы.

Потом понадобились десятки лет, чтобы члены одной семьи нашли друг друга. Отцы моих мамы и папы, которые вернулись с фронта, почти три года искали свои семьи. Им дали сутки, чтобы выехать из Крыма, иначе грозили задержать за невыполнение распоряжения ЦК компартии.

Один из эпизодов, который наиболее отпечатался в моей памяти, связан с тем, что накануне дня депортации мимо дома моих родных прошел советский солдат и попросил воды. Моя бабушка впустила его в дом, накормила. Он увидел детей, посадил к себе на колени мою маму и вдруг заплакал. Сказал, что у него тоже есть дочка такого же возраста, которую он почти не видел.

А ночью он пришел в этот дом в составе нескольких солдат, чтобы депортировать семью моей матери. Но он хоть как-то пытался помочь в этом ужасе и, в определенной степени благодаря ему, мои родные не забыли взять документы, семечки какие-то. И это тоже нашло свое отражение в фильме «Хайтарма». Мне хотелось сказать спасибо за то, что даже в такие времена находились люди, которые помнили, что такое сочувствие и честь. И даже в таком карательном органе, как НКВД, были люди, которые сами в себе находили мужество сделать все, чтобы остаться человеком.

– Фильм «Хайтарма» демонстрирует, что победа над нацизмом – это, в том числе, часть победы крымскотатарского народа. Вы упомянули, что трое ваших родственников воевали против нацистов в составе советской армии.

– Думаю, что их было больше. Я говорил только о дедах, а род-то большой. Только с маминой стороны двое ее родных братьев воевали.

– Как вашим дедушкам удалось найти свои семьи после депортации из Крыма?

– Им указали два главных направления: Урал и Среднюю Азию. Семья моего отца попала в Среднюю Азию. А семья мамы – в бывшую Марийскую СССР (административно-территориальная единица РФСР, существовавшая с 1936 по 1990 годы со столицей в Йошкар-Ола – нынешней столицей российской Республики Марий Эл – КР).

В середине 1950-х годов, когда умер Сталин, был снят режим комендантского часа, в рамках которого депортированным крымским татарам запрещалось выходить за пределы определенных территорий. За его нарушение предусматривались 25 лет лагерей или расстрел на месте.

Когда Сталин умер, моему дяде – старшему брату моей мамы – разрешили поехать в Среднюю Азию. Он создал в местах депортации мощный ансамбль из числа крымских татар и местных жителей, который побеждал в конкурсах. Это дало ему возможность получить разрешение на выезд из мест депортации, но с ограничениями: в Москву, Ленинград (нынешний российский Санкт-Петербург – КР), в Киев выехать было нельзя.

Поскольку можно было ехать в Среднюю Азию, дядя поехал в Таджикистан. Поступил там в музыкальное училище, окончил его с отличием. И уже закрепившись там, вывез всю свою семью из мест депортации.

Из Таджикистана моя мама поехала в Ташкент (Узбекистан – КР) поступать в театральный институт и там познакомилась с моим отцом. Они затем создали семью.

– Ваши мама и папа – творческие люди в нескольких поклонениях – рассказывали ли они, где в Крыму в их времена и времена их родителей была культурная столица полуострова?

– В роду моей мамы более 200 лет люди были так или иначе связаны с культурой – хореографы, певцы, актеры, музыканты, композиторы. А род моего папы – земледельцы, люди, которые крепко стоят ногами на земле.

Культурной столицей во времена их детства можно считать все-таки Симферополь, который был также и столицей Крыма. Там была производственная база, в которой постоянно действовали театр и разные творческие коллективы. Ялта тоже была в некоторой степени культурной столицей. Но лишь в определенное время года, когда туда съезжались из разных уголков бывшей Российской империи, в том числе, театралы.

Важную роль в становлении культуры крымских татар, конечно же, играет Бахчисарай.

Там жили и творили многие известные крымскотатарские деятели, включая Исмаила Гаспринского. Бахчисарай для крымских татар – это вообще, как для иудеев Иерусалим. Потому что там и могилы святых людей, и символ государственности, идентичности крымских татар.

• Крым. Реалии

Колорит Старого города бывшей ханской столицы Бахчисарая – в фотогалерее Крым.Реалии

– Вы ранее рассказывали, что Капсихор (нынешний поселок Морское под Судаком) считаете своим любимым местом в Крыму. Почему?

– Это очень интересные места. Рядом Судак с известной во всем мире Судакской крепостью. Вообще весь юг Крыма – это чрезвычайно интересный и многовековой опыт сотрудничества, отношений, торговли. Эти земли пропитаны историей и там до сих пор находят много очень старых участков, похожих на древние сады. Там море, горы, исторические памятники. Это все соединяется с детскими мечтами, рассказами родителей о Крыме.

– Что означают названия крымских населенных пунктов, в которых жили ваши родные?

– Это очень интересный вопрос. Я много раз пытался понять перевод названия «Мамашай». Это определенная игра слов, которую я так и не смог осмыслить. Если попробовать найти какой-то синоним, то это «ой-ой-ойно», «оттакойно». Если исходить из крымскотатарских пословиц, то одна из них переводится так: «Есть тут рядом одно село, называется Мамашай, узнать каждого, кто из Мамашая, можно по тому, что он весь день ест кислое молоко». Речь идет о йогурте, который мы сейчас можем купить в супермаркетах. Эта еда была очень распространена в Крыму, потому что там выращивали скотину и делали из молока кисломолочные продукты.

Название «Капсихор» старогреческое, и я не знаю, как оно переводится.

• Сергей Громенко
• Крым. Реалии

Каким был традиционный быт крымскотатарского народа – смотрите в фотогалерее Крым.Реалии.

– Вы упоминали Мамашай, Капсихор, Карасубазар... Вы хотели бы, чтобы эти названия вернулись?

– Конечно. Может быть, когда-то мы не придавали этому значения. Когда живешь мирной жизнью, когда твой народ и твоих близких не уничтожают, ты не задумываешься над тем, что очень важной составляющей идентичности, атмосферы, истории, инструментом для сбережения памяти является топонимика. Это названия улиц, городов, рек и прочего.

Есть много историй, связанных с переименованиями в Крыму. Например, Бахчисарай, по легенде, сохранил свое название, много в чем благодаря Александру Сергеевичу Пушкину (русскому поэту и писателю – КР). Во время так называемой индустриализации Советского Союза на въезде в Бахчисарай построили завод и хотели назвать регион Цементом. Но местные историки смогли донести до тогдашнего руководства мысль о том, что сам Александр Пушкин написал об этом городе поэму «Бахчисарайский фонтан».

И именно его имя и произведение повлияли на то, что столица Крымского ханства сохранила свое название.

Топонимика о многом говорит. Когда река, город или село имеют свои названия, за ними сразу возникает история. А когда ты едешь по дороге и на протяжении 50 километров тебе встречаются три Изобильных, два Вишневых, четыре Грушевых, ты понимаешь, что эти переименования во времена Советского Союза производились по-быстрому, пренебрегая аутентичными нарративами. Хотя советские власти хорошо понимали, что делали. Этих переименований не было бы, если бы они не понимали, насколько это мощный и сильный инструментарий для сохранения исторической памяти.

Возвращение исторических названий особенно важно для людей, которые испытывают давление оккупантов. Им важно знать, что о них не забывают. Это дает им мотивацию и силы жить в очень сложных условиях. И даже если сейчас, когда Крым под оккупационной властью, официально вернуть аутентичные названия не получится, то во всяком случае во всех международных справочниках, согласно международному праву, Карасубазар будет называться Карасубазаром, Симферополь – Акъмесджитом, Севастополь – Акъяром и так далее.