«Я не фанатик, я хочу быть рядом с семьей». Интервью с осужденным в Крыму «свидетелем Иеговы» Сергеем Филатовым

Подконтрольный России Джанкойский районный суд 5 марта приговорил крымчанина Сергея Филатова к шести годам колонии общего режима, признав виновным в «​организации деятельности экстремистской организации»​ (часть 1 статьи 282.2 Уголовного кодекса России). После оглашения приговора Филатова прямо из здания суда увезли в СИЗО Симферополя. Ранее он возглавлял в Северном Крыму местную религиозную общину «Свидетелей Иеговы». В 2017 году Верховный суд России признал эту религиозную организацию экстремистской и запретил ее деятельность в России и на аннексированном ею полуострове. Вечером 4 марта, накануне вынесения приговора, Сергей Филатов поговорил с корреспондентом Крым.Реалии.

–​ Изменилось ли отношение общества, представителей других конфессий и местных властей в Крыму к вашей общине «Свидетелей Иеговы»​ после 2014 года?

– В Джанкое чиновники никогда не высказывались плохо о «Свидетелях Иеговы». Община существует в городе 50 лет и имеет очень хорошую репутацию. Местные чиновники – нет, приезжие с континента – да, они отрицательно высказывались в отношении «Свидетелей Иеговы». Те, которые приехали с материка (имеется в виду соседняя Россия – КР).

–​ Как члены вашей общины восприняли решение Верховного суда России от 2017 года о признании «​Свидетелей Иеговы»​ экстремистской организацией и, соответственно, запрете ее деятельности?

– Мы следили за новостями и за судебными заседаниями в интернете. В 2017 году все мы были в напряжении. Потом это пришло в Крым. В 2015 году Министерство юстиции Крыма зарегистрировало нас как местную религиозную общину, а через два года уже ликвидировало. Мы восприняли это как личную трагедию. Потому что раньше мы жили в свободной стране и делились своими убеждениями свободно. Это и в России не было запрещено до недавнего времени.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Орудие преступления – Библия»: приговоры крымским «Свидетелям Иеговы»

–​ С чего началось преследование религиозной общины в Джанкое?

– Все началось еще в октябре 2014 года. Мы тогда не были зарегистрированы по российским законам как местная религиозная организация, а существовали по украинским законам. Тогда к нам пришли с обыском в богослужебное здание – якобы посмотреть, есть ли в наличии экстремистская литература. К сожалению, нашли две брошюры из [российского] федерального списка экстремистских материалов – «Сторожевая башня» и «Пробудитесь». Составили протокол об административном правонарушении. В 2015 году мы судились в Джанкое и в Верховном суде Крыма. Суд вынес решение закрыть дело по истечении сроков позывной давности.

–​ Чувствовали ли вы внимание российских силовиков в Крыму к вашей общине в 2015-2016 годах?

– Когда ездил навещать родителей, пересекая границу (административную границу между Крымом и Херсонской областью – КР) на Чонгаре, каждый раз меня останавливали сотрудники ФСБ и каждый раз задавали много вопросов. Это было не просто прохождение погранконтроля – меня уводили в кабинет, где досматривали вещи, не объясняя причины задержания. «Вы в списке», – отвечали, и все. Могли задержать на час-полтора. То есть каждый раз – в среднем пересекал границу раз в месяц – мне приходилось испытывать давление. Поначалу это касалось только меня, а потом стали останавливать и жену с детьми, долго проверять, задавать вопросы, не понятно с какой целью. Было понимание, что они контролируют мое передвижение. Потом взялись конкретно: возбудили уголовное дело, провели обыск.

–​ После того как в ноябре 2018 года против вас возбудили уголовное дело, поменялось ли отношение местных жителей к вам лично и к вашей религиозной общине в Джанкое?

– В Джанкое я не встречал ни одного человека, который бы сказал, что это (уголовное дело – КР) правильно. Все недоумевают, не понимают, почему человека, который верит в Бога – а меня все знают как человека верующего, – преследуют. То есть у всех недоумение, почему это происходит. Местные жители просто недовольны тем, что происходит в данной ситуации. Все, кого я встречал, говорят: «Держись, все будет хорошо. Это несправедливо». Город небольшой, и даже некоторые чиновники говорят: «Это недоразумение. Это заказ государства. Такая ситуация». Увы, вопрос об уголовном преследовании решается не на местном уровне. А моя личная жизнь, конечно, изменилась: постоянные допросы, поездки в Симферополь к следователям, слежка. Ну, и родные в напряжении постоянно.

–​ Как проходил обыск у вас дома?

– Мы с супругой в вечернее время прогуливались по городу и, придя домой, увидели возле нашего двора очень много машин: ГАЗели, легковые. А также вооруженных людей в масках. Когда подошли к дому, увидели, что он уже открыт. Оказалось, что по одному из адресов, где в тот вечер проводили обыски, гостевал у друзей наш сын. Его оттуда забрали и привезли к нам домой, чтобы он открыл дверь в дом, хотя калитку уже взломали до этого. В доме было очень много людей, человек тридцать, в масках, камуфляже, были операторы, которые постоянно снимали процесс обыска. Пока шел обыск, они уже всю информацию в новости скинули (в частности, сюжет вышел на телеканале «​Крым 24»​ – КР). Обыск шел с семи часов вечера до двух часов ночи. Ничего не изъяли, кроме техники: телефоны, компьютер, планшет. А также забрали две Библии, но они не в списке (российском списке экстремистских материалов – КР), поэтому позже их вернули.

Когда силовики уходили, то меня тоже увели в машину. Я думал, что отвезут в СИЗО. Но они предложили сотрудничать, то есть всю информацию, которую знаю, изложить добровольно. Сказали, что у них якобы есть компромат, видео и аудио, и для полноты картины им нужны были мои слова. Я отказался, и мне выписали повестку на допрос в этот же день.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Заставляют или уезжать, или менять веру»

–​ Как проходили допросы у следователя ФСБ?

– Каждый раз по-разному. В основном пытались выяснить, проводил ли я встречи общины или нет, и кто присутствовал на встречах. Но на тот момент наша община уже была ликвидирована по решению Минюста, и встреч мы не проводили. Каждый стал у себя дома читать Писание и делился размышлениями с другими людьми по своему желанию. Но это уже не было так открыто, как раньше. Раньше мы могли из дома в дом ходить, сегодня каждый делится тем, что он узнает, с родными, близкими. Открытая деятельность уже не ведется.

–​ Как выглядит религиозная жизнь «​Свидетелей Иеговы»​ в Крыму после запрета этой организации в соседней России?

– Я лично со своей семьей дома читаю Писание и обсуждаю его. Как у других – я не могу сказать, поскольку точно не знаю. Если люди будут собираться группами, то [российские] правоохранительные органы могут расценить это как продолжение деятельности. Поэтому каждый сам себе читает. Для них (российских силовиков – КР) «Свидетели Иеговы» – это красная тряпка. Если ты – «Свидетель Иеговы», значит, преступник. Каждый опасается за свою жизнь, родных и близких. Поэтому фактически все свелось к семье и дому.

–​ Как проходил судебный процесс по вашему делу?

– Судебный процесс длился полгода. Первое заседание состоялось 6 сентября 2019 года. Большинство из них проходили в закрытом режиме. И я считаю это нарушением моего права на гласность судопроизводства. Прокурор мотивировал это тем, что свидетели со стороны обвинения якобы опасаются за свою жизнь, то есть что мы можем им угрожать, причинить вред. Мое дело достаточно резонансное – человека судят за веру в Бога, но люди не могли прийти посмотреть и послушать, потому что процесс закрыли. Такое положение дел немного удручало, потому что не чувствовалась поддержка в самом суде. Также это развязало руки судье и прокурору, открыло возможности для фальсификации дела. В частности, прокурору, который подгонял показания свидетелей под свои нужды.

–​ О каких именно фальсификациях вы говорите?

– Ну, например, в моем доме проходило семейное богослужение. На аудиозаписи (из материалов уголовного дела – КР) было слышно голоса моей жены и троих детей. ФСБ заявила, что «не представилось возможным выявить, кто был на встрече». На аудиозаписи мы обсуждали содержание книги Даниила с 6-й по 9-ю главу. Еще Библию читали и пели песни. На аудио это есть. Защита говорила о том, что нет никаких доказательств, что богослужение проводится в рамках деятельности местной религиозной организации, которая перестала существовать. А обвинение настаивало, что я продолжал деятельность религиозной общины, хотя фактов, подтверждающих это, нет. Дело шито белыми нитками. У них просто есть решение, под которое надо было подогнать все остальное.

–​ Ощущали ли вы поддержку людей, пока длились следствие и суды?

– Только под суд на заседания приходят около сотни человек, может, и больше. Также ощутима поддержка от «Свидетелей Иеговы», которые пишут мне письма из разных стран. В Украине у меня очень много друзей, которые переживают, молятся за нас, поддерживают. Я встречаю людей не из числа «Свидетелей Иеговы», которые приходят к суду и выражают солидарность. Часто они говорят, что нужно проявлять терпение и все образуется, суды разберутся и примут правильное решение. Когда же я им говорю, что мне запросили семь лет строгого режима, то у них глаза становятся круглыми. Мои знакомые православные и мусульмане тоже очень переживают за меня как за родного.

–​ Завтра (5 марта – КР) суд вынесет приговор по вашему делу. Какого решения вы ожидаете (напомним, подконтрольный России суд в Крыму приговорил Филатова к шести годам колонии общего режима – КР)?

– Не скажу, что питаю иллюзии по поводу оправдательного приговора. Политика государства (России – КР) такова, что «Свидетелей Иеговы» нужно сажать. Думаю, они меня посадят для устрашения всех остальных, в частности, в Крыму. То есть у них выбора нет – решение уже принято, нужно его озвучить. Конечно, я не хочу садиться в тюрьму. Я не фанатик, я хочу быть дома, рядом со своей семьей. Но такая ситуация складывается… Если взять дело Денниса Кристенсена (гражданина Дании, которого российский суд приговорил к шести годам колонии по обвинению в причастности к религиозной организации «Свидетели Иеговы» – КР). Он же вообще не был членом местной религиозной организации, он просто приходил на богослужения (по версии российского следствия, Деннис Кристенсен все же был руководителем местной религиозной организации «Свидетели Иеговы» – КР). А я был не просто членом МРО, а ее председателем, и мне вменяют, что я продолжал ее деятельность после запрета и ликвидации решением Верховного суда России. Поэтому я понимаю, что мне могут дать срок.

–​ Почему вы приняли решение остаться в Крыму и не покинули полуостров?

– Я понимал, что может произойти что-то плохое, но, признаюсь, не предполагал, что посадят. В Крыму у меня была полноценная жизнь: семья, свой дом, работа, друзья. Возможно, я не понимал до конца масштабов угрозы. А убегать от одной проблемы к другой... Можно переехать в другую страну и там столкнуться с другими трудностями. Знаете, мы надеялись все же, что в Крыму нас не будут так жестко прессовать.

–​ В России «​Свидетели Иеговы»​, которые попали под преследование, неоднократно заявляли о применении к ним насилия со стороны правоохранительных органов. В отдельных случаях речь идет о пытках. Поступали ли вам угрозы со стороны силовиков на этапе следствия и судебного разбирательства?

– Было психологическое давление на «свидетелей», которых вызывали на допрос (в управление ФСБ России по Крыму – КР). Был случай с пожилой женщиной, ей лет шестьдесят, следователь (во время допроса – КР) вел себя с ней очень дерзко, оскорблял, пытался что-то говорить за детей, швырял паспорт. При этом присутствовали другие сотрудники ФСБ. Также на следственных действиях три сотрудника ФСБ унижали молодого парня. Говорили: «Теперь ты неблагонадежный, зачем ты полез в секту, головы что ли нет?»

Моей супруге следователь ФСБ говорил: «Ваша жизнь испорчена. Вы испортили жизнь себе и своим детям. Они не будут устроены, потому что вы – преступники». Моего сына во время обыска у нас в доме избили, потому что он пытался снимать происходящее. Ролик в итоге получился на секунды три. Сотрудники ФСБ забежали в дом и сразу начали кричать: «Выключи телефон!» Выхватили его и ударили по голове. Я, когда пришел, вижу, что его всего трясет, бледный. Все это неприятно. Тем более, что «Свидетели Иеговы» отказываются от любых проявлений насилия.

–​ Была ли у вас надежда, что ситуация с уголовным преследованием «​Свидетелей Иеговы»​ может измениться?

– Вы знаете, это, скорее всего, надолго. Не буду говорить за всех, но как я сам вижу: если бы хотели изменить ситуацию, то пытались бы что-то делать, по крайней мере аппарат по правам человека. Да, есть отдельные люди, которые помогают. Но послабление не ощущается. Если вспомнить, то после выступления (в декабре 2018 года на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека президента России – КР) Владимира Путина ситуация стала только хуже. Новые аресты, обыски.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Крым: «свидетели» под запретом

–​ Известны ли вам случаи, когда «​Свидетели Иеговы»​ покидали Крым, опасаясь преследований со стороны российских силовиков?

– Из Джанкоя уехали около тридцати человек. Мои близкие друзья, например, уехали, потому что опасались за себя и своих детей. Это только Джанкой, как в других городах и регионах Крыма – я не знаю. Но слышал, что уезжают многие.

–​ Российский правозащитный центр «Мемориал» признал вас политзаключенным. Вы себя таковым считаете?

– Я не считаю себя политзаключенным в том смысле, что в политике, протестах я не участвую. Но мои права однозначно нарушают – преследуют за религиозные убеждения. Как в советское время по 58-й статье людей осуждали, так и сегодня, только формулировка другая и статья экстремистская. Мои права ущемлены и я не могу свободно излагать свою позицию как гражданин той или иной страны. Конечно, хотелось бы услышать оправдательный приговор, потому что в моих действиях нет состава преступления. Посмотрим. Все в руках не только наших, но и Создателя.