18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.
Я, Арифов Ленур, крымский татарин, родился 14 июля 1941 года в городе Симферополе.
Семья на момент выселения состояла из трех человек: мать Сальге Мамутова (1918 г.р.), отец Мемет Энвер Ариф (1912 г.р.), я, Ленур Арифов (1941 г.р.).
На момент депортации мы жили в городе Бахчисарае по улице Асма-кую (Краснофлотская), в доме моей бабушки Амиде Аблаевой, матери моего отца. По рассказам родителей я знаю, что в поезде они ехали 17 дней и привезли их в совхоз Дальверзин Беговатской области (совхоз Дальверзин входил в Беговатский район Ташкентской области – КР) Узбекистана. Поселили в бараках, которые разделили по два метра на семью. Через день родителей отправили на работу в колхоз, они цапали, поливали, ухаживали за хлопковыми полями.
К осени среди спецпереселенцев осталось только двое мужчин – мой отец и еще один человек
Я оставался дома с бабушкой. Тем, кто работал, в обед давали похлебку и кусок хлеба. Родители похлебку ели, а хлеб приносили нам с бабушкой. Очень многие, по рассказам мамы, сразу заболели малярией. Еду им не давали, медицинского обслуживания не было никакого и люди умирали семьями. По утрам приезжала телега, их грузили и увозили. К осени среди спецпереселенцев осталось только двое мужчин – мой отец и еще один человек, – но имени я его не помню.
Комендантом у нас была женщина, маме удалось с ней договориться, что она три дня не скажет никому об их исчезновении. Они убежали из Дальверзина. Среди людей ходили слухи, что люди в Ташкенте живут лучше, что там нет такого голода, как в Беговате, и они решили бежать в Ташкент. В Ташкент они не попали, то ли сели не в тот состав. Как они добрались до Самарканда, я не знаю.
Матери ее, моей бабушки Азизе, уже не было в живых, она умерла в Пастдаргоме
Только уже в Самарканде мама нашла своих двоих младших сестер, их вместе с матерью выслали из деревни Сююрташ (Белокаменка), попали они в Пастдаргомский район Самаркандской области. Матери ее, моей бабушки Азизе, уже не было в живых, она умерла в Пастдаргоме.
В Самарканде я с родителями и две мои тети – Эдае и Усние – сняли комнату у таджиков на 4-м Юничка-Арыке, переулок Джаркентский, где я пошел в 1-й класс. Отец и две мои тети устроились на работу. Отец работал на заводе «Красный двигатель», тети – на швейной фабрике. До 1956 года мы скитались из дома в дом по чужим углам. Снимали в основном одну комнату, где жили 5 человек. В 1956 году отцу дали земельный участок, на котором они построили временный шалаш и начали заливать фундамент под дом.
Родители собирались у кого-нибудь дома, пели татарские песни и мечтали о том, что все равно настанет день, когда они вернутся к себе на родину
Когда вспоминаю детство, помню одно, что я постоянно хотел есть, чувство голода было постоянным. В 15 лет, закончив 8 классов, я пошел работать на деревообрабатывающий завод.
Я многого не помню. Мне было три года, когда мою мать среди ночи выгнали на улицу из собственного дома, но тоска по родной земле, земле моих дедов, передалась мне от моих родителей. Я помню, как они по вечерам собирались у кого-нибудь дома, пели татарские песни и мечтали о том, что все равно настанет день, когда они вернутся к себе на родину.
Я набрал воды из колодца во дворе, взял горсть земли и поклялся возле дома своего отца, что вернусь на свою землю, туда, где я родился
В 1976 году я первый раз приехал в Крым с женой и дочерью. Я нашел дом своего отца в Бахчисарае – заброшенный, с прогнившими лестницами на второй этаж, заброшенный и пустой двор… Люди, которые в нем жили, за 32 года не забили ни одного гвоздя. Я набрал воды из колодца во дворе, взял горсть земли и поклялся возле дома своего отца, что вернусь на свою землю, туда, где я родился.
В августе 1988 года я продал дом в Самарканде, отправил контейнеры на адрес знакомых и, взяв троих несовершеннолетних детей, прилетел в Крым. Нас не прописывали, детей не хотели брать в школу, не брали на работу, хотя мы с женой были специалистами с дипломами на руках и отличными характеристиками с прежнего места работы.
Прошло 20 с лишним лет, жизнь потихоньку налаживается, но я хочу быть уверенным в том, что моим детям и внукам не придется пережить того, что пережил я и мои родители. В настоящее время я живу в село Уютное Сакского района.
(Воспоминание от 25 октября 2009 года)
К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: