«Нас выживают с острова. Будем воевать». Жители Прибайкалья борются за свою землю

Этим летом жители острова Ольхон несколько раз устраивали акции протеста против включения населенных пунктов в Прибайкальский национальный парк. А в августе на указателях на всей трассе от Иркутска до Сахюрты, на границе Ольхонского и Баяндаевского районов, появились самодельные надписи: "Границы резервации".

Прибайкальский национальный парк был образован в 1986 году. Официально – для сохранения природы западного побережья Байкала. Прибайкальский нацпарк входит в состав участка всемирного природного наследия ЮНЕСКО "Озеро Байкал" и считается самой протяженной (470 км) заповедной зоной России. Однако его границы были четко определены (и существенно расширены) только в конце 2018 года. При этом в состав нацпарка вошли многие населенные пункты. Совершенно неожиданно для их обитателей.

Перспектива жить на территории нацпарка возмутила местных жителей. Люди считают: их "загнали в капкан и резервацию" и теперь им "придется не жить, а выживать". Жителей Ольхона поддержало и правительство Иркутской области: региональные власти попросили Минприроды РФ еще раз пересмотреть границы парка, хотя бы потому, что "социальная напряженность накаляется с каждым днем, жители готовы выйти на улицы и отстаивать свои права в протестных акциях", говорится в письме за подписью иркутского губернатора Сергея Левченко.

Митинг на Ольхоне, лето 2019 года

"Вас тут не держат, уезжайте"

– Меня чуть не каждый день пугают тракторами, – рассказывает предприниматель из поселка Хужир Сергей Ситников. – Мне да и другим жителям, не стесняясь, заявляют: "Вас тут никто не держит, уезжайте". Угрожают, что пригонят технику: якобы наша предпринимательская деятельность вредит экологии.

Сергей Ситников зарабатывает на жизнь малоэтажным строительством, ездит по всей Иркутской области. На лето он остается в Хужире, где постоянно живут его жена и маленький ребенок.

Раньше Сергей держал водный аттракцион – надувные горки – на пляже Сарайского залива. Но из-за конфликта с сотрудниками Прибайкальского национального парка горки пришлось убрать. Сейчас Сергей обустроил на берегу Байкала прогревочные – баньки-бочки, в которых люди греются, прежде чем окунуться в холодное озеро.

– Можно сказать, что я исполняю мечты, – рассказывает Сергей. – На Ольхон едут со всего мира, но искупаться в Байкале не каждый осмелится, а после прогревочной решаются многие.

Земля, на которой стоят прогревочные, принадлежит посёлку. Сергей хотел взять её в аренду, но местная администрация не сказала ни да, ни нет.

– В поселковой администрации принимать решение об аренде побоялись – и это из-за нацпарка, – рассказывает предприниматель. – Я обратился в Енисейское бассейновое управление и арендовал часть акватории в Сарайском заливе. На мне теперь лежит забота о пробах воды, наблюдениях и, разумеется, уборке. Я даже объявил среди местных мальчишек акцию – бесплатная парилка в обмен на пакет мусора с Сарайского залива. Ребятишки довольны, целую гору уже натащили.

Но, хотя предприниматель работает вполне законно, у него, по его словам, требуют свернуть бизнес.

– Я прошу показать мне хоть какие-то документы или судебные предписания: что конкретно я нарушил? Я плачу все налоги, плачу за аренду. Даже президент говорил, что нельзя решать проблемы экологии за счет жителей Ольхона. Но на деле нам только палки в колёса вставляют Если нацпарк припрёт меня к стенке, я буду воевать, – заявляет Сергей.

В конце июля работники нацпарка повесили на ограду между посёлком и Сарайским заливом таблички: мол, это территория Прибайкальского национального парка, вход на неё только по специальным разрешениям.

– Эту ограду, между прочим, мы, жители, сами поставили, на свои деньги, чтобы туристы не въезжали на Сарайский пляж на машинах, – говорит Сергей Ситников. – Но дело даже не в этом. Залив до горы принадлежит Хужиру, и только за горой начинается территория нацпарка. Войдёт посёлок в границы национального парка или нет – еще не решено. А нацпарк уже на нашей территории своих табличек навешал.

Лучше бы следили за порядком на своей территории, добавляет он.

– Берут деньги за посещение и не могут содержать туалеты в человеческом состоянии, туда зайти страшно, – говорит Сергей. – Сделали туристическую тропу на Хобое, а сколько она прослужит? Я слышал, что ее строительство обошлось бюджету в 25 млн рублей. А я, как строитель, оценил бы весь материал и работу миллионов в пять.

"Детей – по домам, врача – в фельдшеры"

Люди уверены: "приход" нацпарка в ольхонские поселки скажется не только на бизнесе, но и на их жизни в целом. Строить – даже на собственных участках – уже нельзя; рыбачить, держать огороды, пасти скот – тоже: это нагрузка на биосферу. Летом на Ольхоне всегда жили тем, что принимали туристов, но и это под запретом. Это значит, люди рано или поздно будут вынуждены уехать с острова: здесь просто не прожить.

– Работы в посёлке нет, – рассказывает жительница Хужира Екатерина Нейберг. – В администрации и школе люди работают десятки лет и, несмотря на небольшую зарплату, изо всех сил держатся за свои места, попасть туда просто нереально. А если всё остальное запрещено – как и на что жить?

Из-за запрета на строительство жизнь в посёлке остановилась. Старый детский сад закрыт, а строительство нового здания для садика заморожено на неопределённое время. Детей пока отправили по домам.

А ситуация со зданием хужирской больницы, говорят местные, похожа на анекдот. Старое здание разобрали, а теперь строители собирают новую больницу на том же месте из тех же самых брёвен.

Как рассказывает жительница Хужира Татьяна Субанова, с медициной на Ольхоне вообще из рук вон плохо. В прошлом году единственного на весь остров врача перевели в фельдшеры с понижением оклада. Фельдшеру местные жители звонят в любое время суток, и в тяжёлых случаях та везёт больного на машине скорой помощи к парому. А с той стороны переправы пострадавшего встречает другая скорая и везёт в Еланцы или Иркутск. Дорога занимает от 3 до 6 часов.

– Вертолёт в Еланцах поднимают очень редко и только в самых экстренных случаях, – говорит Татьяна. – Такое было, например, когда мальчик получил сильнейшие ожоги, играя на территории бывшего рыбзавода. У нас в Хужире это любимая забава всех мальчишек да и девчонок – жечь гудрон с крыши заводских цехов. Там его много нападало.

Татьяна рассказывает: после окончания школы в поселке остаются только ребята из малообеспеченных семей, у которых нет возможности продолжить образование, переехать. Впрочем, таких в Хужире немало. Сама Таня мечтала учиться за границей, но отец сказал: или поступаешь в Иркутске, или идёшь работать чабаном. А отцовский авторитет в традиционной бурятской семье непререкаем. Сейчас отец Татьяны умер, и она осталась с младшими братьями – за главную.

Татьяна учится на экономиста, а после окончания вуза собирается вернуться на Ольхон.

– Моя прабабушка жила в Хадае – это одна из первых деревень на острове, в 23 километрах от Хужира, – рассказывает Татьяна Субанова. – Бабушка говорила, что в 70-е годы в их деревне работала начальная школа, были фельдшерский пункт, клуб с библиотекой, магазин, собственная дизель-электростанция. Но потом Хадай опустел.

В 2000 годах потомкам тех, кто когда-то жил в Хадае, разрешили взять в деревне землю. Отец Татьяны всё оформил и решил разводить на родовой земле скот. Построил коровники, выращивал чужих племенных тёлок и бычков, за это с ним расплачивались скотом.

– Сейчас у нас больше 30 голов, все племенные. После похорон отца мы еле нашли работника приглядывать за скотом, – рассказывает Таня. – Только всё равно я и мои младшие братья ездим в Хадай каждые три дня, проверяем, всё ли в порядке, не своровали ли скот.

Недавно оказалось, что Хадай вошел в Прибайкальский национальный парк. Так что теперь Тане приходится платить нацпарку арендную плату за землю ее прабабушки.

"На наш остров нашлись покупатели"

– Ещё четыре года назад у нас в каждом доме рыба бочками стояла, а икру мы трехлитровыми банками солили, – рассказывает Екатерина Нейберг. – А сейчас омуля жителям острова ловить запрещено, коренным народам в том числе. Многие рыболовецкие катера поэтому переделали в экскурсионные.

Но омуля всё равно умудряются ловить и продавать. Впрочем, чаще за него выдают пелядь – обманывают туристов, утверждает Екатерина.

– Сейчас ничего непонятно: правила все противоречивые. Рыбалка на омуля запрещена, но продавать его можно, – рассказывает житель Хужира Олег. – И продают, у кого есть связи с браконьерами. А захочешь уху себе сварить – если поймают тебя с несколькими хвостами, такой штраф выпишут, что мало не покажется.

Раньше, когда в Хужире работал рыбозавод, там рыбу не только ловили и перерабатывали, но и заботились о ее восстановлении – выпускали в Байкал мальков омуля. А когда завода не стало, то и разводить омуля перестали.

– В советское время рыбозавод кормил весь остров, – говорит Олег. – Там работала основная часть населения: мужчины – в промысловых бригадах, женщины стояли на переработке. В СССР хужирские рыбные консервы многие знали, они ценились. А в 90-е рыбозавод развалили, так что сегодня от него остались только разрушенный барак да земля, которая оказалась на вес золота.

Эту землю на берегу Байкала, рядом с молом, купил бывший мэр Иркутска Виктор Кондрашов. По слухам – за бесценок. Переоборудовал заводской корпус под хостел, планировал строительство торгово-развлекательного центра, обещал дать в нем работу местным жителям. Сейчас строительные работы приостановлены и там. Но на принадлежащей экс-чиновнику территории стоит техника, регулярно появляются рабочие, которые, в частности, убирают мусор с "кондрашовской" части пляжа.

​В январе этого года на территории бывшего рыбзавода начался пожар. Хостел сгорел, огонь перекинулся на участки нескольких соседних домов. По официальной версии, виноваты в этом разнорабочие, которые развели в бочке с мусором костёр и оставили его без присмотра. Но хужирцы считают: пожар произошёл из-за разборок между Виктором Кондрашовым и некими "москвичами", которым принадлежит стоящая неподалеку гостиница "Байкалов острог". Её владельцы хотели бы заполучить ещё и землю рядом с молом, утверждает хужирская пенсионерка Надежда Николаевна.

– За Олегом Кузнецовым – он директор отеля "Байкалов острог" – стоят большие люди с большими деньгами, им ничего не стоит весь Ольхон купить. Эта гостиница – единственная, которая построена на самом берегу Байкала, – рассказывает она. – Почему-то её владельцам строить можно, а больше никому нельзя, даже Кондрашову.

Не особо соблюдают собственники гостиниц и экологические требования, хотя тоже стоят на территории нацпарка.

– Как-то проезжаю мимо – меня аж заколотило: по озеру от "Байкалова острога" идёт белёсая полоса – сброс канализации, – рассказывает Сергей Ситников. – Несколько лет уже выписывают предписания, чтобы её разобрать, а она по-прежнему стоит, и хоть бы что. А потому что там губернатор отдыхает, туда людей из правительства привозят.

При этом жителей Хужира проверяют несколько раз в месяц – подозревают в "подпольной" сдаче жилья. Заходят проверяющие и в маленькие кафе, и в сувенирные лавки.

– У нас есть лицензия на размещение туристов, но для Ольхона это скорее исключение, чем правило, – говорит Екатерина Нейберг. – Большинству местных покупка лицензии просто не по карману. Те, кто сдает людям дешевые комнаты, такие траты не отобьют и за лето. Так что действуют хужирцы на свой страх и риск. Многие принимают у себя только тех, кого знают или кого им рекомендовали. Часто под видом туристов приходят проверяющие, расспрашивают об условиях и ценах, а затем требуют предъявить лицензию и штрафуют.

Но на китайских предпринимателей строгие правила не распространяются, утверждают хужирцы.

– Ольхонские турбазы китайцы активно скупают, а оформляют их на подставных русских, – рассказывает житель поселка Олег. – На наш остров нашлись покупатели. Нацпарк – только повод. Под видом борьбы за экологию людей выживут с острова, а сам Ольхон продадут и настроят здесь фешенебельных отелей, где смогут отдыхать только богачи и иностранцы.

"Войти можно – выйти нельзя"

Ещё в июне 2017 года во время прямой линии с Владимиром Путиным жители острова Ольхон пожаловались на тяжелые условия жизни из-за строгих норм природоохранного законодательства. Он обещал проблему решить.

Тогда, два года назад, речь шла о том, что расширение границ водоохранной зоны Байкала фактически парализовало жизнь на Ольхоне. В итоге решено было водоохранную зону все-таки "урезать". Теперь такие же проблемы людям создает установление новых границ Прибайкальского национального парка.

– Диалога с властями Иркутской области у нас так и не получилось, – говорит сотрудница хужирской администрации (имя она просила не упоминать). – Но митинги, которые мы проводили, считаю, не были напрасными: процесс включения населенных пунктов Ольхона в нацпарк пока приостановлен. Да, и я сама, и другие специалисты администрации – мы тоже участвовали в акциях протеста. Мы люди и мы здесь живём. И понимаем, что попасть в границы нацпарка легко, а проблем потом не оберешься. А выйти оттуда уже практически невозможно.