Ранним утром в нашем районе тишина, и кроме полицейских машин ничего не напоминает о вчерашней трагедии. В учреждения заходишь запросто: ни охраны, ни закрытых дверей. В сознание там приходят лишь после звонка начальства, обязавшего организовать на входе пост с проверкой паспортов.
Только в лицее искусств отменили занятия, все остальные школы города работают в обычном режиме – под охраной Росгвардии. Единственное требование к родителям – известить классных руководителей о причине отсутствия ребенка в школе. Воспитатели тоже обзванивают родителей дошкольников, но многие, у кого есть возможность оставить ребенка дома, в школу не пускают, в садик не ведут. Оно и понятно: фиг с этой учебой, этими оценками, когда под угрозой жизнь ребенка.
Разговоры в городе – только о трагедии. Женщины переживают очень эмоционально, глотают валерьянку и валидол. Плачут даже те, у кого ни родные, ни знакомые не пострадали. Но город ведь маленький, типично провинциальный, поэтому почти у каждого есть знакомые, которые столкнулись с трагедией лично.
Разговоры в городе – только о трагедии. Женщины переживают очень эмоционально, глотают валерьянку и валидол. Плачут даже те, у кого ни родные, ни знакомые не пострадали
В маршрутке женщина рассказывает о соседской девочке, успевшей выпрыгнуть в окно. Живущая неподалеку семья, которой два года назад керчане собирали всем миром деньги на операцию в Германии по удалению опухоли мозга для младшей дочери, вчера потеряла старшую. Поверить в это невозможно, потому что утром она бежала впереди меня на остановку автобуса, и, как всегда, на ее невыразимо длинные ноги засматривались парни и мужчины. Мой отец в списке находящихся в больнице отыскал знакомую фамилию: оказалось, у внучки его коллеги осколочное ранение, она находится в больнице близлежащего к Керчи райцентра Ленино.
Как ни странно, сочувствуют и матери подростка-убийцы, понимая, что в таком небольшом городе как Керчь на нее станут показывать пальцем, глазами и языками выжгут на ней клеймо. Вопросов, конечно, к семье юного террориста, немало. Помповое ружье стоит не меньше 50 тысяч рублей, что при зарплате матери-санитарки – очень большие деньги.
Рассказывают, будто мать – сектантка и затянула туда сына, выражают сомнение в психической стабильности отца подростка, который с сыном и бывшей женой не жил (после трагедии его допросила полиция). Вчера все соседи говорили о парне как о тишайшем и беспроблемном ребенке, а сегодня уже нашлись соседи, обвинившие его в пристрастии к оружию. Выражалось оно, по их словам, в стрельбе пульками. Но тут не все однозначно: речь же идет о мальчишке, у которого любимыми игрушками вряд ли были куклы Барби.
Свидетели, которые после трагедии рассказывали о бойце-одиночке, сегодня говорят о нескольких взрослых, успевших покинуть здание до приезда полиции.
В версию террориста-одиночки керчане не верят, считают ее успокоительной, скрывающей истину
Слабой выглядит и версия о самоубийстве нападавшего. Одни считают, что стрелка убили полицейские, другие называют его смерть расправой соучастников. Врачи говорят, что если бы это был самострел подростка, то от выстрела помпового ружья его голову разнесло бы, как брошенный сверху арбуз. Их точка зрения почти полностью совпадает с мнением профессиональных спортсменов-стрелков – те тоже удивлены, что голова подростка на месте. Они же подвергают сомнению рассказы свидетелей о стрельбе очередями. Легальное оружие, продаваемое в России, не стреляет очередями, а полуавтоматическое стреляет быстро, на слух – будто очередями, только в руках профессионалов с огромным опытом. А подросток приобрел оружие за несколько дней до трагедии.
В версию террориста-одиночки керчане не верят, считают ее успокоительной, скрывающей истину. Об этом говорят и представители «власти», но они полагают, что рукой подростка-убийцы управляли взрослые. Естественно, прямиком из Украины.
Политизация началась с первых минут трагедии, и главную заявку сделал – кто бы сомневался в его способностях работать языком – Владимир Константинов. «Мы все понимаем, что все зло на крымскую землю ведется капитально от украинской власти. Они никогда не скрывали ненависти к нам, делали за все эти годы очень много нам зла, поэтому не хочу опережать события, и компетентные органы в этом разберутся, но ветер дует оттуда. Я в этом лично убежден».
Поддерживают крымского «спикера» и в социальных сетях, где без всяких доказательных аргументов соучастниками называют украинских диверсантов, чьи действия якобы способны осложнить жизнь в Крыму и поставить под угрозу жизни и здоровье населения полуострова. Якобы атака на Керченский политехнический колледж полностью укладывается в логику украинских властей по запугиванию жителей Крыма, поэтому появление террориста было лишь вопросом времени. И, видимо, именно Керчь дождалась этой расправы первой.
Крымская «сенаторша» Ольга Ковитиди в своем заявлении гораздо осторожнее, нежели прямолинейный Константинов и безответственные пользователи социальных сетей: «Подобного рода преступление не может быть совершено одним человеком, и, так или иначе, мы должны подождать результатов. Все-таки здесь не один человек осуществил это преступление, я заявляю, опираясь на адвокатский опыт».
Об этом говорит и один из педагогов колледжа, находившийся в момент бойни около здания. «Не мог он быть один, выстрелы были с разных уголков здания», – настаивает на своей версии преподаватель. Его коллега уверена, что парня кто-то использовал как орудие убийства.
В любом случае, трагедия резонансная. Особенно для Керчи, которая всегда была провинциальным болотом. Завтра этот тишайший городок расплещется морем слез – «власть» решила устроить показательные похороны погибших детей и преподавателей на центральной площади. Кому пришла в голову эта дикая мысль?! Двадцать гробов, толпа рыдающих родственников, сочувствующих и кодла любопытствующих, которые придут поглазеть, как страдают большие начальники.
Местные говорят, что устраивать общее прощание с погибшими на площади Ленина, где проходят парады, митинги, городские праздничные мероприятия, где пару дней назад посвящали в курсанты сверстников погибших подростков, – кощунство. Наверное, опять придут махать кадилом батюшки, а среди погибших есть юноша-крымский татарин.
Делать показательное мероприятие для камер из прощания с близкими, – бесчеловечно
Делать показательное мероприятие для камер из прощания с близкими, а большинство погибших – дети, – бесчеловечно. Знаю, что с соседской девочкой хотели бы попрощаться соседи, одноклассники, но протолкнуться к гробу в этой толпе будет нереально, да и полиция их, наверное, не допустит. Тут хоть паспорт принеси – связи с погибшими не докажешь. Мне тяжело представить прощание с ребенком, матерью или отцом на глазах тысячной толпы. И к чему устраивать массовый сход после кровавой трагедии, когда даже городской транспорт не доезжает до колледжа, а правоохранители первым делом после трагедии в учебном заведении закрыли рынок как массово посещаемое место?
Андрей Фурдик, крымский блогер, керчанин
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: