«Правда не всегда удобна»

Вице-спикер Государственной думы России Петр Толстой направил запрос генеральному прокурору Юрию Чайке и министру культуры Владимиру Мединскому с просьбой проверить, не нарушает ли фильм украинского режиссера Евгения Титаренко "Война ради мира" статьи УК России о "публичных призывах к экстремизму и терроризму" и "разжигании ненависти". Документальную картину о добровольческом медицинском батальоне "Госпитальеры", который участвовал в войне на востоке Украины, в начале декабря планируют показать на московском фестивале "Артдокфест".

"Мы на всех международных площадках всеми силами защищаем честь своей страны в самых непростых условиях и под беспрецедентным внешним давлением, а некие дельцы при поддержке таких "партнеров фестиваля", как "Эхо Москвы", "Дождь", "Ельцин-Центр", "Медуза", "Радио Свобода" и ряда других небезызвестных структур считают нормальным устраивать подобные провокации, иначе это назвать нельзя", – заявил вице-спикер.

По мнению Толстого, "недопустимо показывать в сети российских кинотеатров фильм, в котором Россия представлена страной-агрессором, а не гарантом выполнения Минских соглашений, а бойцы АТО на юго-востоке Украины – героями и благодетелями". Вечером 22 ноября Первый канал посвятил фильму Титаренко 45-минутное ток-шоу "Время покажет", во время которого картину заклеймили примерно теми же словами, вдобавок сравнив с пропагандой "Исламского государства".

Российские СМИ "консервативно-патриотического" толка – такие как телеканал "Царьград" – обвинили фильм Евгения Титаренко в "воспевании украинского фашизма". Телеканал "Звезда" написал, что картина "раскрывает образ России как страны-агрессора", а издание Regnum в знак протеста против его показа разорвало партнерские отношения с "Артдокфестом". Некоторые пользователи Фейсбука уже предлагают "закидать помидорами" офис сети кинотеатров "Каро-фильм", предоставивших фестивалю площадки для показа.

Отдельные критики, правда, перепутали фильм Евгения Титаренко с 25-минутным видеороликом о батальоне "Азов", который размещен под тем же названием, но не имеет к режиссеру никакого отношения.

Масла в огонь подлил и тот факт, что Титаренко не просто снимал кино в зоне АТО, но и сам присоединился к медицинскому добровольческому батальону "Госпитальеры", который является частью запрещенной в России организации "Правый сектор". В войне на востоке Украины погибли некоторые из его друзей и другие герои "Войны ради мира".

Дирекция фестиваля "Артдокфест" опубликовала на своем сайте официальное сообщение по поводу ситуации, возникшей вокруг фильма.

"Артдокфест" был и остается зоной свободы. Если мы потеряем право на свободу, и тем более от свободы откажемся сами, никакого смысла в "Артдокфесте" не будет. Мы дорожим своей свободой высказывания, свободой творчества наших авторов, правом на альтернативную точку зрения и наших авторов, и наших зрителей. Альтернативную не только по отношению к действующей власти, но и к позиции дирекции "Артдокфеста" тоже. Главное для нас, чтобы кино, которое мы показываем, было документальным (что равно "честным") и талантливым. Поэтому у нас в программе фильмы и о православном священнике, благословляющем граждан России на войну с украинской армией, и фильм "Ладан-навигатор", полный сочувствия к пророссийской стороне конфликта, и фильм "Воин духа" о средневековом заговоре "жидовствующих" против Руси, по версии православного священника имеющем продолжение в деятельности пятой колонны в современной России…

Но, простите, у нас и фильм "Война ради мира", снятый молодым украинским режиссером на территории его государства во время настоящей войны с теми, кто добивается расчленения его страны. К сожалению (или к счастью для наших оппонентов), один показ такого фильма в зале на 150 человек не способен изменить отношение к вопросу и его понимание 145 миллионов, видящих мир сквозь экраны своих телевизоров. Но свобода должна где-то выживать и где-то зарождаться. Где она заканчивается, мы хорошо знаем из истории ХХ века.

Ранее в комментарии для "Медузы" президент фестиваля Виталий Манский сказал, что если прокуратура признает фильм экстремистским, организаторы "Артдокфеста" снимут его с показа.

В Министерстве культуры России заявили в ответ на депутатский запрос Петра Толстого, что "не располагают полномочиями для проверки фильма Евгения Титаренко", поскольку он демонстрируется в рамках фестиваля и по закону не обязан иметь прокатного удостоверения.

В интервью Радио Свобода Евгений Титаренко отвечает на претензии Петра Толстого, рассказывает о самых запомнившихся ему моментах съемок своего фильма и отвечает на вопрос о том, готов ли он лично приехать в Москву, если его фильм все-таки покажут на "Артдокфесте":

​– Насколько ожидаемым стало для вас происходящее вокруг планируемого показа фильма "Война ради мира" в Москве?

– Мы рассылали заявки на несколько фестивалей, и так получилось, что "Артдокфест" проходит одним из первых. Изначально я не ожидал, что мы даже пройдем на этот фестиваль, но когда уже прошли, стоило нам только появиться на сайте "Артдокфеста" во внеконкурсной программе, как против нас была развернута масштабная информационная кампания. Насколько это было ожидаемо? Гипотетически, конечно, ожидаемо, потому что если ты воспринимаешь всю информацию только из телевизора, какое-то альтернативное мнение воспринимается в штыки. Но в моем случае я не использовал голос за кадром, как делает большинство телеканалов при создании своих сюжетов, у меня никто в фильме не говорит, куда посмотреть, на что обратить внимание, а главное – что подумать.

Зритель не тупой, зритель сам все понимает, смотря этот фильм, и делает для себя выводы. В принципе, я ожидал такого. Но вчера я посмотрел о себе программу на "Первом канале, в прайм-тайм, и наверное, надо сказать спасибо Первому каналу за такую рекламу – 45 минут, сзади кусочки моего трейлера, такая красивая папка открывается, мое дело, кто я, чем я занимался, моя фотография... Очень здорово они подошли! Только жаль, что они порезали трейлер. Полный трейлер можно посмотреть на страничке фильма в Фейсбуке или в Ютьюбе.

– Какова ситуация, по вашим ощущениям? Покажут ли фильм?

– Я не знаю. Я все-таки нахожусь в Украине, а все действия происходят на территории Российской Федерации, поэтому мне сложно прогнозировать, как и что будет. Из того, что я вижу, большинство информационных порталов, включая довольно серьезные, всеми средствами пытаются этому помешать. Фильм никто не смотрел, кроме отборной комиссии фестиваля. Но это как "Солженицына я не читал, но осуждаю" – так и тут происходит. Никто не знает, что в фильме, есть только трейлер, но все уже очень сильно осуждают этот фильм. Для меня это странно – как можно осуждать то, чего ты не видел? Но это мое субъективное мнение.

– Пришлось ли что-то вырезать из фильма для показа на "Артдокфесте"?

– Мы отправили весь фильм, он идет 93 минуты, мы ничего не вырезали. Мы одинаковый фильм отправили на все фестивали.

– Рассматривался ли вами вариант личного приезда на фестиваль "Артдокфест" в Москву?

– Конечно. Он и до сих пор рассматривается, я не вижу в этом ничего суперужасного.

​– Что вы можете ответить на претензии Петра Толстого к вашему фильму, например в том, что он "героизирует бойцов АТО"?

– Для меня большая загадка, как Толстой может говорить о чем-то, о чем он не знает, чего не видел. При этом он ссылается на каких-то третьих лиц: "Я сам не видел, но мне сказали те, кто видел..." Нет, ему никто не мог сказать, потому что никто из его окружения не видел этот фильм. Они могут только додумывать. Это как говорить, что "Парижа не существует, потому что я его не видел" или "там все плохо, хоть я там не был". Это просто абсурд! Мне кажется, это происходит, просто чтобы поговорить, лишний раз осудить. Но, как я уже сказал, у меня нет закадрового голоса, у меня нет каких-то личных авторских ремарок, которые направляли бы зрителя, что-то объясняли. У меня "лайв". Это же не художественное кино. В художественном кино ты можешь выстроить свет, направить актеров, а в документальном ты запускаешь камеру – и через 5-7 минут вообще забываешь, что она снимает. Тут совершенно другой подход и получается совершенно другая история. Может быть, пан Толстой знает, как можно в документальном фильме без закадрового голоса и каких-то направлений кого-то героизировать.

​– Петр Толстой говорит и о том, что фильм является провокацией. Здесь можно в чем-то согласиться. В 2017 году показывать в Москве картину, снятую человеком, который сам входил в один из батальонов "Правого сектора", – это может спровоцировать людей на непредсказуемые действия. Даже историческая мелодрама про любовницу царя в России вызвала бурю, которая продолжалась много месяцев.

– Мой фильм – про медицинский батальон, про медиков, про людей, которые пошли добровольно спасать человеческие жизни. Мы спасали как добровольцев, так и мирное население, и военнослужащих, то есть нам не было разницы, кому помогать. Человек – это в первую очередь человек. И моя история как раз про добровольцев-медиков.

– Как вы вообще попали в Донецкую область и стали не только режиссером, но и непосредственным участником событий?

– Все началось с того, что в Крыму у меня была кинокомпания, киношкола, я видел свою жизнь в творчестве, в создании своего кино. Но на следующий день после аннексии я покинул Крым. Я видел, как все происходит. Честно говоря, мало кто понимал тогда, что в действительности происходит в Крыму и на востоке Украины как и я. Я тоже не мог ответить на все вопросы, потому что, ну, что я видел? Я видел интернет, я видел телевизор, и на этом мои познания заканчивались. Но я не могу себе позволить делать выводы о том, чего я не знаю, поэтому, чтобы понять для себя, я поехал на восток Украины в качестве документалиста, журналиста. План был – поехать на несколько недель, посмотреть, что там происходит, снять, может быть, чтобы из этого что-то получилось, как я на тот момент думал. Но знаете, стоило мне туда приехать и увидеть реальную картину того, что происходит, и я не смог просто быть безучастным. Я попал на эвакуацию из донецкого аэропорта, мы забирали раненых, и как-то в тот день я и принял для себя решение, что хочу быть добровольцем-медиком. Хотя до этого меня ничего не связывало с медициной, только бабушка была терапевт, и на этом все. Очень многие в Украине не смогли быть безучастными, и каждый помогал, кто чем может, начиная от бабушек, которые вязали носки, детей, которые вязали маскировочные сетки, до бизнесменов, которые покупали все необходимые вещи. Никто не смог остаться безучастным, и каждый помогал, кто чем может.

– У вас была мысль взять в руки оружие?

– Вы знаете, нет. Во-первых, медики не имеют права носить оружие. Во-вторых, я никогда ни в кого не стрелял, это принципиальная позиция. Изначально уже, когда я ехал, я понимал, что стрелять в людей я не могу, но хочу чем-то помочь, и я выбрал медицину.

– Цитата из заявления Петра Толстого: "Этот фильм представляет Россию страной-агрессором, а не гарантом выполнения Минских соглашений. А бойцы АТО на юго-востоке Украины показаны там героями и благодетелями". Это правда, что Россия представлена в фильме агрессором, а бойцы АТО – ​героями?

– Я снимал то, что я видел. Я снимал в Песках, снимал на шахте в Бутовке, снимал в разных других местах. Я видел медицинские эвакуации, я видел местных, которые умирают, я видел солдат, которые просят помощи. Я только снимал и показывал то, что было передо мной. Там нет никаких ремарок, которые бы выводили зрителя на то, о чем вы говорите. В студии Первого канала говорили, что я военнослужащий, но это неправда. Нужно проверять информацию перед тем, как что-либо заявлять, тем более на телеканалах. Я никогда не был военнослужащим, я не служил в армии, к армии не имею вообще никакого отношения.

– Если говорить о вашем личном мнении, является ли Россия страной-агрессором?

– Я считаю, что Россия воюет на территории Украины. Представьте себе шахтеров, людей, которые на той стороне пошли защищать свои дома, и представьте себе регулярную украинскую армию, чисто гипотетически. Война уже идет четвертый год, и если бы там были только шахтеры, они бы уже просто закончились. Вообще, если заглянуть в историю, все началось в 2003 году, со спора за остров Тузла, когда Российская Федерация уже начала строить туда мост, на украинскую территорию, и остановилась за сто метров до украинской границы. Если посмотреть на Керченский мост, который сейчас строится, он строится именно по той магистрали, которую начали строить в 2003 году, через украинскую территорию, через украинский остров Тузла. Кто-то может сказать, что это не так, и телевизор может сказать, что все совсем наоборот, но по факту уже тогда был заложен фундамент этого моста, и уже тогда, как я понимаю, был план по аннексии Крыма и подобным вещам, которые мы видим сейчас. Можно по-разному называть одни и те же вещи, можно лукавить перед собой, можно запускать какое-то двоемыслие, можно оправдывать какие-то вещи, проявлять малодушие, но факты всегда остаются фактами.

– Сколько всего времени вы пробыли в Донецкой области?

– Я пробыл там 2014 и 2015 год, выезжал на Новый год к семье, но большую часть времени провел именно там.

– Что было самым страшным из того, что вы увидели и смогли снять?

– Выбирая между тем, помочь или снять, я всегда выбирал помочь. Это очень сложная психологическая сторона. Я видел документалистов, которые могли стоять рядом и снимать, красиво выставлять фокус, но я так не могу. Я считаю, ни одни кадры не стоят человеческой жизни. Когда реально счет идет на доли секунды, ты принимаешь для себя решение – идти дальше или остановиться, что делать, и от каждого решения зависит, будешь ты вечером пить чай или нет. Самое страшное... да не знаю, мне кажется, там все страшно. Ну, представьте себе людей, которые всю жизнь отстраивали себе дома, создавали свой очаг, уют, и никто не был готов к войне, в мыслях ни у кого этого не было. Кто мог подумать о таком в 2012–13 годах? А война пришла в их дома. Это кошмарно. Вы знаете, очень легко осуждать или, наоборот, поощрять, находясь дома, за компьютером, смотря телевизор. Так много специалистов широкого профиля, которые дальше телевизора не заглядывают, но это ли объективность и правда? Правда не всегда легка и не всегда удобна.

– Можно ли назвать ваш фильм антивоенным?

– Безусловно. Я против войны.

– Есть ли в вашем фильме главный герой, человек, который постоянно появляется в кадре, вокруг которого каким-то образом выстроен сюжет?

– Наверное, главный герой там я. Потому что я постоянно нахожусь за камерой, снимаю, что-то спрашиваю у людей, задаю вопросы. А так, есть несколько человек, через которых проходит сюжет, кто-то может появиться на экране на 20 секунд, кто-то может побыть несколько минут. Но если говорить о главном герое, через кого идет вся история, это я, вся история идет через меня, потому что я все это снимаю, я нахожусь постоянно рядом.

– Есть ли в фильме какие-то моменты, когда вы и те, кто был рядом с вами, испытывали самое настоящее счастье?

– Я не хочу спойлить, но да, был момент, когда мы просто чудом выжили, и это есть в фильме. Действительно, когда ты понимаешь, что все могло пойти совершенно иначе и ты мог остаться в лучшем случае без ног, это реально большое счастье! Когда ты понимаешь, что всем повезло. Есть такая штука, что фарт не бесконечен. Я пробыл там год и для себя понял, что все, дальше... я не знал уже, что будет дальше. Год я мог как-то прогнозировать для себя, работала уже интуиция какая-то. Когда ты долго там находишься, у тебя начинает работать интуиция, и ты понимаешь: так, сюда идти не надо, а сюда стоит пойти... Но в 2015 году я принял для себя решение, что все, я еду на большую землю, в большой мир, и война лично для меня закончена.

– Как сложились судьбы людей, которых вы показываете в своем фильме?

– По-разному.

– Вы потеряли кого-то из тех, с кем познакомились там?

– У меня есть такая сцена – я еду в скорой, мы эвакуируем журналиста, журналист этот – ​Игорь Николаев из газеты "Сегодня". Происходит эвакуация, я с ним еду на машине, у него внутреннее кровотечение, множественные осколочные, и мы с ним разговариваем. "Первый раз ли ты сюда приехал? Первый раз ли ты на войне?" И он рассказывает, что он был в Ливии, в Сирии, в Грузии, он называет 5–6 горячих точек, где он находился. И мы с ним приходим к мнению, что фарт не бесконечен. Наверное, тогда я для себя понял, что если ты снимаешь, вроде все-таки психологически ты находишься за камерой, и может быть, поэтому тебе немножко проще, но тогда я принял для себя решение, что нужно себя беречь. Мы его довезли, но он уже скончался в госпитале.

Такие вот истории. Здесь есть какая-то антироссийская пропаганда, в этой сцене, которую я сейчас вам рассказал? Или, может быть, здесь восхваляются какие-то ужасные люди? Это просто сцена, это история человека, который погиб, который просто был фотографом, который просто поехал пофотографировать, и вот так сложилась его судьба. В этом фильме много судеб людей, которые война изменила. Я не знаю, почему российское государство настроено так против этого фильма, с учетом, что его никто не видел. В нем все честно и остается как есть.

– Если вы приедете лично в Россию на показ фильма, что вы скажете зрителям после сеанса?

– Будьте честными! Будьте честными перед собой, перед людьми. Берегите свою репутацию. Репутация – это самое главное, что у вас есть, то, что мы зарабатываем на протяжении всей жизни своими делами. Самое главное – это честность. И человеческая жизнь.