Путин в Лиме: на что рассчитывает российский президент?

Владимир Путин отправляется на саммит глав государств Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), который состоится в столице Перу Лиме 19-20 ноября. Предыдущую подобную встречу в 2015 году на Филиппинах Путин пропустил. В Кремле в последние дни усиленно подчеркивают вероятность неформального общения в Лиме, впервые за долгое время, российского президента с покидающим Белый дом в январе президентом США Бараком Обамой. При этом львиная доля бесед и внимания всех участников саммита явно сконцентрируется на итогах президентских выборов в Соединенных Штатах, которые важны для будущего всех без исключения государств, главы которых собрались в Перу.

Официальная повестка дня нынешнего саммита включает в себя много обычных тем. Лидеры стран АТЭС уже много лет безуспешно обсуждают перспективы создания общей зоны свободной торговли, поэтому две ведущие державы региона и всего мира с самыми крупными экономиками, США и Китай, предложили свои альтернативные проекты, соответственно "Транстихоокеанское партнерство" (ТТП) и "Региональное всеобъемлющее экономическое партнерство" (РВЭП). Однако все, что новый президент США Дональд Трамп успел за последние месяцы заявить о своих взглядах на дальнейшую внешнюю, оборонную и торговую политику США, не может не тревожить, либо хотя бы не интриговать участников нынешнего саммита АТЭС. Реформы, которые может инициировать Трамп, столь значительны, что они обязательно изменят расстановку сил во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Что собирается делать в Лиме Владимир Путин, с кем и зачем встречаться, и на что может рассчитывать на 27-м саммите АТЭС российский президент? На эти и другие вопросы в интервью Радио Свобода отвечает дипломат и ученый Георгий Кунадзе, бывший заместитель министра иностранных дел России, в 90-е годы служивший послом в Республике Корея.

​–​ Путин давно не участвовал в больших международных саммитах вместе с лидерами западных государств, в первую очередь с Бараком Обамой, которого он сейчас должен воспринимать как человека, проигравшего ему. И при этом Кремль устами Дмитрия Пескова в последние дни намекал, что официально их встреча не запланирована, но очень даже может произойти "где-то в кулуарах саммита". Зачем сейчас Путину встречаться с Обамой?

– Прежде всего, чтобы позлорадствовать, чтобы продемонстрировать всему миру, как велик пожизненный президент по сравнению с "наемным менеджером". В Лиме Обама встречается с людьми, с которыми у него установились хорошие личные отношения, было взаимопонимание. К числу этих людей президент России явно не относится. Я не думаю, что президент США будет искать этой встречи. А вот что президент России где-то отловит его именно для того, чтобы иметь, что называется, photo opportunity, я этого совсем не исключаю.

–​ Глава МИДа России Сергей Лавров перед саммитом подчеркнул, что "санкции, вводимые отдельными государствами против других в обход решения ООН, – это главный враг мировой торговли". Звучит как намек, как просьба?

– И президент России, и все его подчиненные уже очень давно и требуют, и просят снять санкции с Москвы. Так что в этом ничего особенного нет. Насколько это выглядит жалко, я судить не берусь. Но для внутреннего потребления Кремль использует версию, что санкции России только на пользу, а для внешнего потребления – добивается их отмены. Насколько эти санкции являются тормозом или врагом мировой торговли? Каждое государство имеет право применить к другому государству те санкции, которые находит нужным. Глобальные, международные санкции действительно могут вводиться по решению Совбеза ООН, но по определению Россия, имеющая право вето в этом органе, исключает возможность введения санкций против самой себя.

–​ Кремль подчеркнуто говорит о России как о "великой евроазиатской державе".

– Я не думаю, что Россия сейчас является, из-за своего экономического состояния и состояния своей политики, каким-то великим, тем более евроазиатским государством. В конце концов, каждое государство вправе чувствовать себя особым, исключительным и даже великим. И такие амбиции, если они направлены на правильное дело, приносят, наверное, некоторую пользу – для самоуважения, для того чтобы добиваться поставленных целей. Но Россия, к сожалению, делает это такими методами и подкрепляет такой идеологией, что все это работает против ее интересов. Если говорить о том, кто будет солировать на встрече в Перу, я бы сказал, что делать это там вполне способен Китай. Другой вопрос, что в Пекине, как обычно, скорее предпочтут, на мой взгляд, не выделяться на общем фоне. Это не в правилах КНР. А вообще, надо сказать, что вопрос "Кто главный?" – это традиционный русский вопрос. Потому что у него есть продолжение: "Если я главный, то ты – дурак!"

​–​ В связи с итогами выборов в США, с разными сопутствующими этим выборам пророссийскими заявлениями политиков в США, в Европе, в Азии, в российской дипломатии, на Смоленской площади, должен сейчас наблюдаться какой-то радостный ажиотаж?

– Скорее, там изображается радостный ажиотаж, обычный наигранный казенный оптимизм. Поскольку нет никаких оснований полагать, что избрание нового президента США что-то кардинально изменит в той системе координат, в которой Россия сейчас предпочитает действовать. О том, что происходящее принесет России какой-то глобальный стратегический выигрыш, говорить не приходится.

–​ Барак Обама после победы Дональда Трампа, рядом с Путиным, рядом с Си Цзиньпинем, рядом с сумасшедшим филиппинским президентом Родриго Дутерте, рядом с мексиканским президентом Энрике Пенья (я его упоминаю, потому что Мексика сейчас, наверное, самая обсуждаемая страна, если говорить о внешней политике США в ближайшее время), должен себя чувствовать в Лиме очень неуютно?

– Президент Обама – воспитанный человек с большим самообладанием. Уверен, что он будет держаться вполне достойно.

– Филиппинского президента я упомянул, потому что уже несколько раз он заявил, что готов стать маленькой частью "российско-китайского миропорядка, который неизбежно наступает". У него есть основания так говорить?

– Вы охарактеризовали филиппинского президента как сумасшедшего. Я готов присоединиться к такой оценке, хотя лично я назвал бы его "вариацией на тему Уго Чавеса", "азиатским Чавесом". Вот, например, часы американской фирмы Timex Group USA производятся на Филиппинах, потому что так дешевле. Если эти часы перестанут производиться в этой стране, то многим филиппинцам станет плохо. Да и самой филиппинской экономике станет "не очень здорово". Президент Филиппин не очень большой авторитет в сегодняшнем мире, чтобы всерьез рассуждать о каких-то химерах вроде "российско-китайского миропорядка". Такого миропорядка я не знаю. Существуют парадигма китайской политики и парадигма российской политики. Они не совпадают по очень многим параметрам. Но даже если бы и совпали, говорить о каком-то новом "российско-китайском миропорядке", по-моему, бессмысленно.

–​ Новый американский президент Дональд Трамп категорически отвергает идею "Транстихоокеанского партнерства", торгового соглашения 12 государств Азиатско-Тихоокеанского региона, которое является одним из любимейших проектов уходящего Барака Обамы. Насколько это грозит перевернуть мир,​ если Трамп сдержит свои предвыборные обещания?

– Идею "Транстихоокеанского партнерства" легко проследить до работ выдающегося японского экономиста и дипломата Сабуро Окиты или одного из его последователей, также очень известного и авторитетного японского экономиста Киёси Кодзимы. Сама материализация этой идеи – это было вещью глубоко закономерной. "Транстихоокеанское партнерство", которое, разумеется, далеко недотягивает до идеи Евросоюза, но тем не менее представляет собой попытку движения в том же направлении, – вещь весьма прогрессивная. И действительно, избранный президент США категорически не приемлет этой идеи и, вполне возможно, попробует каким-то образом ее дезавуировать или повернуть вспять. Это вопрос очень серьезных переговоров между США и Японией, в первую очередь. И думаю, что с учетом других пожеланий, которые избранный президент США высказывал в отношении Японии, здесь появляется некоторая возможность для торга и даже для размена.

– Если мы перешли к Японии и к разговорам о каких-то переговорах и торгах: японский премьер Синдзо Абэ очень много говорит о предстоящем в декабре первом за 11 лет визите Владимира Путина в Токио. И он заявил, что с Путиным обязательно встретится в Лиме. Какой-то поворот в отношениях Токио и Москвы может произойти сейчас? Неужели возможен какой-то торг по Курильским островам? Абэ на это намекал!

– Я бы сперва вспомнил о том, что Синдзо Абэ еще только предстоит встретиться с Путиным в Перу. А вот с новоизбранным президентом США Трампом премьер-министр Японии уже встретился, успел, что называется, "смотаться в Нью-Йорк", и встречи этой он очень активно и долго искал. Это немало говорит о приоритетах японской внешней политики. Но, честно говоря, в первый раз за долгие годы изучения Японии я теряюсь в догадках (как, наверное, и большинство японских экспертов и рядовых японцев): что собирается предпринять премьер-министр Абэ в отношении России? Я не очень это понимаю. Потому что, с одной стороны, российская власть сегодня не в том положении, чтобы настраивать против себя своих сторонников из числа русских националистов и "крымнашистов", хотя бы намекая на возможность какого-то компромисса по проблеме Южных Курил.

А с другой стороны, Россия сегодня находится не в той экономической форме, чтобы суметь использовать по назначению все эти многие японские миллиарды, которыми японцы вроде бы как Москву подманивают. Или, например, чтобы с пользой для себя реализовать те экономические проекты, о которых в Токио сегодня говорят. У меня такое ощущение, что премьер-министр Абэ чрезвычайно рискует – прежде всего, расколом своей партии, от которой он и стал премьер-министром. В Японии довольно много людей, которые не приемлют ни торг, ни компромиссы по Курильским островам.

– Москве сейчас есть о чем разговаривать и торговаться с другими (помимо Японии и Китая) государствами Восточной и Юго-Восточной Азии, которые либо являются, либо в перспективе могут стать все-таки членами этого "Транстихоокеанского партнерства"? Я имею в виду, например, Южную Корею, Вьетнам, Малайзию, те же Филиппины.

– Разговоры с этими странами неизбежно выводят нас на стык политики и экономики. В частности, с той же самой Республикой Корея разговор неизбежно может и будет начинаться с тем экономического сотрудничества, и неизбежно заканчиваться обсуждением Северной Кореи. И вот здесь России сегодня сказать что-либо внятное своим партнерам в Южной Корее практически нечего!

Такая же история и с Вьетнамом. Разумеется, с Ханоем у Москвы сейчас могут появиться серьезные экономические проекты, когда проблема вьетнамской задолженности, накопившейся с советских времен, урегулирована. Этот долг был просто по большей части списан. Тем не менее на этом направлении возникает проблема Китая, поскольку у Вьетнама с Китаем отношения не скажу что враждебные или просто плохие, но специфические, с большой внутренней напряженностью. И в этом смысле Россия скорее будет остерегаться какого-то чрезмерного сближения с Вьетнамом, которое может не быть воспринято правильно в Китае. В принципе, в такой тональности можно говорить обо всех других государствах Юго-Восточной Азии в контексте российской внешней политики. О той же Малайзии, например. О Филиппинах я бы рассуждать сейчас не стал просто потому, что мне, как и вам, совершенно непонятно, куда вырулит эта страна под руководством своего оригинального президента.

– АТЭС, как, допустим, и ШОС, и российский Евразийский экономический союз – это насколько осмысленные образования? Или весьма аморфные?

– Давайте отделим АТЭС от ШОС и Евразийского союза. Потому что многие нередко воспринимают организацию Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества как некий прообраз всех интегрирующего объединения. По факту АТЭС является просто неформальным клубом, в котором раз в год встречаются главы государств Азиатско-Тихоокеанского региона – без намерения прийти к каким-то обязывающим договоренностям. Просто для того, чтобы одеться в национальные одежды, которые предоставляет страна-организатор, и побеседовать на свободные темы на фоне красивых местных пейзажей, не более того! В этом качестве АТЭС, в общем, вполне справляется с такими задачами.

Что же касается ШОС и Евразийского союза, то это, при некоторых различиях между их тематикой, на мой взгляд, все-таки скорее просто подделки, нежели реально действующие организации. У каждой из них есть своя внутренняя логика. Допустим, Шанхайская организация сотрудничества – это объединение, которое позволяет Китаю чувствовать себя на равных среди постсоветских стран. Это организация, которая открывает Китаю доступ на их рынки, примерно на тех же основаниях, что и России. Китай – великая экономическая держава с большими амбициями на постсоветском пространстве. ШОС, безусловно, для Китая плюс, пусть не главный, пусть не очень большой. А вот Евразийский союз – это вообще непонятно что. Зачем он нужен? Разве чтобы дать возможность премьер-министру России Дмитрию Медведеву в очередной раз заявить о том, что, дескать, в Европе существует Европейский союз, а у нас существует свой союз – Евразийский! Мне подобные амбиции, подобный "замах на рубль" кажутся бессмысленными.