На фоне пышного парада в честь Дня Независимости и трагической годовщины Иловайска незамеченной прошла в Украине важная и поучительная дата: 25-летие начала «первой декоммунизации». 26 августа 1991 года президиум Верховной Рады, выполнявшей роль «коллективного президента» государства, принял указ «О временном прекращении деятельности Компартии Украины», а 30 августа ‒ постановление «О запрете деятельности Компартии Украины». Этот запрет мотивировался причастностью КПУ к «августовскому путчу» наиболее реакционных сил Советского Союза. Партийное имущество было национализировано, помещения райкомов и горкомов стали административными зданиями и зарубежными посольствами, здание ЦК КПУ стало центром администрации президента, площадь Октябрьской революции в Киеве получила название площади Независимости, а помпезный многофигурный памятник на ней, увенчанный гранитным Лениным, в течение сентября был демонтирован.
Иными словами, началась декоммунизация на общероссийском уровне.
Успешно она шла в Западной Украине, где первые свои шаги сделала еще в 1990-м, после избрания демократических местных и областных советов: и на уровне символическом, и на уровне массового сознания, и на уровне построения рыночной экономики. Неплохо развивались процессы декоммунизации в системе образования, где изменения коснулись не только гуманитарных, но и естественных дисциплин, в которых на место советских учебников математики или физики пришли новые, более совершенные. Менялась армия. И, наконец, в топонимии столицы и ряда других крупных городов Центральной Украины начали исчезать коммунистические символы ‒ имена наиболее одиозных деятелей советского режима.
Своеобразным символом абсурдного симбиоза стал киевский Крещатик, который начинался с Европейской площади и Украинского дома (бывшего музея Ленина с сохраненной тоталитарной символикой), шел через площадь Независимости (на которой впоследствии появился соответствующий монумент) и заканчивался памятником Ленину на Бессарабке
И вместе с тем не только недавние партократы, которые мгновенно «перекрасились», но и многие украинские либералы и национал-демократы призвали не «гнать лошадей галопом», проводить декоммунизацию постепенно, мол, население в своем большинстве не любит радикальных изменений. Иными словами, все они пытались совместить несовместимое: национальную независимость, политическую демократию и рыночную экономику с непреодолимым наследием коммунизма.
Своеобразным символом такого абсурдного симбиоза стал киевский Крещатик, который начинался с Европейской площади и Украинского дома (бывшего музея Ленина с сохраненной тоталитарной символикой), шел через площадь Независимости (на которой впоследствии появился соответствующий монумент) и заканчивался памятником Ленину на Бессарабке. Две трети депутатов Киевсовета требовали этот памятник демонтировать. Однако этого не произошло ‒ символ тоталитаризма остался незыблемым, знаменуя полукоммунистический характер Украины. А символы ‒ это не только воспоминания о прошлом, но и указатели на будущее.
Уроки «первой декоммунизации»
Одним из главных недостатков «первой декоммунизации» стало то, что в начале 1992-го не были проведены парламентские выборы по партийным спискам, чтобы закрепить освобождение от коммунистического наследия на уровне законодательного органа. Так сделали во всех посткоммунистических странах Центрально-Восточной Европы и государствах Балтии ‒ результат общеизвестен. И хотя номинально коммунистическая фракция («группа-239») самораспустилась, на самом деле она и далее составляла большинство депутатского корпуса. Более того: среди депутатов из демократического лагеря тоже хватало недавних коммунистов, которые далеко не все лишились навязанной системой партийной пропаганды стереотипов мышления и действий. Поэтому во многих сферах реальная декоммунизация существенно затормозила.
Этим воспользовались так называемые «красные директоры», которые руководили номинально государственными, в основном крайне экономически неэффективными предприятиями. Угрожая рабочими бунтами, эти директора не раз требовали «списания долгов», что и делала регулярно Верховная Рада, раскрутив этим маховик гиперинфляции. «Красные директора» стремились восстановить Компартию, которая спекулировала на социальных проблемах, призывая к возвращению в «светлое прошлое», и отвлекала этим внимание от реальных виновников народных бедствий. Не меньший интерес к воспроизведению КПУ, как это, на первый взгляд, ни странно, имели и полукриминальные бизнес-круги. Для них главным было сохранить в Украине массового «советского человека», привыкшего подчиняться «начальству» и неспособного отстаивать собственные интересы. Поэтому во времена премьерства Кучмы сначала президиум Верховной Рады 14 мая 1993 года принял постановление, что, мол, Генпрокуратура не нашла в действиях руководства КПУ во время путча уголовных преступлений, а затем 10 июня 1993 года на съезде в Донецке была официально восстановлена КПУ, вскоре после того зарегистрированная Минюстом.
На парламентских выборах 1994 года КПУ победила в 85 из 450 избирательных округов и сформировала самую большую фракцию в Верховной Раде
Социально-экономические проблемы росли, идеологическое противодействие КПУ велось только национал-демократами (и то не всеми), декоммунизация ‒ даже на уровне топонимии ‒ остановилась, а потому неудивительно, что на парламентских выборах 1994 года КПУ победила в 85 из 450 избирательных округов и сформировала самую большую фракцию в Верховной Раде. Фактически это была «золотая акция», с которой вынуждены были считаться и президентская власть, и местные руководители.
Наконец, когда в результате «кассетного скандала» и убийства Гонгадзе режим Леонида Кучмы зашатался, 27 декабря 2001 года Конституционный суд решил ‒ КПУ была запрещена незаконно, потому что она, мол, уже не была частью КПСС. Но имущество коммунистам суд возвращать отказался, мотивируя это тем, что КПУ была частью КПСС и осуществляла всю полноту власти. Абсурд? Абсурд, конечно. Однако на что не пойдешь, чтобы получить поддержку в борьбе против демократических преобразований и за сохранение состояния своего клана...
Отсутствие декоммунизации ‒ путь к гибели
Криминально-олигархический режим Януковича не случайно не только сохранял, но и умножал коммунистическую символику и традиции прошлого. Речь шла о том, чтобы остановить становление современной украинской нации и на уровне символов зафиксировать незыблемость своей власти, укорененной в советских временах (ведь большевики официально считали уголовников «социально близким элементом»). Зато снос 8 декабря 2013 года Ленина-на-Бессарабке стал знаком падения этого режима и необратимости революции.
Непоследовательная декоммунизация 1992-94 годов привела к реанимации КПУ и установлению в Украине кланово-олигархического строя, опорами которого стали бывшие «красные директора» и полукриминальные бизнесмены.
Остановка декоммунизации, а затем и ее откат в начале 2000-х едва не привели в конечном итоге к фактическому поглощению Украины Россией
Остановка декоммунизации, а затем и ее откат в начале 2000-х едва не привели в конечном итоге к фактическому поглощению Украины Россией ‒ сначала накануне Оранжевой революции, а затем при режиме Януковича.
Сегодня, когда Кремль соединил «в одном флаконе» коммунистические (главным образом сталинские) идеи и ценности с традиционными российско-имперскими «православием, самодержавием и народностью», декоммунизация является одновременно и деколонизацией, проявлением украинского национального самоутверждения.
Сейчас очень многое зависит от того, будет ли иметь успех декоммунизация не только в сфере символов, но и в сфере социально-экономической. Впрочем, это отдельная тема, здесь же отмечу, что без декоммунизации, как показывает опыт истории, Украина как нация и государство обречена на катастрофу.
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
Оригинал публикации – на сайте Радіо Свобода
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: