Триумф и падение. Конотопская битва 1659 года

Специально для Крым.Реалии

Сторонники концепции «мы один народ» и «нам нечего делить» пролили немало чернил, пытаясь убедить нас, что современный российско-украинский конфликт является недоразумением. Мол, это «Америка пытается поссорить братские народы», а обычные люди далеки от политики. Одним из аргументов этой кампании является тезис, что, мол, русские с украинцами 350 лет жили вместе и не ссорились, а плечом к плечу отбивали нападения злобных иностранцев. На самом же деле это все чушь, и украинцы воевали с русскими не намного реже, чем с остальными своими соседями, и якобы «общий дом» этому не мешал. О ярчайшем эпизоде одной из таких войн – сражении под Конотопом 8 июля (28 июня по старому стилю) 1659 года – мы вспомним сегодня.

Это неправда, что во времена Богдана Хмельницкого в российско-украинских отношениях была тишь да гладь да Божья благодать. Трения старшины и бояр прямо перед Переяславской радой чуть не погубили намечавшийся союз двух государств. Киевское духовенство ни во что не ставило московское. Казаки не раз и не два сцеплялись саблями со стрельцами на Львовщине и в Беларуси. Короче говоря, почва для очередной русско-украинской войны была подготовлена.

После смерти Хмельницкого в 1657 году гетманом Украины стал Иван Выговский, человек выдающегося ума и тонкого политического таланта. Используя разочарования казаков от долгой бесплодной войны с поляками и недовольство московскими порядками, он сумел развернуть руль внешней политики на 180 градусов. Части казаков это не понравилось, и весной 1658 года на Левобережье случился пророссийский бунт, подавленный Выговским. Укрепив свое положение, гетман продолжил движение новым курсом и осенью смог заключить с Польшей и Литвой Гадячскую унию. По соглашению Украина становилась третьим полноправным субъектом федеративной Речи Посполитой, и сохраняла все социальные и национальные свободы, завоеванные еще Хмельницким. Очевидно, что Москва стерпеть этого не могла.

Еще до заключения унии войска брата гетмана – Данилы Выговского – осадили российский гарнизон в Киеве, но выбить его из города его не смогли. Осенью белгородский воевода Григорий Ромодановский совершил ряд атак на Украину, причем к нему присоединились оппозиционные гетману казаки. Были сожжены несколько городов. Не имея возможности в тот момент начать войну, Выговский запросил мира, и получил его. Но под конец года, приняв помощь из Польши и Крыма, гетман сам ударил на российские отряды. Параллельно разворачивались боевые действия в Беларуси – царские воеводы осаждали города, защищаемые казаками. Крымская конница совершала рейды по российскому пограничью. В общем, большой войны было не избежать.

В конце марта 1659 года князь Алексей Трубецкой двинул войско против гетмана Выговского. Месяц продолжались бесплодные переговоры на границе, после чего российская армия вошла в Гетманщину. Путь ей преграждала небольшая крепость Конотоп, защищаемая, однако, фанатичным полковником Григорием Гуляницким.

30 апреля Трубецкой осадил Конотоп и стал ожидать подкреплений. Через девять дней россияне пошли на приступ, но несмотря на подавляющий перевес в живой силе и артиллерии, город не взяли. Не желая более рисковать, Трубецкой перешел к осаде и параллельно рассылал отряды для сожжения соседних городков.

К началу июня продовольствие в Конотопе закончилось, и боевой дух защитников упал. Казаки начали дезертировать, а горожане бунтовать. Раздавались угрозы открыть ворота российским войскам. Но помощь уже была в дороге.

Собственных сил у Выговского было немного, верными ему и способными отправиться в поход оказались лишь 10 полковников с 16 тысячами казаков. К ним присоединились еще до полутора тысяч солдат – польских союзников и европейских наемников. Победить с такими силами россиян не представлялось возможным.

До сегодняшнего дня идут споры, сколько же войск привел с собой Трубецкой, назывались нереальные 150 и даже фантастические 300 тысяч человек, в реальности все было гораздо скромнее. Из Московского царства прибыло чуть больше 30 тысяч солдат, на месте к ним присоединились 7 тысяч промосковских казаков Ивана Безпалого.

Но в очередной раз безвыходную ситуацию спасло Крымское ханство. Правитель Мехмед Герай IV во главе 30-тысячного войска пришел на помощь гетману Выговскому. Благодаря этому силы союзников превзошли российскую армию, но Трубецкой этого не заметил и не отступил.

Поутру 8 июля крымская конница атаковала сторожевые разъезды вокруг лагерей армии Трубецкого и отошла за речку Сосновку. Вдогонку им были посланы 4 тысячи отборной московской кавалерии князя Семена Пожарского и 2 тысячи казаков Беспалого. Основные силы с артиллерией остались осаждать Конотоп.

За переправой через Сосновку стоял нуреддин Адиль Герай со своим отрядом и наемниками. Пожарский пересек речку, атаковал крымцев и с неожиданной легкостью опрокинул их. Однако воодушевленный первой победой, князь не осознал, что попал в заранее подготовленную ловушку.

Едва весь русско-казацкий отряд оказался на другом берегу, на значительном удалении от переправы, как из засады вышло все ханское войско и одним стремительным ударом уничтожило противника. Как отметил летописец, «спасся едва тот, у кого был крылатый конь».

До 5 тысяч россиян под командованием Григория Ромодановского окопались возле переправы, чтобы не пустить победное крымско-украинское войско на другой берег – к лагерям, но все было бесполезно. Казаки штурмом взяли переправу, а крымская конница начала обход российских войск с тыла. Не желая попасть в окружение, Ромодановский отошел.

Весь следующий день 9 июля Выговский осаждал лагерь Трубецкого, а ночью, не желая дать противнику уйти, пошел на штурм. Но преимущество российской артиллерии не позволило реализовать этот замысел. После неудачного приступа между сторонами установилось двухдневное затишье. 12 июля Трубецкой снял осаду Конотопа и отступил. Казаки и крымцы еще дважды пытались разбить россиян, но безуспешно. 14-16 июля 1659 года побежденная армия вернулась домой.

В день решающей битвы и во время отступления Трубецкой потерял до 5 тысяч человек убитыми и пленными, Беспалый – 2 тысячи казаков. Выговский в первый день остался без тысячи казаков и 3 тысяч крымцев, а неудачные штурмы лагеря неприятеля стоили ему еще 3 тысяч казаков.

Но психологический эффект от победы был потрясающ. Как позже напишет об этом выдающийся российский историк Сергей Соловьев:

«Цвет московской конницы, совершившей счастливые походы 54-го и 55-го годов, сгиб в один день! Никогда после того царь московский не был уже в состоянии вывести в поле такого сильного ополчения. В печальном платье вышел Алексей Михайлович к народу, и ужас напал на Москву. Удар был тем тяжелее, чем неожиданнее; последовал он за такими блестящими успехами! Трубецкой, на которого было больше всех надежды, «муж благоговейный и изящный, в воинстве счастливый и недругам страшный», сгубил такое громадное войско! После взятия стольких городов, после взятия столицы литовской царствующий град затрепетал за собственную безопасность: в августе по государеву указу люди всех чинов спешили на земляные работы для укрепления Москвы. Сам царь с боярами часто присутствовал при работах; окрестные жители с семействами, пожитками наполняли Москву, и шел слух, что государь уезжает за Волгу, за Ярославль».

Но как это часто бывало в украинской истории, гетман не смог воспользоваться плодами победы. Интриги полковников и деньги Москвы сделали то, чего не смогла российская армия. На раде в конце года Выговский отрекся от булавы, и казаки в очередной раз оказались в подданстве у московского царя.

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции