Убийство во время оккупации Крыма, о котором молчит Путин

Чуть больше двух лет прошло с момента аннексии Крыма Россией. Акта военной агрессии, который, впрочем, именно руководство России упорно отказывается признавать таковым. Президент России Владимир Путин неоднократно публично заявлял о том, что в течение аннексии не было ни одной человеческой жертвы. Раз тезис о «мирном присоединении» он повторил и в интервью немецкому изданию Bild в январе 2016 года. Поэтому Путин заявляет о недопустимости формулировок «аннексия» или «оккупация» в отношении полуострова.

Впрочем, известны, по меньшей мере, два факта убийства украинского военнослужащего российским при захвате Крыма. Более того, контролируемый Россией суд в Крыму вынес приговор убийце, чем окончательно опроверг целый ряд заявлений Владимира Путина о бескровности событий весны 2014 года. Речь идет об убийстве майора 10-й Сакской бригады морской авиации Станислава Карачевского. Военный погиб около полуночи 6 апреля 2014 года от двух выстрелов в спину из автомата АК-74. Виновным в убийстве украинца созданный Россией Крымский гарнизонный военный суд в Симферополе признал морского пехотинца Черноморского флота России Евгения Зайцева. Впрочем, присудил ему несоизмеримо малую, как для совершенного преступления, меру наказания – два года колонии-поселения. Для сравнения, недавно в России пользователя «ВКонтакте» приговорили к двум годам и трем месяцам колонии-поселения за репост сообщения «Крым – это Украина».

Значительно более суровый приговор убийцу ждал в Украине. Впрочем, два года украинским правоохранителям оказалось мало, чтобы хотя бы установить подозреваемого по делу. Поэтому сейчас для украинского правосудия Евгений Зайцев не является преступником и после освобождения может, при желании, свободно передвигаться по Украине, не заботясь о своей свободе.

«Мы не воевали, не оккупировали никого, нигде не стреляли, никто не погиб в результате событий в Крыму. Ни один...», – заявил Путин журналисту немецкого издания Bild в интервью 11 января 2016.

Особенно болезненно такие слова Владимира Путина воспринимает вдова майора Станислава Карачевского – Ольга. После гибели мужа она осталась одна с двумя детьми дошкольного возраста.

А тогда, 6 апреля 2014 года, ее муж вместе с сослуживцами паковал вещи в офицерском общежитии с. Новофедоровка, где базировалась бригада, и откуда вскоре вместе с другими украинскими военными, сохранившими верность присяге, Карачевский должен был отбыть в Николаев. Там после аннексии полуострова должны были служить военные 10 Сакской бригады морской авиации. Во время оккупации военные этой части проявили себя с лучшей стороны – уже будучи в окружении, авиаторы смогли эвакуировать с аэродрома в Новофедоровке на материк практически всю исправную авиатехнику. Эта операция стала едва ли не единственным успешным примером вывода военной техники из Крыма весной 2014-го.

6 апреля часть военнослужащих бригады перевозили вещи семей из общежития, готовясь к переезду – вспоминает капитан Артем Ермоленко. Он служил вместе с Карачевським и был на месте рядом с ним. Около 23:00 закончили работу. Тогда услышали шум возле КПП аэродрома, расположенного неподалеку. Ермоленко предполагает, что там мог быть конфликт, правда, подчеркивает – ни он, ни Карачевский не приближались к российским военным, которые к тому времени уже захватили их часть.

«Мы были метрах в двухстах от КПП – около общежития. Уже выполнив работу, должны были возвращаться. И эта группа людей даже не подошла, а подбежала к нам с оружием. Сложилось такое впечатление, что они кого-то искали. На этом месте оказались мы. Сначала был словесный конфликт, затем перерос в использование оружия с их стороны», – вспоминает Ермоленко.

Российский морпех застрелил Карачевского в спину

​

Россияне обвинили украинских военных в нападении на КПП. Ермоленко напоминает, что отношение к «зеленым человечкам» в связи с оккупацией было крайне негативное. Поэтому завязался спор, после чего российские бойцы начали стрелять в воздух. Поскольку ранее украинским военным командование части запретило выдавать оружие – защищаться могли только бегством. Поэтому побежали обратно в общежитие. Там Ермоленко оказался с Карачевським на разных этажах и не видел, что именно произошло. Услышал только выстрелы. Далее военного избили и без всяких объяснений на пять суток взяли в плен.

«Это приехал, пожалуй, спецназ ГРУ. Ребята в каком-то непонятном камуфляже, которые имитировали мое задержание, когда я уже не мог никаким образом применять физическую силу или как-то сопротивляться. Было показательное задержание, не исключаю, что его даже на камеру снимали. А потом меня увезли в непонятном направлении. Как оказалось впоследствии – в город Севастополь», – объясняет военный.

Убийца Карачевского признался в содеянном в день преступления. Им оказался 24-летний уроженец Якутии – младший сержант Евгений Зайцев. Россиянин в тот момент проходил службу по контракту в подразделении морской пехоты Черноморского флота России. Местом постоянной дислокации воинской части 45765, где служил Зайцев, был город Темрюк в Краснодарском крае.

«Колония-поселение – это нечто среднее между пионерским лагерем и военной частью» – адвокат

В суд дело попало лишь через год. Приговор, текст которого есть в распоряжении Радіо Свобода, подконтрольный России Крымский гарнизонный военный суд вынес 13 марта 2015 года. Его решением Евгению Зайцеву присудили наказание в виде двух лет лишения свободы в колонии-поселении.

«Колония-поселение – это нечто среднее между пионерским лагерем и военной частью. То есть, вы находитесь в каком-то ограниченном пространстве, можете привлекаться к каким-то работам. Но режим очень мягкий. Там даже предусмотрены выходные дни. В колонии-поселении отбывают наказание «алиментщики», мелкие хулиганы, по ДТП. Это некая зона-ligth», – объясняет приговор адвокат Андрей Водик, который представлял интересы вдовы Карачевского в суде.

Такое мягкое наказание за убийство объясняется статьей, по которой осудили Зайцева. Сначала его обвиняли в умышленном убийстве, впрочем, впоследствии решение изменили. В результате, действия российского военного переквалифицировали со 105-й на значительно более мягкую 108 статью Уголовного кодекса России. Речь идет о превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление. То есть преступником был признан, в первую очередь, именно Карачевский.

Суд в Крыму в качестве свидетелей заслушал только сослуживцев Евгения Зайцева. Их показания кардинально отличались с тех, о чем рассказывает капитан Артем Ермоленко и полностью совпадают со словами самого убийцы.

Убийца заявляет, что Карачевский напал на него

По версии россиян, Станислав Карачевский с группой украинских военных напал на КПП ранее захваченного россиянами аэродрома. Был в состоянии алкогольного опьянения и вел себя наиболее агрессивно, бросая в сторону КПП камни и взрывчатые предметы. Впоследствии, после предупредительных выстрелов, группа мужчин с Карачевським побежали. Россияне побежали за ними в помещение общежития. Там, как утверждает Зайцев, Карачевский напал на него.

«Между 2-м и 3-м этажами его ударили сверху по голове, от чего у него произошло помутнение сознания. Затем неизвестные, ударяя его по голове, пытались отобрать у него огнестрельное оружие. После выстрела один из неизвестных в гражданском начал бежать вверх по лестнице. Преследуя его, он совершил предупредительный выстрел. На 5 этаже общежития, увидев сослуживца, который пытался поймать нарушителя, он произвел два выстрела в его силуэт, после чего тот упал», – так из показаний Зайцева воссоздали в решении суда момент убийства.

Адвокат Ольги Карачевской убежден, что перед судом стояла задача всячески отбеливать убийцу. Предвзятое отношение к Зайцеву никто и не скрывал, вспоминает Водик. Так, в течение почти года, подозреваемый в убийстве российский военный даже не находился под стражей. Он продолжал служить в части, а на суды приходил самостоятельно. Приговор же, считает Водик, был лишь формальностью.

«В России сейчас за перепосты и лайки дают по три года. Этот приговор слишком мягкий. Фактически, ему бы еще грамоту дали и все. Конечно, фактически, его не наказали. Формально, да, вынесли приговор, но на самом деле только по головке не погладили», – объясняет адвокат.

Минобороны России выплатило вдове 500 тысяч рублей

Впрочем, отмечает юрист, в справедливый приговор ни он, ни его клиентка не верили. Приоритет у юриста был другим.

«Задача – признать гражданским ответчиком Министерство обороны России. Понять, что это не какой-то Зайцев в отпуске или добровольцем приехал, как сейчас любят говорить, а именно доказать, что он при исполнении своих служебных обязанностей, военный по контракту, он использовал оружие, которое ему вверили в военной части, это было убийство, и убийство связанное именно с событиями марта-апреля в Крыму, а именно, с аннексией полуострова», – продолжает адвокат.

И Министерство обороны России стало ответчиком по этому делу. Карачевская подала гражданский иск о возмещении морального ущерба, и суд частично его удовлетворил. Обязав Управление финансового обеспечения Министерства обороны Российской Федерации в Краснодарском крае выплатить вдове 500 тысяч рублей компенсации.

«Когда президент страны заявляет, что мы вернули Крым, восстановили историческую справедливость, и во время этого никто не пострадал, то либо он не информирован, или ему не доложили. Извините, Владимир Владимирович, у нас за два дня до вашего выступления (суд над Зайцевым состоялся 13 марта 2015 года, а 15 марта в эфире российского телевидения показали фильм об аннексии полуострова «Крым. Путь на родину» – ред.) российский суд вынес приговор российскому военнослужащему, и в приговоре указано, что он убил украинского военнослужащего. Поэтому, извините, но аннексия состоялась не совсем бескровно. А были погибшие», – заключает Водик.

Мало кого интересует то, что произошло – Ольга Карачевская

Не скрывает своего разочарования от мягкости приговора и Ольга Карачевская. Впрочем, так же неприятно ее удивили и украинские правоохранители. Поскольку убит украинский гражданин на территории Украины, то именно они, в первую очередь, должны были расследовать дело. Однако, отмечает вдова, она заметила, что расследование велось только на начальном этапе. Теперь же, с горечью констатирует женщина, убийство украинского военного в Крыму правоохранителей особенно не интересует.

«Я сейчас служу в военной части, где муж служил. Здесь установили мемориальную доску. И я чувствую, что здесь о нем помнят. В Бердянске в школе тоже такую доску установили. Сейчас пытаются дать школе его имя. А вот с правовой точки зрения, мало кого интересует то, что произошло. А я уже и не имею особого желания с кем-то разговаривать. Не хочу ворошить все эти моменты. А главное – зачем? Если столько времени ничего не делалось, что теперь изменится?» – считает Карачевская.

Женщина уверена, что в Украине ничего не сделали, чтобы наказать убийцу ее мужа. С таким утверждением не согласны в управлении нацполиции Херсонской области. Именно сюда из Генеральной прокуратуры в 2014 году передали дело об убийстве Станислава Карачевского. С тех пор, рассказывает заместитель начальника следственного управления ГУНП в Херсонской области Виталий Марчук, возбуждено уголовное производство по факту убийства Карачевского, проведена судебно-медицинская экспертиза, опрошены свидетели среди сослуживцев погибшего.

Возможно, они придумали этого Зайцева – заместитель начальника следственного управления

В то же время, выполненной следователями за два года работы оказалось недостаточно, чтобы хотя бы определить подозреваемого в убийстве майора Станислава Карачевского. Ни Зайцев, ни кто-либо другой пока не фигурируют в производстве. Не хватает доказательств, объясняет Марчук. Причина такой низкой эффективности расследования, продолжает полицейский, – в месте совершения преступления. Полицейские не имеют возможности работать на территории оккупированного Крыма. Также специальным письмом Генеральная прокуратура запретила обращаться с запросами к созданным на полуострове органам власти, ведь Украина не признает их легитимность, а также к российским, если дело касается Крыма.

«Наши военнослужащие описывают человека, который стрелял, однако узнать они его не могут. Там были маски, шлемы и так далее. О том, что это был Зайцев, мы знаем из средств массовой информации, из того, что опубликовано на оккупированной россиянами территории. Но принимать за чистую монету то, что они написали, что это Зайцев, я тоже не могу. Возможно, они придумали этого Зайцева. А на самом деле там был какой-то Петров или Сидоров», – считает заместитель начальника следственного управления.

Виталий Марчук признается, что впервые за время работы столкнулся с такой проблемой, и предполагает, что расследовать дело удастся только после возвращения контроля над полуостровом.

Можно определить третье государство, которое будет контактировать с органами оккупационной власти – юрист

​

По словам экспертов Украинского Хельсинского союза по правам человека, одним из направлений работы которых является именно крымские дела, случай с Карачевським не является единичным. Сейчас десятки расследований о незаконном заключения или исчезновения украинцев в Крыму не могут сдвинуться с мертвой точки. Эксперт Регионального центра прав человека Роман Мартыновский уверяет, что практически все украинские государственные органы сейчас не выполняют своих функций по защите прав украинцев в Крыму.

Украинская сторона опасается, что обращение к созданным на полуострове оккупационными властями органам может впоследствии трактоваться Россией, как признание их законности и принадлежности Крыма России, объясняет юрист. В то же время правозащитник заявляет, что такие контакты с точки зрения международного права не несут угрозы. Более того, при необходимости тот или иной орган может указывать в запросе, что считает адресата частью оккупационной власти и не признает его законности. В общем, разъясняет Мартыновский, существует немало общепринятых механизмов поведения в подобных ситуациях.

«Если вы не хотите напрямую контактировать с органами оккупационной власти, нужно обратиться к Женевской конвенции 1949 года и определить третье государство, с которым будут происходить отношения. Например, обратиться в ту же Польшу, которая создаст свои органы, через которые будут проходить сношения между оккупационными властями и властями Украины. Хотя я не вижу в этом никакой проблемы», – говорит Роман Мартыновский.

У самого государства нет видения того, что мы дальше делаем с Крымом – правозащитник

Впрочем, считают правозащитники, дело не в предосторожностях украинских правоохранителей или представителей других государственных органов. На самом деле, в Украине просто отсутствует общая стратегия поведения в отношении Крыма, а исполнители на местах пользуются этим по своему усмотрению.

«Они действительно, кроме констатации фактов, почти ничего не делают. То есть, есть заявление о возбуждении уголовного дела, тогда они в реестр в лучшем случае вносят, и после этого действительно больше ничего не делают. Оправдывая это тем, что у них нет механизмов, что у них нет возможностей проводить любые расследования на той территории. Но ссылаться на то, что нет механизмов – это абсурд. Если механизмов нет, то их нужно создавать. Надо думать над тем, какие механизмы ввести, чтобы или наказать агрессора, или обеспечить соблюдение прав человека на этой территории. Но никто не хочет продумывать эти механизмы. Поэтому просто ждут, когда закончится оккупация», – рассказывает Мартыновский.

«Если говорить вообще стратегически: проблема в том, что у самого государства нет видения, что мы дальше делаем с Крымом. Поэтому получается, что следователи всегда имеют возможность снять с себя ответственность. Потому что государство четко не сказало: вы обязаны расследовать эти дела, вы обязаны открывать производство. И поэтому получается так, что всегда можно сбросить с себя эту ответственность. И никто дополнительно работать не хочет, поэтому они этим и пользуются», – считает Ольга Скрипник из Крымской правозащитной группы.