Павленский против ФСБ: суд как перфоманс

Мещанский суд Москвы продлил до 20 октября 2016 года арест художнику-акционисту Петру Павленскому, которого обвиняют в поджоге двери здания ФСБ на Лубянке. Даже находясь в Бутырской тюрьме, Павленский придумывает новые акции, превращая судебные заседания в спектакль. В Преображенский суд на заседание по делу о перформансе "Свобода" в качестве свидетелей защиты явились вызывающе одетые проститутки, которые, к удивлению присутствующих, стали критиковать Павленского.

Соратница художника Оксана Шалыгина сейчас находится в Лондоне. По приглашению Свободного Белорусского театра она участвует в работе над постановкой, посвященной политическим репрессиям в России. Оксана Шалыгина рассказала Радио Свобода о том, как живет Павленский в тюрьме, и передала нам для публикации его текст "Героизмы".

– Спектакль Свободного белорусского театра будет состоять из трех частей: о Петре Павленском, об Олеге Сенцове, и Мария Алехина будет на сцене. Одной из частей этой истории станет кампания в поддержку Петра, против атаки на искусство в России. В рамках этой кампании мы ходили на встречу в МИД Великобритании, был заместитель министра, который записал всё, что мы ему сказали. Он сказал: "Но он ведь дверь все-таки поджег, он причинил ущерб". Мы ответили: "Если бы это не было политическим делом, он бы не сидел в тюрьме, ему бы просто вкатали штраф 500 тысяч рублей или завели бы административное дело. А поскольку страна тоталитарная, это уголовное дело, человек полгода уже сидит в тюрьме. Он говорит: "Да-да, я все понимаю, но дверь".

– Но внимание уже есть. Арт-критик Би-би-си сравнивает Павленского с поп-звездой Бейонсе и знаменитым китайским художником Ай Вэйвэем...

– Да, он очень хорошо понял и про проституток, и про обслуживающий персонал, про то, почему здесь нет политических художников, потому что коммерция все захватила. А то, что он с Бейонсе сравнил, – это была неожиданность.

– Эта акция с проститутками выдающаяся в своем роде, потому удалось высмеять суд прямо на заседании. Как это было организовано?

– Мы к судам подходим как к развлекательным мероприятиям, а не к чему-то, что связано с законом. Безумно скучный бюрократический ритуал хочется оживить. Придумано это было давно, еще когда начались суды по акции "Свобода", но воплотить удалось только сейчас, когда Петр оказался в заключении. Мы с друзьями организовали привоз этих девушек и их выступление в суде. Слишком большой резонанс получился, и люди, которые с ними работают, не очень довольны.

– Сутенеры?

– Скажем так: их работодатели.

– А как вы нашли девушек и сразу ли они согласились?

​– Не сразу, это заняло две недели. Эти девушки работают в Москве на дороге. Не на трассе, а именно на дороге. Мы ездили, смотрели, как они выглядят, общались с ними, многие боялись идти. Нашлись девчонки посмелее, они посмотрели акцию, сказали: да, мы могли бы выступить. Привезли их, деньги заплатили за участие в суде.

– Много, если не секрет?

– В два раза больше суммы, которую они запрашивают за секс.

– То есть как будто двух клиентов обслужили?

– Как будто да.

– Они были формально свидетелями защиты, но оказались свидетелями обвинения...

– Да, такая версия получилась.

– Искренне были возмущены акцией "Свобода"...

– Мы их пригласили не как проституток, которым заплатили деньги за то, чтобы они говорили, что нам нужно, а как личностей, которые имеют право на свое мнение и право на свое тело. Они же исключены из общества, на дороге стоят, и никто о них ничего не знает. А здесь они оказались героинями дня.

– Надо отдать должность их смелости. У людей этой профессии сложные отношения с законом. Появиться в суде – это тоже поступок.

– Да. Поэтому их мнение могло быть любым. Понравилось – хорошо, не понравилось – тоже хорошо. Главное, что пришли, главное, что нашли мужество и силы выступить. И это был такой привет для Петра, потому что он там женщин красивых не видит, а тут сразу три.

– Вы знаете, что это выступление жриц любви не все одобрили. Некоторые феминистки были крайне возмущены: как это можно и без того униженных людей выставлять на посмешище, это то же самое, что привести людей с ДЦП в суд и над ними смеяться. Что бы вы сказали критикам?

​– Мы работали с проститутками в журнале "Политическая пропаганда", мы всегда относились к этим людям не как к жертвам. Мы вообще ведем борьбу с дурацкой виктимизацией, жертвенностью. Это их выбор, им это нравится. Девушки, с которыми я общалась, рассказывали, что они даже замуж не хотят, настолько им нравится свободная жизнь: их зовут замуж, а они не хотят. Я не знаю, с какой стороны подходят критики. Эти девушки отвечают за свои слова и действия, мы их спросили, они ответили, они приехали, никто не заставлял. Они высказали свое личное мнение по этому поводу, пусть немножко смешанное и даже отрицательное, но это говорили они, мы не просили ничего. Мы показываем их не жертвами, мы всегда показываем их сильными. Мы хотим, как у всякого человека, видеть силу, а не слабость.

– К тому же те люди, которые сейчас критикуют Петра Павленского, игнорируют то, что он находится в тюрьме и ему самому не сладко. Вы общаетесь с ним, вам дают свидания?

​– Мне не дают свидания, потому что я формально ему не являюсь родственницей, даже отрицаю статус гражданской жены. Соответственно, мы видимся только в суде, но мы переписываемся, все время на связи. Абсолютно неуместно говорить о том, что ему несладко, потому что он вообще не воспринимает это как изменение своей жизни, то есть он живет там ровно так, как жил здесь. Он живет там по своим правилам. Если считает нужным, не встает с кровати, когда заходит надзор. Если считает нужным, не выходит на проверку. Он там чувствует себя личностью и человеком, у которого есть дела, он отвечает на письма, читает книги, занимается самообразованием.

– А что он сейчас читает?

– Он прочитал много книг, Малевича, "Тотем и табу", техническую литературу. Я ему отсылаю статьи, новые интервью, он в курсе последних событий в интеллектуальной сфере. Недавно он мне выслал свой текст. Восторженные либеральные товарищи часто называют его героем. В этом тексте он анализирует понятие геройства. Называет себя прежде всего художником, а никаким не героем. Мне хотелось бы, чтобы вы донесли главный месседж: Петр там не страдает, он с интересом следит за развитием событий, занимается политическим искусством. Его нет на свободе, а процесс идет, вот девушки в суд приехали, всё произошло.

С любезного согласия Оксаны Шалыгиной мы публикуем эссе Петра Павленского, написанное в Бутырской тюрьме.

ГЕРОИЗМЫ

В контексте политического искусства говорить о себе или молчаливо соглашаться с ролью героя сродни внезапному объявлению себя Гераклом или Иисусом Христом. Кроме демонстративного самодовольства в этом трудно разглядеть что-то еще. Однако, стоит присмотреть внимательнее. Именование "герой" используется в разных сферах, но всегда предлагает практически идентичную систему отношений, смежных характеристик и значений. Первое, это язык военщины. Это ее арсенал поощрений, привилегий и статусов. "Герой Советского Союза", "Герой такого-то сражения" и т. д. и т. п. Война насыщается и уползает на другие континенты. Вечно голодная власть военных ползет вслед за ней. Она как опухоль расползается по материкам, но никогда не покидает родного гнезда. И вот военная система поощрений уже внедрена в социальную организацию мирного времени. Те же ордена и медали, но теперь это "Герой Труда", "Мать-Героиня", теперь уже статус "героя" присваивается за Особые Заслуги или жертвы перед аппаратом производства и государственного контроля.

Следующая область, где можно встретить "героя" – это мифы Древней Греции. В мифах "герой" еще не Бог, но уже не человек. У "героев" мифов происхождение полубожественное. Логика мифа отвела им учесть внебрачных ублюдков, обреченных болтаться между миром богов и миров людей. Неопределенное положение и желание получить всемогущество обрекает их постоянно покушаться на божественный авторитет. Помимо мифов, Греция определила "герою" место на алтаре древнегреческой трагедии. Фрейд пишет: "Герой трагедии должен был Страдать! Это и теперь еще сущность содержания трагедии. Он должен взять на себя так называемую трагическую вину, которую не всегда легко обосновать, часто это просто не вина, в смысле буржуазной морали. Большей частью она состояла в возмущении против божественного авторитета, и хор вторил герою, выражая ему чувство симпатии, старался удержать его, предупредить и смирить, оплакивал его, когда героя постигало считавшееся заслуженным возмездие за его смелый поступок". Ключевые слова цитаты: должен страдать, считавшееся заслуженным возмездие.

Очевидно, что долг страдания и заслуженное возмездие предстают здесь неотъемлемой частью любого поступка, опровергающего власть. И, в конце концов, герой трагедии это всего лишь роль. Это актер, костюм, сцена и предопределенная развязка. Так же как и герой кинофильма, он всегда расщеплен и никогда не является тем, за кого себя выдает. Эти примеры дают возможность увидеть ряд значений, которые содержат слово "ГЕРОЙ". Это: "служба, слуга, заслуги, жертва, вина, страдание, возмездие, долг, роль, сцена". Исторически эти значения связаны с профессиональной деятельностью солдата, актера или жертвенного барана. Но солдат, актер, баран, Иисус Христос, Геракл или сверхчеловек – это не художники. А художник никогда не "герой", потому что "герой" – это есть жертва, которую социум бросает в ненасытный кормяк власти. Моё дело – это процесс утверждения границ и форм политического искусства. Политическое искусство – это не инструмент. Оно само стремится подчинить себе инструменты политического контроля и направить их на достижение цели искусства.

Превращение жизни в язык высказывания можно назвать целью искусства. Искусство – это работа со смыслами и формой выражения этих смыслов. Это не имеет никакого отношения к героизму и жертве. Я никогда не приносил себя в жертву, ничем не жертвовал, не жертвую сейчас. На ожидаемое возражение про "тюрьму" – я не могу спорить с фактом ограничения передвижения. Но этот факт возмещается избытком свободного времени. Разумнее смотреть на это как на отпуск, поездку в дом отдыха. Тем более, кто сказал, что тюрьма – это не отдых от "тюрьмы повседневности"? И с точки зрения работы со смыслами – этот вектор несравненно ближе к сути. Тогда как вектор героизма от политического искусства отделяет бездна.