Крымские фантазии Лаврова

Специально для Крым.Реалии

В прошлом месяце глава российской дипломатии Сергей Лавров разразился программной статьей под громким названием «Историческая перспектива внешней политики России». В ней он высказал свое видение условий и общих оснований для нормализации отношений с Западом. Естественно, при условии соблюдения «российских интересов». Примечательно, что аннексированный украинский полуостров и вообще проект «Крымнаш» в тексте не фигурирует. Лавров упоминает захваченную территорию только в контексте Крымской войны 1853 – 1856 годов.

В связи с чем стоит разъяснить некоторые принципы и помочь читателю разобраться с тем, что именно хотят донести или скрыть российские дипломаты и пропагандисты. Первое, Кремль предпочитает замалчивать неудобные темы, заливая их потоком общих фраз о «мирном сосуществовании», «политическом урегулировании», «невмешательстве» и тому подобных изречений. Украденный полуостров из геополитического трофея превратился в камень на шее, который тянет Кремль на дно. «Крымнаш» поддерживает рейтинги и личную власть президента Владимира Путина, как веревка – повешенного. С другой стороны, московские дипломаты не могут абстрагироваться от политических последствий аннексии. Ведь не просто так Лавров опубликовал статью именно в преддверии очередной годовщины захвата украинской территории.

«Повторю – мы не стремимся к конфронтации ни с США, ни с Евросоюзом, ни с НАТО. Наоборот, Россия открыта для самого широкого взаимодействия с западными партнерами. По-прежнему считаем, что наилучшим способом обеспечения интересов народов, проживающих на европейском континенте, было бы формирование общего экономического и гуманитарного пространства, простирающегося от Атлантики до Тихого океана, так чтобы недавно сформированный Евразийский экономический союз смог стать интегрирующим звеном между Европой и АТР», – пишет Лавров.

При этом он заверяет, что Кремль «стремится делать все» для реализации Минских договоренностей, которые были спровоцированы якобы « госпереворотом в Киеве в феврале 2014 года». Мы оставим в стороне двуличность и циничность подобного подхода, обратив внимание на то, что на самом деле хотел сказать кремлевский «риббентроп». Сергей Лавров не просто намекает, он кричит, обращаясь к Вашингтону и Брюсселю: «Пожалуйста, простите нам Крым и мы будем и дальше сосуществовать, как прежде. Сжальтесь, оставьте нам «Крымнаш», а мы завернем его в красивую дипломатическую обертку». Важно, если министр пытается донести эту мысль западным коллегам через печать, то в частных беседах сделать этого не получилось. Американцы и европейцы не хотят «списывать» русским украденный Крым, и никакими мифическими проектами «от Атлантики до Тихого океана» их не уговорить.

Второе, нет никаких «российских интересов», которые Лавров призывает учитывать. Такие формулировки подходят для сложных политических систем и институтов, которыми могут похвастаться западные демократии. В случае с Кремлем стоит вести речь об узких корпоративных интересах Путина и его близкого окружения. Так называемые «антироссийские санкции», введенные за Крым и Донбасс, действуют в первую очередь против членов кремлевской корпорации. По простым людям как раз бьют «антисанкции», введение правительством Дмитрия Медведева в ответ на американские и европейские ограничительные меры.

Третье, частота упоминания «исторических достижений» России обратно пропорциональна твердости нынешних позиций Кремля на мировой арене. Грубо говоря, чем чаще Путин и Лавров вспоминают о «великой победе над нацизмом», «Киевской Руси», «походах Суворова», тем хуже у них обстоят дела во внешней политике в данный момент времени. Указанная статья министра Лаврова переполнена разными «историческими фактами». Если перевести на доступный язык, то глава МИД говорит: «Все должны считаться с интересами Кремля, потому что мы – великие и духовные». Если у Москвы остались только такие аргументы, то российскому руководству осталось лишь посочувствовать.

Четвертое, за помпезными формулировками министра и его подчиненных скрывается простой факт: российской элите свойственна, условно говоря, психология малой группы, неформального сообщества или уличной банды. Звучит грубо, но сам Путин это подтвердил рассказами о том, как его «ленинградская улица научила». В книге «От первого лица» российский президент гордо сообщил стране и миру, что в юности книг почти не читал, зато состоял в подростковых бандах.

Пятое, вытекающее из предыдущего. Кремлевские руководители, оценивая международную обстановку, мыслят категориями спецопераций и «разводок». Подписывая Минские договоренности, официальная Москва уже тогда искала пути для обмана и деморализации оппонентов. Российские оккупанты, как показали разоблачительные публикации в немецкой прессе, пытаются реализовать «хитрый план», устраивая ползучую аннексию части Донбасса с перспективой ее формальной интеграции в государственное тело Украины. Кремль хочет контролировать террористические «республики», возложив на Киев обязательства по восстановлению инфраструктуры и расходы на социальные выплаты.

Статья министра Лаврова, в которой он заверяет Запад в дружбе и преданности – типичная кремлевская «разводка». После аннексии украинского Крыма Путин безуспешно пытался обвести президента США Барака Обаму и его европейских коллег вокруг пальца. К большому сожалению для российских клептократов, ничего не вышло. Российский лидер ошибочно полагал, что западные политики – «слабаки», а он – великий политик и стратег, закаленный питерской улицей. Это основная причина, почему никто не идет с ним на компромисс. Кремлю не верят. С институциональной точки зрения, Вашингтон не может вести доверительный диалог с Путиным, который, подписав очередное соглашение, уже думает, как его нарушить. Российской элите несколько раз прямо указали, что они всегда будут под санкциями, пока полностью не уберутся с захваченных украинских территорий. Поэтому планы по восстановлению прежних отношений, изложенные в статье министра Лаврова, являются его персональными фантазиями.

Сергей Стельмах, политический обозреватель

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции