В День сопротивления оккупации мы вспоминаем события февраля-марта 2014 года, ставшие началом российской аннексии Крыма. Об этом говорят журналисты, люди, на чьих глазах в Крым входили российские войска – бывший собственный корреспондент телеканала «Интер» в Крыму Максим Кошелев и экс-руководитель медиа-центра «IPC Севастополь» Татьяна Рихтун.
– Давайте начнем с того, что аннексия Крыма началась не 26 февраля – все эти процессы начали происходить несколькими днями ранее. Точкой отсчета можно считать 23 февраля в Севастополе. Что происходило там в это время?
Рихтун: 23 февраля в Севастополе должен был состояться митинг в поддержку «Партии регионов». Состоялось чрезвычайное заседание сессии, и председатель городской администрации Владимир Яцуба, который являлся депутатом городского совета, сказал: заканчиваем сессию и идем все в обязательном порядке на митинг. А в результате митинг оказался выборами так называемого народного мэра, что было неожиданностью даже для самого Яцубы. Он понял, что он здесь совершенно лишний, и на следующий день просто якобы написал заявление – я его не видела – и вышел из администрации, по сути, сдал ее Чалому.
– С каким посылом вообще выбирали народного мэра? Каким видели статус Севастополя участники этого митинга?
Рихтун: Это лучше у них спросить. Я не знаю, как они все это видели, но, судя по странному поведению Алексея Чалого последние два года… Посыл был такой: нам Киев всех назначал, а теперь мы выберем своего, из местных, который воплотит все наши чаяния и надежды, и здесь будет город-сад. Ну, обычная ситуация.
– Так сколько вообще присутствовало «избирателей» народного мэра?
Рихтун: Вся «Таврида Электрик» плюс «Авлита». Эти два предприятия – уже, считайте, 10 тысяч человек. говорилось, что 10 тысяч севастопольцев вышло на площадь – вот это они и были. И голосовали поднятием руки. Причем это все было неожиданностью даже для тех людей, которые стояли на сцене. Знакомый нам всем Вадим Колесниченко, бывший народный депутат Украины, предупредил севастопольцев, что им придется нести ответственность за этот выбор. Так оно и получилось.
– У нас на связи бывший собственный корреспондент телеканала «Интер» в Крыму Максим Кошелев. Максим, где вы работали 23 февраля, и что тогда происходило в Крыму?
Редакции просто, извините, выносили всем мозг, потому что, по слухам, Янукович якобы сбежал и прячется в КрымуМаксим Кошелев
Кошелев: 23-24 февраля, если честно, все редакции центральных телеканалов в основном искали Януковича. Редакции просто, извините, выносили всем мозг, потому что, по слухам, Янукович якобы сбежал и прячется в Крыму. Мы колесили в окрестностях Балаклавы, Севастополя и государственных дач на Южном берегу. Естественно, никого никуда не пускали. То есть мы проверяли все эти слухи, а параллельно практически каждый день проходили какие-то митинги. В основном это были «регионалы», которые сопротивлялись, как могли, сгоняли бюджетников на постоянные митинги. Обычно это было днем, иногда вечером они пересекались с немногочисленными митингами Евромайдана. Периодически возникали какие-то конфликты. Примерно 25 февраля, накануне сегодняшней даты, под зданием Верховного Совета Крыма прошел митинг пророссийских активистов. Он был, видимо, не таким многочисленным, как они рассчитывали. Активисты требовали созыва какой-то внеочередной сессии, чтобы легитимизировать этот процесс – чтобы Верховный Совет принял какое-то решение, изменил статус полуострова. У них ничего не получилось, и к вечеру 25 февраля они заклеили весь город объявлениями о митинге пророссийских сил, который должен был состояться утром 26 февраля.
– К этому времени уже начала формироваться так называемая «самооборона Крыма».
Кошелев: Они тогда так себя не называли, но какие-то группы людей были. Они формировали какие-то роты перед зданием парламента, торжественно записывались в эти роты. Всем этим на тот момент руководили в основном функционеры «Партии регионов» и частично «Русского единства». В общем, те же люди, которые потом и остались. Те, кто прекрасно себя чувствовал и был у кормушки и при украинской власти, и сейчас.
– Давайте подробнее вспомним, что происходило 26 февраля в Симферополе. На этот день было анонсировано два митинга под зданием Верховного Совета Крыма. Что это были за митинги?
Рихтун: Нужно понимать, что 26 февраля в Севастополе Чалый уже был начальником управления по защите города. Еще 23 числа был запущен слух о том, что, мол, нас приедут захватывать «бендеровцы» с Майдана, и надо охранять город. Уже 24 февраля была Самооборона, уже стояла палатка возле здания городской администрации, куда записывались и несли деньги. Блок-постов еще не было. 25 февраля уже собирались люди, которые 26 числа организованно, автобусами из Севастополя поехали на митинг в Симферополь.
– Много ли было таких автобусов? Мы видели телекартинку, Максим тогда присутствовал под зданием Верховного Совета. Сколько в пропорциях было людей из Севастополя и сколько местных?
Рихтун: В пропорциях не скажу. Десяток автобусов из Севастополя был. Нужно понимать, что автобусы из Севастополя все время шли на Антимайдан. Люди были мобилизованы еще два месяца назад. Они были готовы ехать куда угодно и защищать что угодно. А уж поехать в Симферополь желающих хватало.
– За идею или за некое материальное вознаграждение?
Это все проплачивалось, в каждом автобусе был депутат городского совета, который отвечал за этот автобус и оплачивал все это удовольствиеТатьяна Рихтун
Рихтун: Конечно, за материальное вознаграждение. Это все проплачивалось, в каждом автобусе был депутат городского совета, который отвечал за этот автобус и оплачивал все это удовольствие.
– Давайте вспомним, что происходило 26 февраля под стенами Верховного Совета Крыма.
Кошелев: Мне приходилось отслеживать все важные события, и уже с утра 26 февраля мы были под стенами парламента, где анонсировали два митинга. Один из них организовали пророссийские силы, второй был анонсирован в поддержку целостности Украины и проукраинской позиции в Крыму. В основном его организовывали крымские татары, хотя участвовали не только они, присоединились представители еще многих организаций. Поначалу баланс сил был совершенно не в пользу пророссийских активистов. Даже визуально они реально были в меньшинстве. Вся площадь перед Верховным Советом – она устроена колодцем – весь двор до входа был практически забит людьми. Они стояли и в сквере неподалеку. Мы зашли внутрь здания, тогда как раз была попытка провести сессию. Потом мы вышли на балкон над сессионным залом, откуда было хорошо видно происходящее. Соотношение сил было примерно 4 к 5 не в пользу пророссийских активистов. Но уже был такой накал страстей, стычки, кричалки – как обычно, когда заводится толпа. В определенный момент – это есть на всех фото, которые сейчас фигурируют в делах активистов, которых судят по «делу 26 февраля» в аннексированном Крыму – Рефат Чубаров и Сергей Аксенов сошлись, чтобы не допустить побоища. И я своими ушами слышал, как они говорили: «Отводи людей!». Крымские татары сделали несколько коридоров, освободили проходы. Милиция там вообще ничего не решала, их просто раскидали, как оловянных солдатиков. Пророссийских активистов выдавливали физически с площади, они реально проигрывали. И в это время я слышал, как Аксенов сказал: «Я не могу, у меня автобус из Севастополя на подъезде». То есть реально, если бы не прибывшая оттуда массовка, тот митинг закончился бы очень быстро и, может быть, без таких последствий – я имею в виду женщину, которая погибла в давке от сердечного приступа.
Рихтун: Нужно еще уточнить по поводу приехавших из Севастополя. Если на Антимайдан ехали те, кого сгоняла «Партия регионов», то здесь состав уже немножко поменялся – пошли в ход отставники, которые с 23 февраля шли в штаб Черноморского флота. Там просто была живая очередь, круглосуточно светились окна. Это была своеобразная мобилизация. Вот эти люди и поехали в Симферополь. Хотя все равно вечером 26 февраля севастопольский форум захлебывался – «нас разбили», «мы приехали ни с чем».
– Чем закончился митинг 26 февраля?
Кошелев: Пока митинг еще шел, была попытка провести сессию. На нее приезжали официальные представители из Киева, приезжал Андрей Сенченко. Они пытались объяснить, что никто не собирается штурмовать Крым, штурмовать испуганный и забаррикадировавшийся на своей базе «Беркут». Им объясняли, что подразделение будет переформатировано, и они останутся работать. Но, во-первых, никто этого не хотел слушать. Слава Богу, тогда многие депутаты, даже из тех, кто сейчас занял ярую пророссийскую позицию, тогда выступали и говорили о том, что Крым должен остаться в Украине, и только с ней у него есть будущее. Кворум так и не собрался. В это время часть людей из разгоряченной толпы внизу вломилась через боковой вход, гардероб в холл Верховного Совета. На самом деле там было человек 10, хотя сейчас это преподносят так, как будто там устроили чуть ли не погром. Была побита мебель и пара окон. Потом горячие головы уже остыли. К вечеру все разошлись, даже раньше, после обеда. Мы уехали делать материал.
– Сергей Аксенов этим же вечером в эфире государственной телерадиокомпании «Крым» говорил о том, что не идет речь об отделении Крыма. А уже ночью произошел захват административных зданий.
Рано утром мне позвонили коллеги – им слили информацию бывшие сотрудники милицейского главка. Сообщили, что захвачены Верховный Совет и СовминМаксим Кошелев
Кошелев: Да, рано утром мне позвонили коллеги – им слили информацию бывшие сотрудники милицейского главка. Сообщили, что захвачены Верховный Совет и Совмин. Правда, сначала это преподносилось так, что захватили их какие-то злобные «правосеки» и «бандеровцы» с Майдана. Естественно, мы поехали туда. Квартал вокруг Совмина был оцеплен. Когда я увидел, что над Совмином поднят российский флаг, то понял, что ни о каких «правосеках» речи быть не могло.
– Что происходило в Крыму с этого момента? Какие-то решения вообще могли приниматься? Учитывая, что Аксенов накануне вечером говорил одно, а на следующий день уже стал патриотом Российской Федерации.
Кошелев: 27 февраля мы постоянно дежурили возле захваченных зданий. Нас оттесняли, мотивируя это опасностью и наличием вооруженных людей. Хотя потом через этот кордон спокойно стали завозить массовку из «Русского блока» и «Русского единства» из Севастополя на митинг в поддержку российских сил. Анатолий Могилев, который на тот момент был премьер-министром, часа в 2 дня подошел к журналистам, рассказал, что, дескать, он пытался говорить с этими непонятными «зелеными человечками», и они пока не выдвигали требований. После этого Могилев улетел из Крыма. К вечеру все случилось, и в последующие дни события развивались очень быстро. Действовали на самом деле очень технично. Очень быстро зачистили информпространство. Журналистов прессовали и физически, вырубали телеканалы. Канал, на котором я в то время работал, примерно 4 марта уже вырубили из эфира.
– Так называемый министр информации Крыма Дмитрий Полонский утверждает, что был всего один случай нападения на журналистов – он заявлял это в эфире ATR, когда этот телеканал еще работал. Все остальное, по его версии, неправда. Татьяна, насколько я помню, на вас тогда нападали?
Сначала «зеленые человечки» вели себя спокойно, а потом уже стали вести себя агрессивноТатьяна Рихтун
Рихтун: Не надо, я не хочу вспоминать об этом, честно. Понятно, что Полонский врет, и подобные случаи были не только со мной. И дело не в том, что нас пытались выбить физически. Потому что с ребятами на КПП, где сидели военные диспетчеры, потом происходило гораздо худшее. Дело в том, что нас сразу отсекли от информации. Мы не могли получить информацию о том, что происходит. Сначала «зеленые человечки» вели себя спокойно, а потом уже стали вести себя агрессивно. Вот что самое важное – они очень быстро поняли, что перевес на их стороне, и стали нас оттеснять, чтобы вообще никакая информация не выходила за пределы Крыма. Это была главная задача.
– То есть это была важная часть операции по захвату Крыма?
Кошелев: Конечно. Они фактически вычистили Украину из информпространства в Крыму, и дальше вливали в уши что угодно.
Рихтун: И дальше не было никаких человечков, только желание местного населения присоединиться к России.
