Семейная чета Александр и Людмила Майстренко на Всекрымском фестивале винограда и вина «Солнечная гроздь – 2015» были чуть ли не единственными деятелями науки не из местных. Александр Николаевич – кандидат сельскохозяйственных наук, директор единственного в России (Всероссийского) научно-исследовательского института виноградарства и виноделия имени Потапенко, что находится в Новочеркасске Ростовской области. Людмила Алексеевна – заведующая лаборатории селекции и ампилографии института и тоже кандидат сельхознаук. Оказывается, накануне Майстренко активно участвовали в аналогичном мероприятии под названием «Виноград без границ» у себе на родине. Безусловно, они лучше других знают об истинном положении дел с «солнечной» ягодой в России. Следовательно, могут со знанием дела говорить, в частности, о том, что уготовано их крымским коллегам в ближайшем будущем.
– Как вы смотрите на то, что отныне ваш институт и крымский «Магарач», по сути, конкуренты? Правда, с разным статусом: вы – федеральное образование, «Магарач» - республиканское. Но в «Магараче» тоже хотят иметь такой же всероссийский статус.
Александр Майстренко: У нас с «Магарачом» как бы дружеские отношения, мы с ним не конкурируем, потому что «Магарач» в основном работает в пределах Крыма, а мы охватываем северную зону промышленного виноградарства России. И у нас основная селекция направлена на выведение морозоустойчивых сортов и продвижение промышленной культуры виноградарства на север и восток страны. Наши сорта сейчас возделываются уже в Московской, Ленинградской областях. В «Магараче» же делают упор на клоновую селекцию и возрождение старинных, автохтонных крымских сортов.
Людмила Майстренко: Конкуренция – это хорошее дело. Она дает толчок работать еще лучше и быстрее
– А кто в ней все же больше преуспел – вы или «Магарач»?
И они, и мы много растеряли в 90-е годы, в начале 2000-х. Тем не менее, при том, что институт «Магарач» вновь стал как бы российским, мы по селекции все равно идем впередиАлександр Майстренко
Александр Майстренко: Я не могу вам точно сказать. У них («Магарача» – авт.) очень хорошая база. Хотя и они, и мы много растеряли в 90-е годы, в начале 2000-х. Тем не менее, при том, что институт «Магарач» вновь стал как бы российским, мы по селекции все равно идем впереди. Я не хочу обижать наших коллег из «Магарача», но после Голодрыги (Павел Голодрыга (1920-1986) – заведующий отделом селекции, директор «Магарача», доктор биологических наук, профессор – авт.) там селекция пошла на спад». У нас очень большая палитра сортов, особенно после того, как получила развитие любительская селекция. Эта селекция пошла от нашего института, в том числе и в Украину. Тот же основатель этого движения в Украине Евгений Ключиков (автор ряда популярных столовых сортов винограда из Запорожья – авт.) стажировался в нашем институте.
– Раньше Ключиков регулярно приезжал на виноградные фестивали в Симферополь. Но в этом году его не было.
Александр Майстренко: У него проблемы со здоровьем и с сыном.
– «Магарач» продолжает, так сказать, скукоживаться. Несколько лет тому назад «добровольно» отказался от своего опытного участка и исторического винзавода на ЮБК, в поселке Отрадном, поскольку они начали граничить с «чайным домиком» Виктора Януковича. В ближайшее время институт должен передать или уже, может, и передал 500 гектаров своего степного отделения близ Джанкоя Никитского ботаническому саду. Кстати, именно там профессор Голодрыга когда-то проводил успешные эксперименты над своими сортами и клонами на устойчивость к болезням и вредителям. Теперь там хотят якобы разбить сады. Но не понятно, как их в засушливый сезон намерены обеспечивать влагой при неработающем Северо-Крымском канале. Как в вашем институте с подобными земельными пертурбациями?
Александр Майстренко: Опытных виноградников у нас всего 100 гектаров, а земли – 2,5 тысячи гектаров. Там размещены селекционные маточники, питомниководческие участки, запланирован центр сертифицированного посадочного материала на песке, где вообще нет филоксеры. В общей сложности в Ростовской области у нас четыре отделения опытного поля, опорный пункт в Чеченской республике, на базе винхоза «Бурунный».
– Представленный вами на крымском фестивале сорт Рамзан остуда? И, как понимаю, назван он в честь действующего президента Чечни Кадырова?
Мы его продали в 2013 году за 350 тысяч рублей винхозу «Бурунный»Людмила Майстренко
Людмила Майстренко: Да. Мы его продали в 2013 году за 350 тысяч рублей винхозу «Бурунный». Это была селекционная форма бессемянника под номером. Представители винхоза сами ее выбрали и назвали в честь своего президента. Они не ошиблись с выбором. Помимо красивого розово-светлого окраса у Рамзана повышенная зимостойкость, ниже -27.
– На «Золотую груздь винограда – 2015» впервые за последние шесть лет из-за международных санкций не приехали иностранцы. У вас в Новочеркасске аналогичная картина?
Александр Майстренко: На нашей выставке иностранцев было очень мало, в основном из постсоветских республик приезжали. Хотя мы контактируем с коллегами из Германии – по техническим сортам. А также из Индии, Болгарии. Американцы, итальянцы интересуются нашими сортами.
– Сегодня руководство Крыма строит планы по поводу серьезной поддержки своих винопрозводителей, в том числе и небольших частных хозяйств, фермеров. По крайней мере, последним обещано очень много. А какова российская практика на сей счет?
Александр Майстренко: В этом году принято изменение в федеральный закон № 171 об обороте алкогольной продукции. Но он несовершенен. В него «воткнули» все, что содержит спирт, – и вино, и жидкость для промывки стекол, и парфюмерию. Мы сейчас боремся за то, чтобы сделать отдельный закон о винограде и вине. Сейчас разрабатываются подкзаконные акты, регламенты. Тем не менее, большой плюс федерального закона №171 в том, что он, наконец, разрешает производство фермерского вина из собственного винограда. Как это практикуется, к примеру, в Грузии, во всей Европе. Но вопрос лицензии пока открыт. По последним данным, ее стоимость устанавливается на уровне 250 тысяч рублей. Мы же предлагали 50 тысяч. Для сравнения: в Германии такая лицензия, причем на 5 лет, в эквиваленте к рублю всего 30 тысяч.
– 250 тысяч независимо от объемов?
Наша российская проблема в том, что мы больше зависим от государства, чем от бизнесаАлександр Майстренко
Александр Майстренко: В том-то и дело. Для мелкого производителя заниматься вином станет накладно.
– А сама наука, селекция на чем сегодня в России зиждется?
Александр Майстренко: В селекцию никто не спешит вкладывать средства. Все хотят пользоваться нашими сортами, как говорится, на халяву. Наша российская проблема в том, что мы больше зависим от государства, чем от бизнеса. Я с коллегами из-за границы постоянно общаюсь. Во всех государствах селекция финансируется на 10%, максимум 25%. А остальное – бизнес. А у нас – в точности до наоборот. К тому же, там умеют преподнести товар лицом, с одной стороны. С другой – всевозможные услуги к этому товару даются, в частности, оборудование, технологии, расходные материалы. То есть вся технологическая цепочка плюс бесплатное сопровождение в течение в 3 лет и обучение персонала. У нас же все надо пробивать, законодательные вопросы с таким скрипом проходят – ого-го.
– В Крыму подобные существенные детали предпочитают не замечать, свято веря, что из Москвы им все равно подкинут денег.
Людмила Майстренко: На первое время, конечно, подкинут. А потом они (крымские виноградари и виноделы – авт.) окажутся в очень трудном положении, когда вынуждены будут выживать. Как выживаем мы. Сегодня институт получает в год всего 49 млн. Этого хватает на зарплату сотрудникам и на треть на коммуналку. На остальное сами зарабатываем. Продаем сорта, где-то – виноград, где-то – заключаем хоздоговора.
