«Я не хочу ни с кем воевать». Почему российские военнослужащие отказываются ехать в Украину?

Сегодня мы в гостях у члена Совета по правам человека при Президенте России, председателя правозащитной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» Эллы Поляковой.

–​ Элла Михайловна, вы только что приехали из Висбадена, где вам была вручена Гессенская премия мира. Как сказано в сопроводительном письме ландтага федеральной земли Гессен, «госпожа Полякова активно выступает против военных действий и награждается за «мужественную деятельность, направленную на борьбу против бесчеловечных и уничижающих человеческое достоинство условий в российских вооруженных силах».

Организация «Солдатские матери Санкт-Петербурга» признана в России «иностранным агентом». Как может повлиять на ее будущее присуждение вам Гессенской премии мира?

– Может только ухудшить положение, потому что миротворчество в России не приветствуется, хотя это очень важное и нужное направление для того, чтобы Россия вошла в семью народов и была достойным членом этой семьи. За нами будущее. Так что это время надо перетерпеть. Премия – хорошее признание правильности этого пути. Это не первая премия. До этого мне вручили премию в Аахене, но она была омрачена: когда нам ее вручали, стало известно о нападении на школу в Беслане. Это трагедия. Когда я сейчас летела в Висбаден, я молилась, чтобы не случилась такая же беда, такая же "чума". Хотя, "чумы" хватает…

–​ Вы очень точно обозначили состояние, в котором живут россияне. В любой момент можно ожидать всего, чего угодно, от общей мобилизации, до переворота в Кремле. Как, по вашему мнению, страна пришла к такому состоянию?

​

– Моисей сорок лет водил народ по пустыне, чтобы сменилось поколение, а мы ходим еще короткое время. Мы прошли половину пути, а выход из рабства не бывает прямым и быстрым. Это было бы даже плохо, потому что люди ничего не поняли бы. Идет процесс выздоровления. И этот регресс, отступление можно было предсказать и ожидать.

Другое дело – мы строим себе иллюзии, что завтра будет лучше. В 1991 году очень многие так считали, создавали политические партии, писали очень хорошие документы. И тогда меня поражала логика моих коллег, которые заявляли: "Мы возьмем власть, а потом посмотрим". Ха! Нам уже тогда надо было настроиться на длинную дорогу. Не надо было разочаровываться и говорить, что ничего не получилось и все закончилось. Когда люди приходят в нашу организацию, нам сегодня радостно видеть, какие изменения произошли в них и продолжают происходить, как они пользуются законами, Конституцией РФ. Это уже совершенно другие люди. Это нас вдохновляет и поддерживает. Другое дело, что сейчас этот процесс замедлился, общество затихло, изменилось. Но я думаю, что это пройдет. Все проходит: и войны, и конфликты. А потом возобладает здравый смысл.

–​ Элла Михайловна, вы ведь в курсе того, что на границе с Украиной российская сторона сосредоточила огромное количество войск – по некоторым данным, до 40 тысяч военнослужащих. Вы можете допустить, что Владимир Путин начнет оккупацию Украины?

– Я на эту проблему смотрю с другой стороны. Это как бы проба наших слабых мест – насколько мы морально устойчивы, насколько мы нравственно состоятельны. Если мы лукавим, если идем путем насилия (а оно идет, это очевидно) и если мы противостоим: насилием на насилие, то выхода в будущее нет, мы гибнем. Гибнут все. А если мы будем противостоять насилию на другом, духовном, нравственном уровне, то тогда оно слабеет, рассыпается. Украинская ситуация меня пугает скорее с другой стороны. Там, по сути, зеркало российской ситуации. Там идет такая же милитаризация, такой же пафос. Наверное, для украинцев это тоже нехорошо. Это проблемы, которые надо видеть, понимать и не идти знакомыми путями насилия. Мы это прекрасно видим, когда разрешаем конфликты здесь между людьми в форме и должностными лицами. И те, и другие не знают законов и поэтому идут по пути насилия. А если пользоваться законами, Всеобщей декларацией прав человека и не лукавить при этом, тогда возникает совершенно другая ситуация. Должна работать судебная система. Должны собираться документы о нарушении прав человека. Но нельзя отвечать насилием на насилие.

–​ Еще несколько месяцев назад, когда мы встречались последний раз, трудно было даже представить себе, что военнослужащие могут начать отказываться подчиняться приказам и ехать в Украину, как мы это наблюдаем сейчас, например, в Майкопе. Можно сказать, что появилось сопротивление?

– Появилось. Но надо учитывать полное отсутствие информации у людей. Они не понимают ситуацию. Пропаганда работает, запугивания продолжаются. Бедность гонит людей, безработица. Во время расследования преследования Людмилы Богатенковой, председателя организации "Матери Прикумья", в Беслане мы присутствовали на приеме, куда приезжали военные, контрактники и раненые из Дагестана, из Чечни. Кстати, один из них лежал в нашей петербургской Военно-медицинской академии, когда мы пытались туда прорваться. Ему сейчас не оказывают никакой помощи, он просто выкинут. Эти очень простые люди. Там серьезная коррупция при заключении контрактов. Но даже у них есть серьезное желание судиться с командованием и говорить на эту тему, сопротивляться. Они настроены на жизнь. Это самое приятное. Они участвовали в боевых действиях в Украине: добровольно, по приказу, по корысти – мотивация разная. Но и их уже не устраивает то, что к ним относятся, как к быдлу. Нет. Это люди.

Обратите внимание, куда сегодня приходит "груз 200"? В провинцию. В Бурятию, в Сибирь, например, туда, где вообще нет правозащитных организаций. То есть отношение в армии к солдату не изменилось. В армии не действует Конституция РФ, а действует приказ, и часто незаконный. Но люди, которые приходят из гражданского общества, – качественно другие. Они, когда сталкиваются с этой ситуацией, начинают думать и спрашивать: "Почему?" Я вижу, что в какой-то степени идет процесс выздоровления.

–​ В конце мая Владимир Путин подписал указ, который относит к государственной тайне сведения, раскрывающие потери вооруженных сил РФ "в мирное время в период проведения специальных операций". Вы уже почувствовали действие этого приказа?

– Пока не чувствуем. Пока все наши запросы, если они касаются ставшего нам известным преступления, сразу же направляются в правоохранительные органы для того, чтобы были приняты меры. Недобросовестные должностные лица защищались всякими неправедными методами. Потребовали как-то раз статистику смертей. В ответ нам сообщили, что того, к кому мы обращались, нет на месте, и не надо верить западной пропаганде. Мол, мы не дадим эти сведения, потому что это персональные данные. Мы не просили персональные данные. Нас удивило, что правительство само признало, что смертность подскочила. А про заболеваемость никто не говорит. Сколько койко-мест используется в армии в госпиталях? Почему госпитали стали теперь закрытыми, недоступными для гражданского общества? Вопросов много. И то, что в России бюджет не контролируется ни парламентом, ни гражданским обществом, приводит к плохим результатам. Сам указ пока не работает, но у нас же все эти указы последнего времени носят избирательный характер. Никто не мешает его вдруг применить.

–​ Элла Михайловна, вы –​ член Совета по правам человека при Президенте России. Почему ваш Совет жестко не поставит перед Владимиром Путиным вопросы: почему произошла аннексия Крыма? Прекратите посылать войска в Украину, прекратите поддерживать сепаратистов!

– Понимаете, сейчас мы в России находимся в ситуации, когда НКО давят, закрывают. Остаются небольшие островки гражданского общества, которые могут как-то влиять на ситуацию. Такие переговорные площадки, как наш Совет, как уполномоченный по правам человека, нам дороги потому, что они позволяют нам встречаться с министрами, задавать им вопросы, часто неудобные, ездить в закрытые части, в тюрьмы. Если бы мы были просто НКО, то мы не могли бы этого делать. Конечно, когда мы приезжаем, там устраивают показуху. Но все равно можно задавать какие-то вопросы и получать ценнейшую информацию. Так что, пока есть такая возможность, мы эту возможность ценим. Но это – до определенного момента, потому что быть "декорацией" никто из нас не хочет.

–​ Вы знаете, что Владимир Путин только что издал указ о создании мобилизационного резерва вооруженных сил? В нем говорится, что граждане РФ, пребывающие в запасе как военнослужащие, в качестве эксперимента поступят в резерв российской армии. Точное число призываемых запасников в документе не уточняется. Один из пунктов указа засекречен пометкой "для служебного пользования". Такие указы в последнее время выходят один за другим. Что вы об этом скажете?

– Я не понимаю, у кого больше страха? Кто защищается и от кого? Для меня вся эта пропаганда не смогла создать образ врага. Нет врагов. Мне не с кем воевать. Я не хочу ни с кем воевать. Я не хочу, чтобы люди погибали. Я не хочу смерти.

Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода