На улицы Киева вышел новый патруль – полицейский. У ребят новые взгляды и вера в светлое будущее страны. И среди тех, кто отныне будет охранять покой жителей украинской столицы, крымчанин. Здесь его знают как Ревуцкого (имя и настоящую фамилию и мы не называем в целях безопасности его родных в Крыму). Так что просто «коп Ревуцкий».
Он родился в Керчи в 1992 году, однако большую часть жизни прожил в Москве. Там же закончил школу, вуз, усиленно изучал украинский язык, общался с украинской диаспорой. В декабре 2013 года вернулся в Керчь, где стал свидетелем захвата полуострова Россией. И для себя решил: говорить исключительно на украинском языке. В ноябре 2014 года переехал на материковую Украину. Правда, здесь был разочарован: совсем не таким он представлял украинский патриотизм.
«Мои нынешние впечатления и мысли об Украине и те, что были у меня в Москве, – это совсем разные вещи. Я представлял себе сказочную страну. Хотя бы в разрезе языка. Я украинский язык выучил в Москве, состоял там в украинском молодежном клубе и общался с украинской диаспорой, когда мы встречались, мы общались на украинском языке, и я представлял себе, что также все общаются в Украине, но, когда приехал сюда, был сбит с толку тем, что люди плохо владеют языком», – признается молодой полицейский.
– Как так случилось, что, недавно приехав в Украину, ты сразу решил идти в патруль?
– Я никогда этого не планировал, не мечтал о работе полицейского. Просто я считаю себя честным и совестливым человеком. И когда услышал объявление о наборе, подумал: почему бы нет? Я решил пойти, подал заявление и долго ждал ответа. Я по специальности менеджер ресторанного и отельного бизнеса. Я очень ждал ответ от МВД и отказывался от других интересных и перспективных предложений по специальности. Уже было отчаялся, согласился на предложенную работу, но, пробыв там две недели, – получил приглашение в полицию. Я прошел отбор и уволился с прежнего места.
Одна из причин, по которой я решил идти в полицию, – это сама Эка Згуладзе. Меня очень вдохновила ее речь о том, что в полицию нужно идти и бороться за лучшее, и что хорошая реформа может состояться. Я ей доверяю! Если бы это сказал Аваков, я бы не пошел (улыбается – ред.). Она своя, она очень открыта, и с ней легко общаться – это нам очень импонирует.
– Как проходило обучение?
– Это было очень интересно. Часть времени была выделена на административные правонарушения, Уголовный кодекс, было много тактических занятий – как осматривать, обыскивать людей правильно, чтобы все было по стандарту. Стандарты американские, от старого подхода мало что осталось. Например, даже осмотр человека отличается: раньше ставили лицом к стене, нам при работе стена не нужна – руки за голову в замок. В этом плане, я считаю, лучше взять хороший, опробованный метод, нежели выдумывать свое колесо. В использовании американских стандартов я вижу только плюсы, у них система проверена, а у нас было все очень плохо.
– Сталкиваетесь ли в своей работе с той, старой милицией?
– Я вчера столкнулся с ними. У нас была ситуация: сотрудники ЖЭКа выполняли работы, хорошо выпили, и одному из них показалось, что другой украл у него сумку с документами. Мы провели беседу и обратились к диспетчеру, чтобы вызвать «старую гвардию» – так мы их называем. Не от того, что у нас мало опыта и мы не могли разобраться с ситуацией, а потому, что у нас еще недостаточно полномочий. Они приехали, также пообщались, взяли заявление и на этом все. Меня удивило то, что милиция даже не стала проверять помещение, в котором находились сотрудники ЖЭКа, на наличие этой сумки.
– А какие личные отношения между вами, ведь «старую гвардию» расформируют, а на ее место встанете вы? Нет ли зависти?
– Мы уже встали на то место, «старую гвардию», видимо, уволят, а мы посмотрим, что будет во втором наборе, может быть, кто-то из них захочет поступить к нам и работать, как мы. Зависть? Может, она и есть. Я не могу сказать, что у нас очень дружеские отношения и будто мы делаем одно благое дело. У нас во время обучения были слухи о том, что мы выйдем на практику со старым составом, но мы были против. Как говорила Эка Згуладзе: «Чему могут научить старые, если мы хотим исправить их работу, показать то, как не надо делать».
– Как считаешь, действительно ли в ваших силах изменить систему?
– Я считаю, да. Нас две тысячи, и это именно то число, которое должно быть в Киеве. И мы сможем все изменить, нас очень вдохновляет вера и уже проявившееся доверие людей к нам. К нам очень позитивное отношение, и мы чувствуем это доверие, а вместе с тем и ответственность.
Показываем, в первую очередь, своим поведением и своим отношением, что мы не «какие-то менты»
Вот пример. У нас был вызов на стихийный рынок: это когда пожилые женщины, иногда совсем бабушки, собирают выращенные на своем огороде овощи, и вывозят их продавать, часто они становятся торговать возле метро, что запрещено. Это вызов, и мы не можем на него не отреагировать, хотя по-людски понимаем, что пенсии не хватает и бабулям тоже нужно выживать. Выезжаем, включаем камеры (которые есть у каждого патрульного) и показываем, в первую очередь, своим поведением и своим отношением, что мы не «какие-то менты» – мы с уважением и очень вежливо обращаемся, предлагаем варианты. Мы не запрещаем торговать, мы рассказываем, что рядом есть так называемые социальные точки для торговли, где каждая бабушка может по льготным ценам взять оборудованное торговое место в аренду и совершенно легально продолжить там свою деятельность. Как оказалось, о таких местах они даже не знали. Мы попросили туда перейти, продавцы и покупатели отнеслись к нам очень доброжелательно.
– Удивило ли вас что-то в этой системе?
– Удивлением было то, что 90% из тех, кто пришел в полицию, – это идейные люди, то есть их даже не так волнует зарплата, как результат труда – сдвинуть ситуацию в стране с мертвой точки. Не просто сидеть в интернете и комментировать посты, а реально выйти на улицы и начать что-то менять, действовать.
– А как относятся к девушкам-патрульным? Как напарников серьезно воспринимаете?
– Я сам хотел девушку-напарника. Это облегчает некоторые вопросы, например, если задерживаем парня и девушку, то при задержании нам не нужно никого ждать. То есть сначала я обыскиваю парня, девушка-напарник контролирует, потом она осматривает девушку, я контролирую. Я к девушкам в патруле отношусь очень позитивно, они – молодцы.
У нас очень красивые девушки! И часто им даже проще
– А есть к девушкам доверие? Ведь играет роль физическая подготовка.
– У нас есть девушка – мастер спорта по тхэквондо, к ней точно есть доверие, что касается других, то если она готова использовать специальные средства или огнестрельное оружие, думаю, все будет хорошо. Если же она не готова к действиям и это ощущается, то в некоторых моментах это может быть сложно. В Америке популярны одиночные патрули, и это может быть даже легче, в таком случае думаешь только о своей жизни, нам же приходится заботиться и о жизни напарника, постоянно держать ситуацию под контролем.
– А как относятся граждане к девушкам-патрульным?
– Очень позитивно, у нас очень красивые девушки! И часто им даже проще. Она подойдет, скажет мягким голосом, культурно сделает замечание – и конфликт исчерпан.
– Как вы сами себя называете?
– Мы – копы.
...Родители молодого полицейского не сразу одобрили его выбор, как говорит Ревуцкий, просто не верили, что такое возможно, оглядываясь на советскую систему подготовки. Далеко и не все друзья сегодня видят в молодом парне, полном надежд и искренних переживаний за страну, полицейского.
Пока коп Ревуцкий был на смене лишь раз, но уже после первого патрулирования понял: работа эта очень опасная и ответственная, ему с коллегами нужно строить новую систему по принципу воспитания, а не карания. И он уже сделал первый шаг в лучшее будущее своей страны.
