Специально для Крым.Реалии, рубрика «Мнение»
Нередко можно заметить, что украинцы не испытывают особого сочувствия по отношению к крымчанам, живущим под российской властью, часто они этого и не скрывают. Некоторым странно, почему крымчане не поднимают бунт против оккупантов. Хотелось бы еще раз вкратце перечислить те факторы массового сознания и политической культуры тех крымчан, которые составляют фоновое, «славянское», русско-украинское в этническом смысле население. Они, будучи продуктом «советским», сформированным в послевоенное время, предпочитают называть себя «русскими» или «русскими крымчанами». Хочется еще раз вспомнить то, что оказалось в эти дни столь важным для них, – да и для всех. Это не попытка оправдания, а попытка объяснения.
Оказалось, что отказать себе в праве и обязанности «быть русским» чрезвычайно тяжело, подчас это переживалось людьми как предательство, очень часто – как одна из форм презрения к неимперским, «отсталым», «второсортным» культурам
Распад Советского Союза создал смысловой ваккум для основы империи – России и русских, а в более острой форме для русских за пределами Российской Федерации. Оказалось, что отказать себе в праве и обязанности «быть русским» чрезвычайно тяжело, подчас это переживалось людьми как предательство, очень часто – как одна из форм презрения к неимперским, «отсталым», «второсортным» культурам. В результате национальные проекты бывших советских республик очень часто были неприемлемы и для малокультурной, и для культурной части русских анклавов, и те стали развиваться параллельно и даже вопреки национальным проектам. Происходило по разному – так, Белорусь подавила в себе национальное чувство всей страной, Приднестровье рано и остро пошло по пути «советского заповедника», в Прибалтике «русские» далеко не сразу смогли найти свое место и их интеграция далеко не гармонична и сейчас.
Показательный пример – русские эстонской Нарвы. Они во многом очень и очень схожи с крымчанами – как «продукты промышленного послевоенного бума» они «советские люди» на основе этнических русских. Как и крымчане, они часто селились в домах, опустошенных Сталиным. Однако при отличных личных перспективах и сравнительно высоком уровне жизни русские Нарвы в базовых реакциях почти идентичны с русскими крымчанами – в подозрениях к титульной нации их государств, культурной и политической ориентации на Россию как «нормальное», «правильное» государство. Также они не приемлют своей исторической роли «потомков организаторов геноцида» и, декларируя себя «русскими», отвергают всякую ответственность за этот столь дорогой им этноним.
Действия Киева на протяжении всех лет независимости по отношению к русским крымчанам были глупыми и слабыми (в лучшем случае)
Действия Киева на протяжении всех лет независимости по отношению к русским крымчанам были глупыми и слабыми (в лучшем случае), или были определены под давлением Москвы. Русские Крыма понимались как подопечные Кремля и их организациям позволялась слишком многое. Важно и то, что в последние годы именно антиукраинские настроения были идейной базой Януковича – как в оппозиции, так и при власти, когда дружба с Россией стала почти официальной доктриной.
Масштабная коррупция времен Януковича лишала крымчан внятных личных и общих перспектив, но, в отличии от других регионов страны, источником этой депрессии воспринимался не «Киев, попавший во власть «донецких», а «Украина» вообще, «Хохляндия». Потому исходные причины Евромайдана были многими и многим в Крыму непонятными – социальный протест был подменен в их головах этническим – «западенцы против Януковича выступили, потому что он за русский язык». Минимальная представленность и неэффективность оппозиционных партий, истерические заявления со стороны местных политиков и чиновников утвердили крымчан в мысли, что это «не их война», что это не поиск решения проблем, а прибавление новых.
Образ России на момент операции по захвату образовался у крымчан из двух дополняющих друг друга источников – российского телевидения и российских туристов
Образ России на момент операции по захвату образовался у крымчан из двух дополняющих друг друга источников – российского телевидения и российских туристов. Понятная и твердая власть Путина, многочисленные успехи России, проведение Олимпиады, даже сериалы, в которых честные менты с женами-учительницами живут в чудных квартирах и ездят на выходные Париж – с одной стороны, а с другой – богатые москвичи летом, которых можно увидеть живьем и которые потешаются со странных украинцев. Крымчане решили, что они, попав в Россию, станут жить так же, во всяком случае – понадеялись на это, кроме того их убеждали, что Крым станет для России витриной и любимым уголком. Наиболее честные из этих обманутых рассчитывали, что Москва не будет допускать того воровства и всевластия местных царьков, борьба с которыми «при Украине» была бессмысленный делом. Украинское государство у крымчан накрепко связывалось с безгранично наглой коррупцией.
И еще: они убедились прошлой весной, что Украина за Крым не борется. Она отдает нас России, думали крымчане, она ничего не хочет делать, мы ей не нужны. Что украинцы могут сказать в ответ, кроме общеизвестных объяснений? Украина не боролась за Крым, это факт.
В Крыму личное и семейное вытесняет общественное и политическое
Трансформация крымского массового сознания за последний год протекала в сторону чувства большей изолированности – как от Украины, так, что важно, и от России. Личное и семейное вытесняет общественное и политическое, что связано прежде всего с отсутствием реальных возможностей влиять как на муниципальную власть, так и на государственные (и российские, и украинские) процессы. Крымчане ощутили, что «вопрос Крыма» не решается ими. Украинцам, как обществу, так и государству, важно стать тем адресатом, который хоть как-то слышит крымчан и считается с ними – если мы хотим вернуть Крым, нам неизбежно придется делать именно так.
Андрей Кириллов, крымский обозреватель
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
