Специально для Крым.Реалии, рубрика «Мнение»
Сергей Корзун – учредитель и первый главный редактор «Эха Москвы» написал текст, в котором объяснил, почему уходит с радиостанции. В тексте больше разъяснений личного характера, но в целом можно предположить, что решение Сергея Корзуна связано с тем, что происходит со свободой слова в России. Сразу уточню, под «российской свободой слова» подразумевается некая технологическая деятельность для написания текстов, придумывания «картинок» для телевидения и разговоров в радиоэфире. Единственный признак свободы слова в России – существование 29-й статьи Конституции и Закона «О СМИ». Все остальное легко регулируется посредством денег, приказов начальников, учредителей и политической целесообразностью.
История с радиостанцией «Эхо Москвы» – совершенно объективный финал в технологическом процессе, когда писать кое-что разрешали, позволяли даже что-то говорить, но наступила другая политическая целесообразность и радиостанция превратилась в «Радио России». К этому финалу кавалер Ордена Почетного легиона Французской республики и польского Креста за заслуги Алексей Алексеевич Венедиктов шел долго и упорно. Он намного чаще, чем Ельцин и Путин говорил о свободе слова. Ему стали верить больше, даже доверять потаенное, лелеять и потакать. Алексей Алексеевич принял на себя эту тяжкую ношу публичного человека и стал играть в ту же самую игру, в какую обычно играют политики, но не журналисты. Если ему говорили о тяжелом алкоголизме Б.Н. или семейных проблемах В.В., то Алексей Алексеевич поначалу молчал, потом намекал, а через какое-то время многозначительно сверкая стеклами очков, выдавал: «Это же хорошо известно». За это его еще больше уважали, а некоторые даже побаивались, поскольку Алексей Алексеевич настолько проникся ценностями российской свободы слова, что мог в эфире кремлевского чиновника весьма высокого уровня назвать «Славик» или «Витя».
Слушателям кажется, что Венедиктов – бог, он дрессирует и подчиняет себе кремлевскую номенклатуру, зовет их на «ты»
Вы же помните, как друг друга называла советская номенклатура? Точно так же – «Славик Юрьевич» и обязательно на «ты». Алексей Алексеевич тоже это помнит, и в эфире разговор с кремлевским чиновником, потенциальным или реальным душителем свободы слова, уже воспринимается как разговор в пивнушке. И слушателям кажется, что Венедиктов – бог, он дрессирует и подчиняет себе кремлевскую номенклатуру, зовет их на «ты» – как обычных начальников ЖЭКов. И кремлевским тоже это нравилось, они – снисходили. Как секретари райкомов приезжали на поля и в цеха и благосклонно протягивали свои нежные ручки для рукопожатия трактористами или фрезеровщиками. Те пожимали, но так легонько, как будто это были младенческие попки и их боялись поранить.
Конечно, я помню «Эхо Москвы» начала 90-х. Тогда для молодой радиостанции был замечательный период: они не были единственными, их конкурентами были государственные станции, пытавшиеся избавиться от прежнего гнета пропаганды и цензуры, а радиостанция «Юность», на мой взгляд, была одной из лучших. Но, как это бывает, упорство и напористость создали из «Эха Москвы» популярную радиостанцию, в которой начали работать по большей части бывшие сотрудники тех же государственных станций, а также школьный учитель истории Венедиктов. Мало кто помнит, но основателем и первым главным редактором «Эхо Москвы» был именно Сергей Корзун, который на днях громко хлопнул дверью и спустя 25 лет покинул свое детище. Сергей через шесть лет уступил Венедиктову кресло главного редактора, и тот превратился в «Эхомосквыбаши» в бессменного диктатора, решающего самолично – кого звать в эфир, кого – ни за что. На радиостанции появился «черный список» нежелательных.
Радиостанция еще долгое время после 1991 года, когда столкнулась с первым запретом выходить в эфир, пыталась сохранять имидж свободного источника информации
Нежелательные появились, конечно, не сразу. Радиостанция еще долгое время после 1991 года, когда столкнулась с первым запретом выходить в эфир, пыталась сохранять имидж свободного источника информации. Для многих – и Сергея Бунтмана, и Сергея Корзуна, Андрея Черкизова и Алексея Венедиктова «Эхо Москвы» было своеобразным аналогом Радио «Свобода», но своим, российским, и не богатым, как американские коллеги. От этого выигрывали. А проиграли Путину, который начал восстанавливать традиции советской пропаганды. В 2001 году восстановление подошло к кульминации и у Владимира Гусинского были отобраны акции «Эхо Москвы», как, впрочем, и другие медиаактивы.
Для Алексея Алексеевича пришли пора определиться. В эфире радиостанции все чаще стали появляться новые герои, основатели нынешнего «русского мира», от которых бы брезгливо отвернулись другие независимые медиа. Но Венедиктов решил сделать «Эхо Москвы» всеядным, забыв, для чего радио создавалось в 1990 году. Новая российская власть воспитывала радиостанцию сразу по нескольким направлениям: во-первых, под разными предлогами административным путем уменьшили число ретранслирующих «Эхо Москвы» региональных станций, во-вторых, стали чаще привечать Алексея Алексеевича. Как это принято у чекистов – чуть-чуть кнута, потом пряник, затем опять кнут и пряник. Результат – замечательный, воспитание приводит к нужному результату.
В 2001 году Путин прямо сказал Венедиктову, что тот «враг»
В 2001 году Путин прямо сказал Венедиктову, что тот «враг». Алексей Алексеевич проглотил, а спустя время Путин поздравил телеграммой – с 50-летием. В 2008 году Путин, разочарованный результатами информационный войны во время агрессии России в Грузии, сказал: «Вам придется за это отвечать, Алексей Алексеевич!» В том же году, несколькими месяцами спустя, Путин поздравил телеграммой – с Днем народного единства. Августовская встреча в 2008 году, когда Путин вызвал в Сочи редакторов ведущих СМИ России и устроил им взбучку, стала темой обсуждений позиции радиостанции. После взбучки из эфира исчезли несколько нежелательных для Путина комментаторов.
Алексей Алексеевич называет себя консерватором, а позицию возглавляемого им радио «либеральной». Поясняет: в эфире есть Латынина и Проханов, Шендерович и Шевченко, изредка появлялась Новодворская. В адрес «Эхо Москвы» все чаще сыпались упреки, которые Венедиктов отметал со свойственной ему напористостью: «я решаю». Алексей Алексеевич стал самолично решать не только редакционную политику, но и кадровую. Думаю, причина ухода Сергея Корзуна не в появлении Леси Рябцевой со взглядами сторонницы движения «Наши», она стала лишь последней каплей в феодальной атмосфере радиостанции. Сергей Корзун вслед за первым текстом пояснил: «Монополия всегда ведет к загниванию».
Несколько информационных источников путинская власть сберегла для некоей видимости «свободы слова»
При чем тут «российская свобода слова»? Несколько информационных источников путинская власть сберегла для некоей видимости «свободы слова». Их – «Эхо Москвы», «Новую газету», отчасти газету «Коммерсант» и еще недавно телеканал РЕН ТВ – называли «форточками», через которые якобы некий сквознячок свободы попадает в лживую, пропитанную пропагандой российскую атмосферу. Но печатные медиа уже не столь влиятельны. РЕН ТВ избавилось от последней нормальной программы Марианны Максимовской, и в российском эфире осталось только «Эхо Москвы». Алексей Алексеевич в глазах многих западных политиков чуть ли не светоч свободы слова в России, его привечают, зовут на приемы, награждают орденами. При совершенно импотентном Союзе журналистов России «Эхо Москвы» и Венедиктов остаются символами, и им это чрезвычайно нравится.
Я слушал «Эхо Москвы» всегда, когда жил в России, – взвешенная информационная политика, четкая подача информации, неангажированные новости. Примерно ко второму сроку Путина эфир радиостанции стал напоминать сельский смешанный магазин – тут Проханов с идиотизмом православного коммунизма, там – информационный манипулятор Шевченко, иногда пробивался голос Шендеровича и все реже – Новодворской. Совсем были не похожи на свободу слова попытки совместить либерализм и коммунизм – Проханов и его молодой коллега Шевченко как раз за государственное регулирование свободы. Поскольку выбором гостей в основном занимается сам Венедиктов, то этот чудовищный идеологический компот – его личная заслуга. И уже совсем становилось неудобно, когда Алексей Алексеевич давал политические оценки взаимоотношениям России с соседними странами – с Грузией или Украиной. Не журналистское это дело – превращаться в филиал Жириновского и советовать, как им поступать – как любить Россию и как ей уступать.
В этой стране с авторитарными традициями регулятор свободы все равно находится у какого-нибудь начальника
За все эти 24 года новой России было много попыток осмыслить, что такое российская свобода слова, но практически всегда становилось понятно, что в этой стране с авторитарными традициями регулятор свободы все равно находится у какого-нибудь начальника. В начале 90-х годов и Сергей Корзун, и Сергей Бунтман, и Алексей Венедиктов и еще два десятка журналистов подписали Московскую хартию. Для того времени это был профессиональный подвиг единомышленников, которые хотели видеть российскую журналистику свободной и честной. Прошлогоднего скандала с увольнением Александра Плющева, кажется, было достаточно чтобы понять: на «Эхо Москвы» происходит то, что к свободе слова не имеет никакого отношения. «Форточка» захлопывается.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии (Грузия), основатель и директор московского Центра экстремальной журналистики (2000-2010)
Взгляды, изложенные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
