Где граница между коллаборационизмом и приспособлением? Польские уроки истории для Крыма

Варшава – 11 февраля прошло 70 лет с окончания Ялтинской конференции, в ходе которой лидеры США, Великобритании и СССР договорились о послевоенном порядке. По результатам конференции Польша оказалась в советской сфере влияния, поэтому до сих пор многие поляки считают, что в Ялте Запад предал своих польских союзников. Почему Кремлю удалось поработить свободолюбивый польский народ на многие годы? Как рядовые поляки воспринимали навязанную им из Москвы систему? Эти вопросы в Польше начали выяснять 25 лет назад, сразу после свержения коммунистического режима.

Профессор-историк Ян Жарин из польского Института национальной памяти говорит, что сегодня оценивать людей, которые пытались выжить во время коммунистической нужды, нелегко. Лицемерие, мошенничество, ложь – это были принципы, которыми руководствовалась тогдашняя власть и пыталась привить их всем полякам. Жарин отмечает, что во второй половине ХХ столетия польская нация была очень ослаблена. Она понесла огромные людские потери во время 5-летней немецкой оккупации, в частности, погибли десятки тысяч людей, которые имели лидерские качества. Кроме этого, отмечает историк, осознание того, что Запад предал Польшу и фактически отдал на откуп Кремлю, подавляло многих поляков, ослабляло их волю к борьбе.

И все же, говорит Жарин, даже в годы сталинского террора много поляков продолжали отстаивать независимость своей страны. Историк рассказывает: «После войны в мирное время – в 1945-1956 годах в тюрьмах и в боях погибли около 50 тысяч человек, в тюрьмах тогда сидели 250 тысяч политических заключенных. В кульминационном 1953 году в тюрьмах и лагерях труда находились 118 тысяч врагов коммунистического режима. Это определенный показатель польской несокрушимости, а вместе с тем это показывает, как тоталитаризм ломал польскому народу позвоночник».

Коммунистическая партия была рассадником цинизма

Профессор Жарин объясняет, что попытки многих рядовых поляков приспособиться к жизни в коммунистической системе нельзя однозначно называть коллаборацией. Пример такого приспособления – это массовое участие населения в восстановлении разрушенной во время войны Варшавы. Хотя тогдашняя власть использовала энтузиазм населения с пропагандистской целью, но по сути – это было движение, направленное на сохранение польской культуры.

В то же время, говорит Жарин, в послевоенной Польше доходило до различных форм коллаборации с советским оккупантом. Наиболее яркие примеры такого выслуживания перед навязанной полякам системой были среди коммунистов. «Польская объединенная рабочая партия как инструмент насилия над польским обществом состояла не только из каких-то пришельцев извне, но, к сожалению, стала рассадником миллионов циников, которые решили устраивать свою жизнь и сделать карьеру в условиях так называемого политического реализма», – объясняет историк.

Как отмечает Ян Жарин, такие люди решали свои личные дела, опираясь на мощную силу в государстве – коммунистическую партию.

«Больше всего этот цинизм проявился в семидесятые годы, – говорит он. – Тогдашний лидер польских коммунистов Герек фактически приглашал поляков участвовать в этом утилитарном отношении к действительности. Тогда партия насчитывала 3 миллиона членов, которые были не столько коммунистами, сколько циниками. Они использовали политическую систему, которая давала им возможность карьерного роста».

Не все могли убежать, поэтому должны были как-то жить

О сотрудничестве с режимом и коллаборационизме написаны сотни книг, этим вопросом активно занимается основанный польским государством Институт национальной памяти. Ищут ответы на этот вопрос и рядовые поляки, перед которыми в свое время стояла острая дилемма – как жить в сложные времена, а вместе с тем, так сказать, не продать собственную душу?

Анна Хейман, директор варшавского Дома литературы, в начале 1980-х, в момент рождения «Солидарности», была студенткой. Она говорит, что именно введение военного положения подтолкнуло ее к участию в протестном движении. Хейман перечисляет атрибуты жизни молодой оппозиционерки, в которую погрузилась тогда с головой: «Тайные занятия, раздача листовок, подсчет бронетранспортеров, которые ездили по Варшаве, подпольные кружки. Первый сочельник в костеле, куда студенты нашего факультета входили и выходили поодиночке».

Женщина вспоминает, что во время подъема патриотических и протестных настроений были и такие, которые старались пересидеть тревожные времена, или, что хуже – доносили на оппозиционеров, зарабатывая иудин грош. «Всегда так, обычные люди пытаются приспособиться и должны приспособиться. По моему мнению, это дает возможность пережить страшные времена и как-то в них функционировать. Мы не могли все убежать, уехать, поэтому должны были как-то жить в этих условиях. При этом важно помнить о границах этого компромисса. Потому что одно дело – это попытка как-то организовать свою жизнь, так сказать крутиться, чтобы выжить. А другая – тайное сознательное сотрудничество, доносы – это недопустимо, ведь это всегда связано с несправедливостью по отношению к другим людям», – рассуждает Анна Хейман.

Сопротивление, приспособление, или позорная коллаборация?

Зато немало поляков после войны заняли особую нишу – между приспособлением и коллаборацией. По словам Жарина, это очень непросто оценивать, каждый случай нужно рассматривать индивидуально. Примером такой жизненной позиции является легальная деятельность организаций, которые объединяли во времена коммунизма светских католиков. С одной стороны, говорит историк, их можно было бы обвинить в коллаборации с Польской народной республикой, а, с другой, не все так однозначно. Дело в том, что эти организации воспитывали польских патриотов, поддерживали в обществе независимые настроения, инициировали мировоззренческие дискуссии.

Жарин рассказывает: «Это были очень важные дискуссии, которые способствовали тому, что наша национальная элита, хоть и прореженная коммунистами, по сути, оставалась свободной от марксистско-ленинской идеологии. Поэтому сопротивление, приспособление и позорная коллаборация – это те типы поведения, которые были характерны для той эпохи. Сопротивление и приспособление я видел бы на светлой стороне, а коллаборация – однозначно была поддержкой системы, навязаной нам извне, чтобы лишить польских традиций, мечты о независимости, а также той самой ценности, которая нас объединяла во время коммунизма, то есть веры».

Как отмечает профессор Жарин, хоть со времени свержения в Польше коммунизма прошло четверть века, перед Институтом национальной памяти еще очень много задач. Историки стараются осмыслить и описать феномен жизни общества под оккупацией, а прокуроры – привлечь к ответственности тех, кто помогал оккупантам издеваться над собственным народом. Согласно польскому законодательству, те, кто скрыл в своих биографиях факты сотрудничества с коммунистическими спецслужбами, не могут занимать должности в польской власти. Зато к судебной ответственности привлекают даже тех коммунистических функционеров и силовиков, которые совершили преступления много лет назад.

Оригинал публикации – на сайте Радіо Свобода