Философ Михаил Рыклин в своих последних книгах «Свастика, крест, звезда» и «Пристань Диониса» размышляет о том, как в путинской России дела об «оскорбления чувств верующих» используются для запугивания неугодных.
Это не просто академический интерес: жена Михаила Рыклина поэт Анна Альчук была одной из обвиняемых на процессе над организаторами выставки «Осторожно, религия» в музее Сахарова. Анне Альчук пришлось в течение полутора лет, пока длился процесс, выслушивать оскорбления со стороны свидетелей обвинения и их сторонников – православных радикалов, осаждавших здание суда. Большинство из этих людей на выставке не были и экспонатов не видели, но при этом утверждали, что их религиозные чувства оскорблены. Эта кампания шельмования и в зале суда, и в прессе стала тяжелым ударом для Анны Альчук. В марте 2008 года она покончила с собой. В книге «Пристань Диониса» Михаил Рыклин рассказывает о судьбе Анны Альчук и о судьбе страны, в которой она жила.
В интервью Радио Свобода, записанном после терактов в Париже, Михаил Рыклин говорит о воинственных дикарях, поощряемых государством, и о новой идеологии России, в основе которой лежит цинизм.
– Еще 10 лет назад вы писали о формировании нового политического режима. Казавшиеся тогда маргинальными судебные процессы против художников сейчас воспринимаются как ключевые события прошлого десятилетия, поскольку то, что сегодня происходит, родилось в этих крошечных залах суда, где столкнулись две России. Вы тогда уже предполагали, что консервативный поворот примет такой размах?
– Я бы сказал, что это началось раньше. Сентябрь 1999 года – взрывы домов и особенно то, что произошло в Рязани, – для меня это было отрезвляющим моментом. Я ни одного дня не был поклонником господина Путина, у меня не было никаких иллюзий. Мне казалось уже тогда, что происходит нечто чудовищное. И то, что люди это приняли, для меня было огромным разочарованием. Я об этом и пишу в своих книгах. А 2003 год, погром в Сахаровском центре – это уже были последствия.
– Помните, как в 1990-е годы публицисты сокрушались, что у новой России будто бы нет национальной идеи, нет государственной идеологии. Сейчас можно говорить, что она полностью сформировалась, хотя это очень странная идея – какая-то каша из конспирологии, ксенофобии, плохо прочитанного Ивана Ильина, гомофобии и так далее.
– Сердцевиной этой идеологии является цинизм, то есть правящие чекисты привили народу эти правила циничного отношения ко всему. Сейчас этим цинизмом владеет огромное количество людей, что показывает и Крым. Конечно, никакой большой идеологии за путинизмом не стоит. Заметьте, он сейчас преследует и очень жестких националистов, которые по-своему понимают, как надо отвоевывать «русский мир». Одновременно и с либералами борются. То есть идеологии нет. Чекисты не так воспитаны, им не нужна идеология, им главное, чтобы все было подконтрольно. Если это есть идеология, то, пожалуй, Путин и его окружение имеют идеологию. Но не большую идеологию в смысле национал-социализма, а тем более коммунизма, который вдохновлял огромное количество западных интеллектуалов, особенно в 1920-е годы. Такой идеологии, конечно, нет.
– Сейчас, когда в Европе миллионы людей выходят на демонстрации в поддержку свободы слова, в Москве у французского посольства проходят пикеты с плакатами «Кощунники из Франции глумились над Иисусом Христом и получили справедливое наказание». Вот уж верх цинизма.
Русское общество еще не представляет, что его ждет в ближайшие год-два
– Да. Этих людей воспитывали на таких процессах, как «Осторожно, религия!», «Запретное искусство», Pussy Riot, их натравливали на художников, искусственно создавали преступление против веры. Эти так называемые «верующие» развращены абсолютно. Сейчас я прочитал: на Пасху в русских храмах было 2% населения. И они говорят о том, что у них 80% сторонников – это полная липа. Эту группу малообразованных, диковатых и очень черносотенных людей развратили, дав им право разрывать художников, музыкантов, поэтов, писателей. Натравливали на Сорокина, натравливали на балеты, на оперы. Такие люди, как Энтео, – это просто совершенно развращенные циничные типы. Ни во что они на самом деле не верят. Верующий человек не будет никогда такие вещи делать. Но их развратили, им открыли финансирование, открыли линию: громи спектакль, потом пойдешь у кассы получишь небольшое вознаграждение. Понятна их реакция сейчас. Такая реакция была и на датские карикатуры. То же самое, Россия вся рычала буквально: «Сами виноваты, не надо пророка изображать. Сами нарвались, и все справедливо». Это дикие люди, а им государство дало эту зеленую улицу, и они чудовищно развратились.
– Путинские чиновники, бывшие пионеры и комсомольцы, выступают сейчас в качестве хранителей христианских традиционных ценностей в Европе. Наталья Нарочницкая, которая возглавляет финансируемый из российского бюджета Европейский институт демократии и сотрудничества в Париже, первым делом, когда ее спросили о терактах в Париже, стала говорить, что толерантность в Западной Европе дошла до абсурдных форм, и вспомнила фотографию Андреса Серрано (причем она ее явно не видела, потому что объявила, что во Франции выставили инсталляцию распятия в горшке с мочой, а это не инсталляция, а известная фотография, сделанная еще в 1987 году). Но ведь и свидетели на выставке «Осторожно, религия!» не видели работ и не были на этой выставке, но были необычайно оскорблены.
То, что раньше было достоянием узкого клана людей, которые учились в высших школах КГБ, привито уже миллионам людей
– Да, именно так и было. Госпожа Нарочницкая – вполне черносотенная дама, умеющая в хороший русский язык оборачивать чудовищные взгляды. За это она и получила вознаграждение в виде института в Париже. Она с госпожой Марин Ле Пен может просто обниматься и целоваться. Думаю, она пожестче Ле Пен в чем-то. Понятно, почему такая реакция сейчас из России на это преступление. Такая же была реакция и на датские карикатуры, еще хуже была реакция на Pussy Riot, вообще требовали их распять, над ними надругаться. Люди слишком много насилия сами претерпевают, поэтому ответ на это насилие – это насилие, насилие, насилие, «и других так же, расправьтесь и с этими». Моя жена влипла в эту историю, и она так трагически закончилась, потому что она совершенно была не готова к тому, что из нее будут делать. Потом постепенно впитала в себя этот комплекс жертвы. В конечном счете, она выстояла и очень достойно полтора года следствия и процесса, но, видимо, последствия были разрушительны для ее психики.
– Думаю, что тут есть и вина либеральной интеллигенции. Ведь многие во время дела о выставке «Осторожно, религия» повели себя двусмысленно, предпочли отстраниться, сразу принялись обвинять жертву, типа не надо было провоцировать.
– Потом и Андрею Ерофееву, и Самодурову во втором процессе. Они все сделали, чтобы не провоцировать, но не сработало. Потому что есть такая поговорка: против лома нет приема. Вот они нарвались опять на этот православный лом, приняв все меры предосторожности. А с этой историей «Осторожно, религия» не все понятно, там слишком все было разыграно как по нотам, тоже спецоперация, скорее всего, была. Им нужен был один человек из арт-среды, и они мою жену сделали таким человеком. Один человек им был нужен, чтобы показать художникам: бойтесь, все вам так даром не пройдет. Люди были страшно запуганы. Вы помните, тогда каждый божий день какие-то проклятья, отлучения от церкви, погромные статьи появлялись. Господин Охлобыстин отметился, Ольшанский, все тогдашние люди режима, все отметились. Художники испугались. Я их тоже не обвиняю, никто же не герой, это же не Буковские, не Подрабинеки, не несгибаемые правозащитники – это всего лишь художники, которые хотят работы делать, хотят в выставках участвовать, хотят по возможности, чтобы их работы покупали. И вдруг на них наваливается эта черносотенная масса, причем на ее стороне играет государство. Что от них ждать? Героев мало, требовать от людей героизма было бы наивно. Анна тоже попала не потому, что она была героем, им нужен был один человек, нужно было художникам послать этот месседж. Это была спецоперация: правозащитникам послали месседж через Сахаровский центр – не суйтесь. На этом доме, кстати, была единственная надпись в Москве, что столько-то лет идет чеченская война – хватит. Можно было с Садового кольца эту надпись прочитать. То есть это еще правозащитникам тогда отомстили.
– Локальная история – государство против современных художников – теперь стала историей для миллионов, потому что завоевание Украины идет под такими же лозунгами. В «Новороссии» уже предлагают пороть женщин, которые ходят по вечерам в кафе, это ведь торжество тех самых людей, которые бесновались в залах суда по выставке «Осторожно, религия».
Чекисты привили народу эти правила циничного отношения ко всему
– Я сказал, когда следил за процессом Pussy Riot, что мы жили в вегетарианские времена, в 2003–2004 году моя жена спала дома, она не была в тюрьме, ее мучили на следствии, вызывали на допросы, потом изнурительный полугодовой процесс – все это было тяжело, но по сравнению с тем, что бросили на Pussy Riot, конечно, это вегетарианство было. А то, что сейчас, в 2014-м, началось – это уже другой уровень даже по сравнению с Pussy Riot. Русское общество еще не представляет, что его ждет в ближайшие год-два. И многие люди продолжают еще издавать какие-то патриотические звуки, просто не подозревая, что их самих ожидает. Когда-нибудь они поймут полную цену, которую придется заплатить. Немцы тоже не понимали в 1930-е годы, что их ожидает, но, когда они увидели 1945 год, все были в ужасе и до сих пор с содроганием вспоминают.
– Мы говорили о Марин Ле Пен и ее союзе с Натальей Нарочницкой, ведь можно фактически говорить о создании такого черного Интернационала, как в Советском Союзе, когда на деньги ЦК КПСС поддерживали левые и крайне левые группировки, в том числе и террористов, типа Карлоса, а теперь уже французский «Национальный фронт» получает кредит в российском банке, а представителей крайне правых европейских партий принимают в Москве и даже посылают наблюдателями на так называемые выборы в ДНР. Понимают ли в Европе, что происходит? Обе ваши книги переведены на немецкий, вы встречаетесь с политиками, с экспертами, с читателями. Вы говорили, что русское общество не понимает, что его ждет, а понимает ли Европа, что происходит в России?
Основную цену придется платить очень простым людям, в чем-то агрессивным, в чем-то средневековым, в чем-то наивным
– Европа с ужасом отворачивается. Потому что перспективы открываются настолько неприятные, что политики просто не решаются взглянуть им в глаза. Раздаются угрозы ядерным оружием, постоянно близкие к Кремлю политтехнологи типа Леонтьева этим угрожают, сам Путин об этом многократно говорил… Европа просто во многом дезориентирована. Есть люди, которые говорят, что надо все сделать, чтобы примириться. Было выступление уважаемого политика Маттиуса Платцека, который стал сейчас руководить немецко-русским форумом. Он сказал: да, надо пойти на уступки. Это вызвало возмущение у многих политиков. Но такие призывы раздаются, он не единственный. Немцы проиграли две мировые войны в ХХ веке, поэтому у них родовая память: только не воевать, любой ценой избежать. А так как Россия уже трясет ядерными боеголовками: просто остановите этих сумасшедших любой ценой, отдайте им этот Крым. Многие так здесь считают, особенно снизу. Пишут в газеты: что вы делаете, вы же разжигаете войну этими санкциями. Здесь много противников санкций, считают, что это неправильно. Слава Богу, госпожа Меркель проявляет некую принципиальность, но уже в ближайшем ее окружении есть люди, которые иначе думают. Это демократия, здесь очень много мнений.
– В 2006 году тот самый журнал «Шарли Эбдо» опубликовал «Манифест Двадцати» против нового тоталитаризма – исламизма, «новой мировой угрозы для демократии после фашизма, нацизма и сталинизма». И вот цитата: «Этот бой не будет выигран силой оружия, он идет в области идей. Это не столкновение цивилизаций или Восток – Запад, это глобальная борьба, которая ведется между демократами и теократами». Мне кажется, что здесь сужена проблема, дело не только в исламизме: европейской цивилизации угрожает вообще средневековье, и совершенно не важно, ислам это, православный фундаментализм или еще что-то…
Если вы отказались от какой-либо формы влияния на власть, за действия власти придется платить. За все, что она делает, начиная с Крыма
– Фундаменталистов полно в Европе и в Америке, не только исламских. В католицизме идут дебаты, связанные с гомосексуализмом. Есть многочисленные сторонники фундаментализма среди паствы, отдельные священники. Поэтому этот феномен значительно больше. Просто люди под знаменами пророка Мухаммеда очень радикальные, готовы применять насилие в достаточно больших масштабах. Это еще раз показало то, что произошло во Франции. Православные будут злобствовать, но они без разрешения государства вот так не пойдут, как мусульмане, которые ворвались с автоматами и расстреляли всемирно известных людей. Там речь идет о фанатизме, тем более сейчас они получили такие площадки, как Сирия и Ирак. Сейчас все боятся так называемых возвращенцев, людей, получивших военную подготовку, стрелявших уже, убивавших, снявших табу, а сотни из них являются гражданами европейских стран. Они возвращаются в эти европейские страны. Что делать? Страшно этого боятся сейчас. Один из этих братьев проходил подготовку в Йемене, это очень крутая «Аль-Каида». Все наблюдатели говорят, что это было сделано очень профессионально, все было распланировано. Это очень опасно. Я не слышал, чтобы православные такие вещи делали, потому что они привыкли действовать с разрешения начальства. Когда начальство скажет: травите эту группу (Pussy Riot, Андрей Ерофеев с Самодуровым, еще кто-то), они начинают рычать. А сами они все-таки люди очень запуганные сталинизмом, прошедшие сито вербовки, знающие, что всесильные люди сидят на Лубянке, а они всего лишь выполняют задание. Это другой механизм. А эти отвязанные иногда идут на очень опасные и рискованные операции. У них идея, что потерять за веру свою жизнь – это даже нечто почетное, рай, гурии и все такое. Это другая логика, она более радикальная.
– Реакция в российской прессе (в «Комсомольской правде», например) на трагедию во Франции совершенно шизофреническая. С одной стороны, вроде как поддерживают Марин Ле Пен, которая выступает против мигрантов, а с другой – фактически оправдывают террористов, поскольку они будто бы защищают традиционные ценности от растленного либерализма. Такое раздвоение сознания.
За фундаментализмом, за дикостью проглядывает столь же дикий необузданный консюмеризм
– Я считаю, что это достижение путинской системы. То, что раньше было достоянием узкого клана специально подготовленных людей, которые учились в высших школах КГБ, это было их, можно сказать, ноу-хау, за 15 лет правления привито уже миллионам людей. Правда, у них была почва, три поколения предшественников, которые занимались вербовкой. Мы знаем, что Советский Союз – это была страна тотальной вербовки, очень мало кого это обошло. На этой почве, почему, собственно, Путин стал такой властью обладать, это клан, который обладает большими запасами знаний о российском обществе, о его бессознательном. Поэтому, когда Путин пришел в 1999 году, понятно было, что происходит, но все приняли позу покорности, очень многие сказали: какой решительный человек. Меня не удивляет то, что люди сейчас хотят, чтобы, с одной стороны, Ле Пен выгнала из Франции мусульман, а с другой стороны, мы восхищаемся ими – какие герои. То, что эти два брата и один их сообщник совершили, – это их бессознательное. Они хотели бы сами так поступать, но слабо. И поэтому они предупреждают: смотрите-ка, какие ребята отвязанные бывают, мы не такие, мы более терпимые. Мы будем атаковать, только когда скажут «фас». Тут с одной стороны зависть, а с другой стороны опасность.
– Этот процесс «консервативной революции», реакции, не знаю, как точно назвать, обратим в России? Что его может остановить? Вряд ли только падение цен на нефть.
Одна из причин падения рубля – это не просто нефть, не просто санкции, это и огромные траты на полицейский аппарат и на военщину
– Да нет, я считаю, что все это будет сказываться. Уже была паника в середине декабря, когда было очень резкое падение рубля, которое потом залатали миллиардами. Но все равно это процесс необратимый, он будет продолжаться, рубль опять начал падать. Я думаю, это будет действовать. Дело в том, что Россия – это все-таки не Северная Корея. Я во многих странах жил, и в Штатах, и во Франции, многие годы живу в Германии, и я такой консюмеристской страны, как Россия, не видел. Не видел страны, где люди определяют себя через обладание в такой степени. За этим фундаментализмом, за дикостью проглядывает столь же дикий необузданный консюмеризм. Если в этом отношении люди вынуждены будут идти на постоянное сокращение своего потребления, не знаю, как они будут реагировать. Не думаю, что это все пройдет безболезненно. Другое дело, что они могут ухватиться за еще более националистические силы, которые будут, кстати, с Украины приходить, они уже приходят. Вот господин Стрелков есть. С одной стороны, у него есть харизма победителя Славянска, с другой стороны, с властью у него тоже не простые отношения. Я думаю, что этим людям будет на руку это обнищание: к ним будут приходить, мне кажется. Может быть, я ошибаюсь.
– Уж точно не к либералам.
Группу малообразованных и очень черносотенных людей развратили, дав им право разрывать художников, музыкантов, писателей
– Либералы никаких шансов сейчас в России не имеют. Народ слишком отравлен 15-летием путинизма, потом шокирован 1990-ми годами, особенно первой половиной 90-х. Из-за «железного занавеса» люди плохо ориентировались, они думали в начале 1990-х, что все завоевания социализма будут сохранены и на них наложится капитализм. Они совершенно не понимали, что капитализм не может на них накладываться, что он уничтожит все. Я думаю, что у властей будут большие проблемы. Тем более что они сейчас настроены воинственно. Одна из причин падения российского рубля – это не просто нефть, это не просто санкции, это еще и огромные траты на полицейский аппарат и на военщину. Параллельно это происходит: нефть падает, расходы растут. Норвегия тоже зависима от нефти, Казахстан даже чуть больше зависим от нефти, но у них не так падала валюта, значительно мягче проходило, особенно у норвежцев. Поэтому будут проблемы, что говорить. К сожалению, основную цену придется платить очень простым людям, в чем-то агрессивным, в чем-то средневековым, в чем-то наивным. Им придется тоже платить, что поделаешь. Никак нельзя отделить тут одно от другого. Если вы это поддерживаете, если вы отказались от каких-либо политических прав, если вы отказались от какой-либо формы влияния на власть, за действия власти придется платить. За все, что она делает, начиная с Крыма. Здесь уже всем понятно, что одно от другого не отделишь. Раньше казалось, что да, что-то они наверху делают, а мы тут сидим, и вроде жизнь улучшается немножко, каждый год кормушка прибавляется. Вроде люди были готовы отказаться от всего за это относительное благополучие. Сейчас понятно, что благополучие будет ухудшаться, а власть настолько радикализовалась, что отвечать за ее действия придется многим, в том числе людям, которые будут говорить: мы никакого отношения не имели, мы маленькие простые люди. Ну нам казалось, что Крым действительно наш. Мы знаем эту историю, в Германии в 1946 году те же самые были настроения. Здесь не было членов национал-социалистической партии, казалось, что эта партия вообще была без членов, здесь все говорили: мы не имели к ней никакого отношения. Известно, что за этим следует.
