Великий крымчанин Максимилиан Волошин вспоминает в своих дневниках, как ему пришлось упрашивать офицера деникинской контрразведки за крымского краеведа Маркса, которому грозил расстрел. Краеведу грозила неминуемая гибель, контрразведчик был непреклонен, и Волошин начал безмолвную молитву, но, как он считает, молитву «верную»...
«Молятся обычно за того, кому грозит расстрел. И это неверно: молиться надо за того, от кого зависит расстрел и от кого исходит приказ о казни. Потому что из двух персонажей – убийцы и жертвы – в наибольшей опасности (моральной) находится именно палач, а совсем не жертва. Поэтому всегда надо молиться за палачей – и в результате можно не сомневаться...», – так считал Волошин и в 18-м году, когда спасал многих и многих, и в 30-м, когда писал свои воспоминания.
Его опыт жизни и спасения других в нечеловеческих условиях, кончено, с нашим, с моим уж точно, не сравнить. Он знал несравненно больше. Может быть потому трудно мне молиться за Путина, Стрелкова или озверевшего наемника. Мне естественней молиться за наших парней, одевших сейчас бронежилеты. За донецких матерей, которые не знают, выживут ли их дети до конца освобождения, за стариков, у которых нет лекарств и может быть скоро не будет хлеба и воды.
Но Волошин считал, что молиться надо за тех, кто готов взять на себя ужасные грехи и проклясть свою душу. «Всегда надо молиться за палачей»... Да? Но далее: «в результате можно не сомневаться...» Вот как.
Помолимся?
Очевидно, что Волошин молился за палачей со вполне прагматическими целями – спасти жертв. Это технология, и он ее использовал. Может быть, мы тоже попробуем?
Но что важно: наша молитва за Путина или Стрелкова должна быть искренна. Без малейшей фальши. Мы должны их, молясь, жалеть и желать их душам спасения. У Волошина получалось.
Иван Ампилогов, русский писатель из Крыма
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
