В Липецкой области похоронили 22-летнего мальчика, Диму Королева. Погиб в Донецке. Воевал на стороне сепаратистов. Мама Ольга Королева рассказала, почему ее сын попал в Украину. Как оказалось, он нашел свою смерть в интернете, ругаясь со сторонниками независимости Украины, переписываясь с теми, кто искал добровольцев: «Крым, Юго-Восточная Украина – это все наши, исконно российские земли, – писал им Дима, – которые были «отданы» в свое время Украине, что Украина – это искусственно созданное государство, и что «бандеровцы» должны прекратить гонения на русскоязычное население Юго-восточных регионов Украины, – вспоминает Ольга Алексеевна. – На что те отвечали примерно в таком духе: «Замолчи, москаль, это вы виноваты во всех наших бедах!»
Потом Ольга Королева рассказала корреспонденту «Комсомольской правды», что «Дима не мог оставаться равнодушным к тому, что творилось на Украине. Как только в ноябре прошлого года началась вся эта «заварушка» на Майдане, он старался не пропускать ни одной передачи, в которой освещались события в Киеве и других украинских городах. Он говорил, что если сейчас не остановить этих «бандеровцев», устроивших резню у себя в стране, то они доберутся и до России и будут убивать наших людей».
В начале июня в Липецкой области похоронили четверых, в Чечне троих, четверых в Ингушетии, несколько в Москве и Подмосковье, одного в Иваново. Судя по отрывочным биографическим данным, это были люди разных профессий, с разным опытом, в том числе и военной подготовки. Большинство – гражданские люди без боевого опыта. Некоторые совсем мальчишки, как 22-летний Дима Королев.
Из всех войн с участием России на постсоветском пространстве, война с Украиной – самая «народная». Практически во всех конфликтах, начиная с 1992 года, принимали участие так называемые ополченцы и добровольцы – в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии, Карабахе, Чечне и теперь в Украине. Не всегда конфликты были исключительно армейские, с участием профессиональной армии, но часто вместе с военными принимали участие и наемники. В начале 90-х годов в Абхазию съезжались воевать в основном жители северокавказских республик, некоторые из других российских регионов. На стороне сепаратистов были казаки, кабардинцы и балкарцы, черкесы и карачаевцы, осетины и ингуши. На стороне грузинских подразделений – украинцы. Первые месяцы войны в Карабахе по обе стороны также воевали наемники. С азербайджанского аэродрома прилетал штурмовик с украинским пилотом, в Карабахе самолет сбивало зенитное орудие, управляемое руским военным.
После распада СССР для многих добровольцев была одна мотивация – защитить близкие по духу и происхождению родственные народы. Для адыгов, кабардинцев, черкесов и шапсугов такими являются абхазы. Но в Абхазию поехали и казаки, и чеченцы, и ингуши. Спустя двадцать с лишним лет многие из ветеранов-добровольцев, как Ибрагим Яганов, считают, что романтизм военных лет сменился разочарованием. Абхазии помогали становиться «независимым государством», а она осталась российским протекторатом.
Среди добровольцев в Абхазии были и не романтики, например, чеченцы и ингушы. Первое боевое крещение там получил известный чеченский командир Шамиль Басаев, по некоторым данным прошедший подготовку в ГРУ МО РФ. Идейными наемниками были и казаки, проводники имперской политики, считавшие, что Абхазия должна остаться частью России. С такой же целью наемники направлялись защищать «российскую территорию» в Приднестровье.
Тогда, спустя год после развала СССР, для многих из «серых гусей» участие в сепаратистских конфликтах было «делом чести», они готовы были сражаться и умирать за сохранение советской территории. На мемориальных кладбищах сепаратистских оразований можно встретить могилы добровольцев – их продолжают чтить, им посвящают фильмы и прославляют в телепередачах. Российских наемников за эти 20 лет заносила судьба и приказы в более далекие края, например, в Сербию или Сирию.
Участие российской армии в конфликтах в начале 90-х годов было самое непосредственное. Оружие было только у военных и появлялось оно в отрядах наемников вполне легально. Так же открыто и официально действовали военные советники, помогавшие разрабатывать военные операции. Российское министерство обороны распределяло по бывшим советским республикам арсеналы и технику – кому танки и самолеты, кому – корабли и вертолеты. Вся эта техника, если она оказывалась в «горячей точке», использовалась в сепаратистских войнах.
Поиском, наймом и перевозкой добровольцев занимались разные структуры – от официальных военкоматов до различных организаций, прежде всего, земляческих. Для войны в Карабахе поиск добровольцев во многих странах осуществляла армянская диаспора. Казачьи организации посылали своих добровольцев. УНА-УНСО поставляла своих сторонников на войны в Абхазии и в Чечне. Тогда еще не было интернета и общественным мнением никто не интересовался.
Нынешняя война на Востоке Украины стала примером, когда поиск наемников поставлен на серьезный, более технологичный уровень. Кроме ветеранов различных войн и членов националистических организаций, наемниками в Украину приезжают люди, ранее не помышлявшие убивать и погибать на чужой земле. Романтизм наемников начала 90-х годов, воевавших за сохранение СССР, сменился романтизмом иного толка – защита «русского мира». Идеологический повод для участия в войне мало чем отличается: сейчас люди пытаются отчаянно сохранить остатки «былого величия», без которого, как они считают, у России нет будущего, «Иначе все американцы отберут», – утверждают российское телевидение и патриотические сайты.
Нынешняя война в Украине по большей части телевизионная, пропагандистская. Российское телевидение настойчиво убеждает российское население в том, что России и миру угрожают «украинский фашизм» и «бандеровцы», «убивающие невинных русских»
Нынешняя война в Украине по большей части телевизионная, пропагандистская. Российское телевидение во всех информационных программах и ток-шоу настойчиво убеждает российское население в том, что России и миру угрожают «украинский фашизм» и «бандеровцы», «убивающие невинных русских». Примерно так же, как шесть лет назад о войне в Грузии. Кроме ненависти, пропаганда достигает желаемого результата – и в путь собираются добровольцы. В Южной Осетии за полтора месяца до войны был создан лагерь сторонников молодежной организации Евразийского движения. В конце июня 2008 года недалеко от села Кроз под Цхинвали Евразийским движением молодежи (ЕСМ) был создан палаточный лагерь, в котором молодые люди тренировались в стрельбе, передвигались на военной технике, предоставленной российскими военными. Важной частью тренингов стало изучение информационных технологий – работа в блогосфере, создание сайтов, ведение информационной войны в социальных сетях. Лидер ЕСМ Павел Зарифуллин рассказывал, что он приступил к формированию отрядов добровольцев для оказания помощи Южной Осетии. Набор ведется в Москве, Ростовской области и Кабардино-Балкарии.
Технология была отработана в Грузии, сейчас задействована в поиске наемников для войны в Украине. Заняты этим не только евразийцы. Чтобы защитить «русский мир», к ним присоединились многочисленные националистические, право- и леворадикальные организации и партии. Информационное обеспечение сепаратистов намного мощнее и технологичнее, чем шесть лет назад. Создано большое количество сайтов, блогов и аккаунтов в социальных сетях.
Стараниями Путина российское телевидение вышло к параметрам советского – на каналах только одно мнение и оно сугубо официальное, ни одного оппозиционного или пацифистского. Главный ньюсмейкер – Путин, чей рейтинг в июне достиг 86 процентов. По данным «Левада-центра», за информацией о событиях в Украине «очень внимательно» следят 20 процентов, «довольно внимательно» – 45 и «без особого внимания» – 29 процентов. «Хорошо» или «довольно хорошо» разбираются в событиях 41 процент опрошенных. Такой же процент считает, что Россия имеет право защищать русскоязычное население за пределами России. 45 процентов опрощенных за «прямую военную помощь» или «военно-техническую поддержку».
В последнем опросе «Левада-центра» есть два любопытных вопроса. Во-первых, как оказалось, информацию о ситуации в Украине 91 (!) процент населения получает из программ телеканалов. Во-вторых, 64 процента оценивают «целиком положительно» или «скорее положительно» участие добровольцев в военных действиях в Украине.
Телевизионная истерия по своей мощи близка к советской преданности «планам партии и правительства». Или к северокорейскому оплакиванию очередного вождя
Конечно, не все 64 процента населения России готовы пожертвовать своими жизнями, они, скорее всего, «диванные бойцы», но часть поддается пропаганде, заходит на сепаратистские сайты или сайты националистических организаций. Некоторые собирают вещи и едут, не зная, какими вернутся – живыми, покалеченными или в гробу.
Телевизионная истерия по своей мощи близка к советской преданности «планам партии и правительства». Или к северокорейскому оплакиванию очередного вождя. Поэтому совершенно понятно, какой заряд ненависти получил погибший в Донецке Дима Королев, когда, как свидетельствует его мама, «смотрел все передачи подряд».
Вряд ли кто-то сможет получить статистику количества подобных телевизионных рекрутов. Российская пропаганда не только морально калечит людей. Теперь она и убивает.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии, Грузия
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
