В Восточной Грузии в маленьком городке Дедоплисцкаро, в здании бывшей школы есть уникальная церковь. До того как купить школу и переоборудовать ее в церковь, прихожане в самый разгар советской власти выкопали помещение под землей, освятили его и молились. Тогда по всей Грузии, принявшей христианство в 4 веке, было всего несколько действующих церквей и появление катакомбной, в буквальном смысле, церкви было неожиданным событием. Все знали о подземной церкви – и коммунистическая власть, и официальная церковь. Но ничего сделать не могли. Еще и потому, что ее построила, то есть выкопала, русская община, состоящая из потомков тех, кто оказался в Грузии еще с начала 19 века.
Рядом с Дедоплисцкаро есть две деревни – Богдановка и Ульяновка, где живут молокане, когда-то изгнанные из России сектанты. В Богдановке стоит молельный дом, куда по воскресеньям на молельное собрание приходят странного для Грузии вида люди – женщины с покрытыми платочками головами, мужчины – многие с бородами. Приходит пресвитер и в просторном доме, где нет икон и крестов, славят Христа.
Тбилиси – символ религиозной толерантности. В старой части города на расстоянии в 200-300 метрах друга от друга стоят мечеть, армянская церковь, две синагоги, католический храм, вокруг грузинские церкви. В другой части города – баптистский молельный дом, есть место, где собираются кришнаиты. Тбилисская мечеть – уникальная, единственная в мире, где в общем зале два обращенные к Мекке михрабы-ниши, чтобы одновременно могли молиться сунниты и шииты. По всей Грузии – несколько старинных синагог – несколько в Кутаиси, высоко в горах в Они и самая старая, 7 века в Лайлаши. К сонму святых причислена иудейка, блаженная Сидония, похороненная во Мцхета вместе с хитоном Христа.
Такая религиозная толерантность была всегда, пока в дела конфессий не начали вмешиваться, вначале русская администрация, после первой оккупации Грузии в начале 19 века, а потом большевики, решившие, что сердца и души граждан должны принадлежать КПСС, а «молиться» можно только на портреты Маркса, Ленина, Сталина. В 19 веке при содействии РПЦ была уничтожена автокефалия Грузинской православной церкви, был введен запрет вести службы на грузинском языке, были перестроены храмы и уничтожены церковные средневековые фрески. У большевиков фантазии были шире, они пошли на полный запрет – закрывались церкви, мечети, синагоги.
Строители «светлого будущего» боялись конкуренции. Как ни странно, среди советских вождей было много потомков священников, некоторые, как Сталин, учились в семинариях. Заразившись коммунистической идеологией, бывшие недоучившиеся священники или поповы дети понимали, что построить свою, новую идеологию невозможно не разрушив то, что объединяло людей веками и тысячелетиями. Как пели тогда большевики – «до основанья, а затем».
По всей советской России, а потом и на захваченных большевиками территориях начались погромы – разрушали церкви, мечети, синагоги, буддистские дацаны. Большевики намеревались освободить в душах людей место, чтобы заполнить новой «религией» – верой в светлое будущее. Одни здания взрывали, другие приспосабливали под клубы, склады, конюшни или общежития. Все ценное имущество – золотые и серебряные оклады, кресты, культовую посуду, антикварные иконы сдавали государственным фондам, потом распродавали на аукционах.
Замечательный белорусский режиссер Юрий Хащеватский в 2000 году показал свой новый фильм – «Боги серпа и молота», в котором рассказал, как большевики использовали религиозные образы и традиции для создания своей идеологии. Нужны были новые «иконы» – портреты вождей, «иконостасы» – портреты членов политбюро. Придумали даже свою «троицу» – на плакатах всегда изображали Маркса, Энгельса и Ленина. Потом Сталин добавил себя, решив, что вчетвером святости у коммунизма должно быть больше.
Большевики старались взять от религий все, что могло бы людям заменить «опиум для народа». Традиции соборности превратились в партийные собрания и съезды, с обязательным распеванием «Интернационала» и других революционных песен. Крестины стали обрядом рождения нового строителя коммунизма. Единственным изобретением, противоречащим традициям всех мировых конфессий, было строительство зиккурата – мавзолея. Хотя, если считать, что большевики заменяли религию, то и традиция «святых мощей» Ленина так же стала имитацией некоей веры в бессмертие. А потом придумали молитву на сей счет – «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить». Слава Богу, они не придумали воскрешать остатки вождя, но многие советские люди до сих пор верят, что это произойдет и без программы КПСС.
Советская власть делала несколько попыток заигрывать с оставшимися священнослужителями. В середине Второй мировой войны Сталин дал больше полномочий РПЦ, позже, в 1971 году, был открыт первый в СССР Исламский институт в Ташкенте. Советские коммунисты понимали, что можно победить религию, но невозможно победить веру. Послабление означало, что коммунисты сознались в бессилии, но продолжали контролировать конфессии. Все официальные религиозные общины были под зорким оком КПСС и КГБ, назначение их глав не обходилось без утверждения в партийных органах. После распада СССР стало известно, что многие иерархи РПЦ, исламского духовенства, как двух основных конфессий, были осведомителями КГБ. Так считалось удобно – люди могли посещать немногочисленные церкви и мечети, но в них не должно были произноситься проповеди, нарушающей устои коммунизма.
Распад СССР не принес особых изменений в отношениях церкви и государства. Формально уже не было запрета на восстановление старых и строительство новых церквей, мечетей, синагог и дацанов. Но у власти были те же, воспитанные при коммунизме люди, а священниками оставались те же осведомители КГБ. У российских руководителей появилась новая обязанность – приходить на Рождество или Пасху в храмы, неумело креститься, изображать глубоко верующего, но контроль они не ослабляли. Наоборот, они заигрывали с конфессиями, используя шантаж и поощрения. Теперь, как и прежде, на партийных съездах сидела троица – патриарх, верховный муфтий и главный раввин. Иногда – глава традиционной буддистской сангхи.
В отличие от Ельцина, с трудом понимавшего необходимость дружить с церковью, так и не научившегося держать свечу в левой руке, Владимир Путин активно использует ее в своих политических целях. Он истово изображает верующего, у него есть духовник, но скорбность выражения во время служения свидетельствует скорее о заданной необходимости, чем о служении церкви. Он рассуждает о нравственности и прислушивается к Патриарху Кириллу, проповедующему семейные ценности, но разводится. Путин позволяет возродить службу капелланов всех конфессий, но снисходителен к тому, что священники освящают оружие и сами стреляют. Путин превратил церковь в придаток своей власти, не забывая ласково обходиться и с другими религиозными общинами.
Церковь для Путина – главный союзник, так же как для РПЦ важно иметь тесную связь с Кремлем, хотя бы для использования тех же властных благ. У Патриарха огромная государственная охрана, его обслуживает правительственный самолет, власть сквозь пальцы смотрит и как будто забыла о его не богоугодных делах в 90-х годах – продажа безакцизного алкоголя и табака. В ответ РПЦ поддерживает все начинания Путина, включая благословения войн, как это было 6 лет назад в Грузии, как сейчас в Украине, в отношении которой у Патриарха свои корыстные планы.
У РПЦ есть два соперника – Грузинская православная церковь и Украинская православная церковь Киевского патриархата. С ГПЦ особых проблем нет, за исключением периодически возникающих церковных бунтов в Абхазии, а с УПЦ КП – проблема серьезная, не только на приходском уровне, но и моральном. Филиал РЦП в Украине – УПЦ МП и УПЦ КП – имеют примерно равное число последователей. Но с начала Майдана число прихожан Киевского патриархата стало увеличиваться. Причиной тому стала политика, точнее, понимание прихожан какой из церквей ближе свобода и независимость страны.
Как мусульманское духовенство в Чечне в 90-х годах, как ГПЦ в Грузии, УПЦ Киевского патриархата встала на сторону народа и участвовала в Майдане, защищая, наставляя и буквально обогревая митингующих. Киевские церкви – православные и грекокатолические, их священники не скрывали своей поддержки, участвовали в переговорах, увещевая Януковича не избивать и не убивать протестующих. Украинские церкви повторили подвиг польской римско-католической церкви 1970-80-х годов прошлого века, скрывая и спасая от коммунистической власти членов движения «Солидарность». Так же как в Польше, в Украине возродили экуменические мессы, когда на Майдане собирались священники всех украинских конфессий и молились о мире.
В Украине сейчас столкнулись два понимания церкви – служение народу и служения политике Путина. В оккупированном Крыму происходят события, похожие на то, что происходило в первые годы советской власти. Из Крыма уже уехал главный раввин, несколько месяцев преследуются священники УПЦ Киевского патриархата, которым стали угрожать сразу же, как только полуостров был аннексирован Кремлем. Согласно российским законам, в Крыму под запрет попала мусульманская организация «Хизб ут-Тахрир». В Украине, как и в большинстве стран мира, действующая легально.
Оккупационная власть в Крыму начала зачистку неугодных, запрещая декларируемую российской Конституцией свободу совести. Путин, как большевики почти сто лет назад, пытается контролировать религию, опасаясь веры. Заменить веру репрессиями удавалось только в двух случаях – во времена инквизиции и при советской власти. Теперь наступает новая эпоха – путинская.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии, Грузия
Мнения, высказанные в рубрике «Мнение», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Рядом с Дедоплисцкаро есть две деревни – Богдановка и Ульяновка, где живут молокане, когда-то изгнанные из России сектанты. В Богдановке стоит молельный дом, куда по воскресеньям на молельное собрание приходят странного для Грузии вида люди – женщины с покрытыми платочками головами, мужчины – многие с бородами. Приходит пресвитер и в просторном доме, где нет икон и крестов, славят Христа.
Тбилиси – символ религиозной толерантности. В старой части города на расстоянии в 200-300 метрах друга от друга стоят мечеть, армянская церковь, две синагоги, католический храм, вокруг грузинские церкви. В другой части города – баптистский молельный дом, есть место, где собираются кришнаиты. Тбилисская мечеть – уникальная, единственная в мире, где в общем зале два обращенные к Мекке михрабы-ниши, чтобы одновременно могли молиться сунниты и шииты. По всей Грузии – несколько старинных синагог – несколько в Кутаиси, высоко в горах в Они и самая старая, 7 века в Лайлаши. К сонму святых причислена иудейка, блаженная Сидония, похороненная во Мцхета вместе с хитоном Христа.
Такая религиозная толерантность была всегда, пока в дела конфессий не начали вмешиваться, вначале русская администрация, после первой оккупации Грузии в начале 19 века, а потом большевики, решившие, что сердца и души граждан должны принадлежать КПСС, а «молиться» можно только на портреты Маркса, Ленина, Сталина. В 19 веке при содействии РПЦ была уничтожена автокефалия Грузинской православной церкви, был введен запрет вести службы на грузинском языке, были перестроены храмы и уничтожены церковные средневековые фрески. У большевиков фантазии были шире, они пошли на полный запрет – закрывались церкви, мечети, синагоги.
Строители «светлого будущего» боялись конкуренции. Как ни странно, среди советских вождей было много потомков священников, некоторые, как Сталин, учились в семинариях. Заразившись коммунистической идеологией, бывшие недоучившиеся священники или поповы дети понимали, что построить свою, новую идеологию невозможно не разрушив то, что объединяло людей веками и тысячелетиями. Как пели тогда большевики – «до основанья, а затем».
По всей советской России, а потом и на захваченных большевиками территориях начались погромы – разрушали церкви, мечети, синагоги, буддистские дацаны. Большевики намеревались освободить в душах людей место, чтобы заполнить новой «религией» – верой в светлое будущее. Одни здания взрывали, другие приспосабливали под клубы, склады, конюшни или общежития. Все ценное имущество – золотые и серебряные оклады, кресты, культовую посуду, антикварные иконы сдавали государственным фондам, потом распродавали на аукционах.
Замечательный белорусский режиссер Юрий Хащеватский в 2000 году показал свой новый фильм – «Боги серпа и молота», в котором рассказал, как большевики использовали религиозные образы и традиции для создания своей идеологии. Нужны были новые «иконы» – портреты вождей, «иконостасы» – портреты членов политбюро. Придумали даже свою «троицу» – на плакатах всегда изображали Маркса, Энгельса и Ленина. Потом Сталин добавил себя, решив, что вчетвером святости у коммунизма должно быть больше.
Большевики старались взять от религий все, что могло бы людям заменить «опиум для народа». Традиции соборности превратились в партийные собрания и съезды, с обязательным распеванием «Интернационала» и других революционных песен. Крестины стали обрядом рождения нового строителя коммунизма. Единственным изобретением, противоречащим традициям всех мировых конфессий, было строительство зиккурата – мавзолея. Хотя, если считать, что большевики заменяли религию, то и традиция «святых мощей» Ленина так же стала имитацией некоей веры в бессмертие. А потом придумали молитву на сей счет – «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить». Слава Богу, они не придумали воскрешать остатки вождя, но многие советские люди до сих пор верят, что это произойдет и без программы КПСС.
Советская власть делала несколько попыток заигрывать с оставшимися священнослужителями. В середине Второй мировой войны Сталин дал больше полномочий РПЦ, позже, в 1971 году, был открыт первый в СССР Исламский институт в Ташкенте. Советские коммунисты понимали, что можно победить религию, но невозможно победить веру. Послабление означало, что коммунисты сознались в бессилии, но продолжали контролировать конфессии. Все официальные религиозные общины были под зорким оком КПСС и КГБ, назначение их глав не обходилось без утверждения в партийных органах. После распада СССР стало известно, что многие иерархи РПЦ, исламского духовенства, как двух основных конфессий, были осведомителями КГБ. Так считалось удобно – люди могли посещать немногочисленные церкви и мечети, но в них не должно были произноситься проповеди, нарушающей устои коммунизма.
Распад СССР не принес особых изменений в отношениях церкви и государства. Формально уже не было запрета на восстановление старых и строительство новых церквей, мечетей, синагог и дацанов. Но у власти были те же, воспитанные при коммунизме люди, а священниками оставались те же осведомители КГБ. У российских руководителей появилась новая обязанность – приходить на Рождество или Пасху в храмы, неумело креститься, изображать глубоко верующего, но контроль они не ослабляли. Наоборот, они заигрывали с конфессиями, используя шантаж и поощрения. Теперь, как и прежде, на партийных съездах сидела троица – патриарх, верховный муфтий и главный раввин. Иногда – глава традиционной буддистской сангхи.
В отличие от Ельцина, с трудом понимавшего необходимость дружить с церковью, так и не научившегося держать свечу в левой руке, Владимир Путин активно использует ее в своих политических целях. Он истово изображает верующего, у него есть духовник, но скорбность выражения во время служения свидетельствует скорее о заданной необходимости, чем о служении церкви. Он рассуждает о нравственности и прислушивается к Патриарху Кириллу, проповедующему семейные ценности, но разводится. Путин позволяет возродить службу капелланов всех конфессий, но снисходителен к тому, что священники освящают оружие и сами стреляют. Путин превратил церковь в придаток своей власти, не забывая ласково обходиться и с другими религиозными общинами.
Церковь для Путина – главный союзник, так же как для РПЦ важно иметь тесную связь с Кремлем, хотя бы для использования тех же властных благ. У Патриарха огромная государственная охрана, его обслуживает правительственный самолет, власть сквозь пальцы смотрит и как будто забыла о его не богоугодных делах в 90-х годах – продажа безакцизного алкоголя и табака. В ответ РПЦ поддерживает все начинания Путина, включая благословения войн, как это было 6 лет назад в Грузии, как сейчас в Украине, в отношении которой у Патриарха свои корыстные планы.
У РПЦ есть два соперника – Грузинская православная церковь и Украинская православная церковь Киевского патриархата. С ГПЦ особых проблем нет, за исключением периодически возникающих церковных бунтов в Абхазии, а с УПЦ КП – проблема серьезная, не только на приходском уровне, но и моральном. Филиал РЦП в Украине – УПЦ МП и УПЦ КП – имеют примерно равное число последователей. Но с начала Майдана число прихожан Киевского патриархата стало увеличиваться. Причиной тому стала политика, точнее, понимание прихожан какой из церквей ближе свобода и независимость страны.
Как мусульманское духовенство в Чечне в 90-х годах, как ГПЦ в Грузии, УПЦ Киевского патриархата встала на сторону народа и участвовала в Майдане, защищая, наставляя и буквально обогревая митингующих. Киевские церкви – православные и грекокатолические, их священники не скрывали своей поддержки, участвовали в переговорах, увещевая Януковича не избивать и не убивать протестующих. Украинские церкви повторили подвиг польской римско-католической церкви 1970-80-х годов прошлого века, скрывая и спасая от коммунистической власти членов движения «Солидарность». Так же как в Польше, в Украине возродили экуменические мессы, когда на Майдане собирались священники всех украинских конфессий и молились о мире.
В Украине сейчас столкнулись два понимания церкви – служение народу и служения политике Путина. В оккупированном Крыму происходят события, похожие на то, что происходило в первые годы советской власти. Из Крыма уже уехал главный раввин, несколько месяцев преследуются священники УПЦ Киевского патриархата, которым стали угрожать сразу же, как только полуостров был аннексирован Кремлем. Согласно российским законам, в Крыму под запрет попала мусульманская организация «Хизб ут-Тахрир». В Украине, как и в большинстве стран мира, действующая легально.
Оккупационная власть в Крыму начала зачистку неугодных, запрещая декларируемую российской Конституцией свободу совести. Путин, как большевики почти сто лет назад, пытается контролировать религию, опасаясь веры. Заменить веру репрессиями удавалось только в двух случаях – во времена инквизиции и при советской власти. Теперь наступает новая эпоха – путинская.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии, Грузия
Мнения, высказанные в рубрике «Мнение», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
