Несколько лет назад в составе международной группы конфликтологов я приехал в Приднестровье. Кроме официальных встреч была запланирована поездка в единственную в Приднестровье школу, в которой обучение ведется на румынском языке. На том самом языке, на котором всегда говорили молдоване, но в советское время коммунистические руководители решили назвать молдавским и поменять письменность – с латиницы на кириллицу.
У алфавита румынского языка на территории Молдовы тяжелая судьба. С 18 века кириллица использовалась в церковных книгах по всей Румынии, включая и Бессарабию. В 20-х годах прошлого века, как и на всей территории СССР письменность была изменена на кириллицу, насилия избежали только грузинская и армянская письменность. И как результат, советские таджики не знают и пяти процентов классики персидской литературы, создававшейся на основе арабской графики. Унификация письменности по желанию кремлевских вождей должна была сплотить советский народ, оторвать его от собственной истории и культуры.
Мы стояли во дворе тираспольской школы и слушали рассказ директора о том, как приднестровские власти давят на них, пытаются закрыть и основная причина – румынский язык. Именно родной румынский язык, на котором молдаване всегда говорили. Когда разгорелся приднестровский конфликт, одной из причин разногласий с Кишиневом был и язык, точнее письменность, кириллица. В Молдове восстановлена латиница, а приезжаешь в Приднестровье, как в Советский Союз – и кириллица, и советский герб, и напоминающий советский флаг.
Пока директор школы рассказывала о проблемах, к нам подошел человек, представившийся чиновником приднестровского правительства. Он начал убеждать нас в том, что никаких проблем нет, это все выдумка Запада.
-Хорошо, - сказал я, - а можете ли вы что-нибудь прочесть на память? Чиновник не понял подвоха и начал читать на память стихи, кажется, Михая Эминеску. Закончив, он гордо посмотрел на нас, и недоуменно отреагировал, когда я спросил его, на какой письменности он декламировал – кириллице или латинице.
Приднестровская проблема отличается в незначительных деталях, если сравнивать политику языковой ассимиляции в СССР и ее отголоски до сих пор – на постсоветском пространстве. Если во времена Российской империи ассимиляция была столь жесткой, то большевики решили больше не обращать внимая на права национальных меньшинств. Формально языки существовали, на них издавались официальные газеты и журналы, какое-то количество часов выделяли вещанию на радио и телевидении. Но на самом деле официальное двуязычие было на уровне шуток Тарапуньки и Штепселя: все смеялись и больше над украинскими выражениями Юрия Тимошенко, Тарапуньки.
Языковая ассимиляция подкреплялась переселенцами. Политика Российской империи по переселению казаков и русских на Кавказ и в Центральную Азию была насильственной, в советское время принудительной. Так формировалась потенциальная пятая колонна нынешней России. Переселенцы не интегрировались в новую культурную среду, сохраняя русский язык, но и требуя для себя соответствующих условий, а в случае обострения политической ситуации быстро перестраивались в «пятую колонну». Как и случалось уже много раз.
Советская языковая политика была поэтапной. Вначале уничтожалась письменность – чтобы оторвать языки от своих истоков, а перевод на обновленную письменность сопровождался цензурой – одно можно, другое нельзя. К тому же, как это было в центральноазиатских республиках, одновременно изымались и сжигались, буквально все книги, написанные и изданные на арабской графике. Так боролись не только с религиозной литературой, которая тоже подпадала под запрет, но и с литературной и научной классикой.
Второй этап – переселенцы, создававшие новую языковую среду, которая имела и политическую подоплеку. В семьях советской номенклатуры – таджикской, грузинской, украинской, практически всех, было заведено говорить только по-русски. Пусть коряво и неграмотно, но русский язык постепенно стал языком всего советского народа. Формально на языки народов СССР переводились произведения Ленина, Маркса и даже Брежнева, но красиво изданные тома так и стояли на полках, никому не нужные.
Третий этап - пропаганда. Однажды в Таджикистане мой друг, этнический кореец показал издававшуюся в Алматы газету на корейском языке – «Ленин кичи» (Ленинский путь), где процентов восемьдесят занимала одна из глав книги Брежнева «Поднятая целина». Мой друг уже не знал корейский язык, выписывал газету его дедушка. Таких формальных изданий в СССР были тысячи – и на идиш, и на немецком, и на финском. И во всех – речи коммунистических вождей, постановления Политбюро ЦК КПСС и прочая советская чушь.
Несколько лет назад мои коллеги проводили исследование российских СМИ, чтобы понять, где и как используются местные языки. Результаты были ошеломляющие – выделялись только Татарстан и Чечня, в других российских регионах выходили газеты жалкими тиражами, на радио и телевидении местные языки были только частью эфира. Официально в России проживает более 180 народов, но, к примеру, в Якутии больше 60 процентов эфира идет на русском языке, а в Северной Осетии - только две газеты на осетинском, на Чукотке нет ни одной газеты на чукотском языке, есть только приложение к государственной газете.
Последствия советской языковой политики переживают новые государства. Наполовину русскоязычный Кыргызстан и Казахстан, Восточная и Южная Украина, почти полностью Беларусь. Самые тиражные газеты Таджикистана – на русском языке. Так языковая политика превратилась в главное оружие Кремля. И это оружие постоянно совершенствуется. Кроме засилия телевизионной пропаганды, созданный Кремлем Фонд Горчакова, чьим председателем попечительского совета является глава МИД Сергей Лавров, финансирует газеты на постсоветском пространстве. Официально в числе приоритетов Фонда является «информационное сопровождение внешней политики России». По принципу – мы вам деньги, вы нас хвалите.
Любой язык – инструмент. Кто-то получает образование, кто-то общается с родственниками и родными, читает и любит поэзию и прозу. Русский язык превратился в инструмент политики. Много раз в Москве я проводил эксперимент над теми людьми, которые рьяно защищают русский язык на постсоветском пространстве, я их просил прочесть что-нибудь из Некрасова или Паустовского. Они замолкали и могли только ответить, что когда-то читали в школе.
Для кремлевской политики русский язык стал как цвет кожи для расиста. Но хуже всего – качество того языка, который защищает Кремль. Давно ли вы слушали по российскому радио или телевидению произведения прозы или поэзии? Какие количество жаргона вы выучили благодаря российским сериалам? Как обогатилась ваша языковая культуры после прослушивания российской попсы?
После первого президентского срока Путина вышла небольшая книга «Путинки», с изречениями российского президента. Это и есть русский язык – «мочить», «обрезать», «пыль замучаетесь глотать», «адреса, явки, пароли»? Это и есть тот самый «великий и могучий», который надо защищать с помощью армии и флота?
Когда-то я летел в Стокгольм через Таллинн, и коротая время подошел к бару, за которым стоял пожилой грузный эстонец. Вы же помните советские мифы о том, что от русского языка эстонцы хватаются за нож? Я не стал ожидать реакции и спросил его – на каком языке можно с ним говорить. Он на меня мягко посмотрел и ответил по-русски: «Покупаешь – говори». Он точно знал, что язык – всего лишь инструмент его бизнеса, а для бизнеса нет преград -ни языковых, ни политических. Если бы только Кремль об этом знал.
Для меня, носителя родного русского языка, не было проблем общения или работы в разных странах, как и для моих друзей и приятелей - контр-адмирала Шведского королевского флота Алекса Потоцкого, французских дипломатов Александра Кильчевского и Алексея Шахтахтинского, директора Нобелевского фонда Михаэля Сольмана, чьей мама была княгиня Оболенская. Они говорят по-русски, но им в голову никогда не придет просить Путина прислать танки для своей защиты.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии (Грузия)
Мнения, высказанные в рубрике «Мнение», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
У алфавита румынского языка на территории Молдовы тяжелая судьба. С 18 века кириллица использовалась в церковных книгах по всей Румынии, включая и Бессарабию. В 20-х годах прошлого века, как и на всей территории СССР письменность была изменена на кириллицу, насилия избежали только грузинская и армянская письменность. И как результат, советские таджики не знают и пяти процентов классики персидской литературы, создававшейся на основе арабской графики. Унификация письменности по желанию кремлевских вождей должна была сплотить советский народ, оторвать его от собственной истории и культуры.
Мы стояли во дворе тираспольской школы и слушали рассказ директора о том, как приднестровские власти давят на них, пытаются закрыть и основная причина – румынский язык. Именно родной румынский язык, на котором молдаване всегда говорили. Когда разгорелся приднестровский конфликт, одной из причин разногласий с Кишиневом был и язык, точнее письменность, кириллица. В Молдове восстановлена латиница, а приезжаешь в Приднестровье, как в Советский Союз – и кириллица, и советский герб, и напоминающий советский флаг.
Пока директор школы рассказывала о проблемах, к нам подошел человек, представившийся чиновником приднестровского правительства. Он начал убеждать нас в том, что никаких проблем нет, это все выдумка Запада.
-Хорошо, - сказал я, - а можете ли вы что-нибудь прочесть на память? Чиновник не понял подвоха и начал читать на память стихи, кажется, Михая Эминеску. Закончив, он гордо посмотрел на нас, и недоуменно отреагировал, когда я спросил его, на какой письменности он декламировал – кириллице или латинице.
Приднестровская проблема отличается в незначительных деталях, если сравнивать политику языковой ассимиляции в СССР и ее отголоски до сих пор – на постсоветском пространстве. Если во времена Российской империи ассимиляция была столь жесткой, то большевики решили больше не обращать внимая на права национальных меньшинств. Формально языки существовали, на них издавались официальные газеты и журналы, какое-то количество часов выделяли вещанию на радио и телевидении. Но на самом деле официальное двуязычие было на уровне шуток Тарапуньки и Штепселя: все смеялись и больше над украинскими выражениями Юрия Тимошенко, Тарапуньки.
Языковая ассимиляция подкреплялась переселенцами. Политика Российской империи по переселению казаков и русских на Кавказ и в Центральную Азию была насильственной, в советское время принудительной. Так формировалась потенциальная пятая колонна нынешней России. Переселенцы не интегрировались в новую культурную среду, сохраняя русский язык, но и требуя для себя соответствующих условий, а в случае обострения политической ситуации быстро перестраивались в «пятую колонну». Как и случалось уже много раз.
Советская языковая политика была поэтапной. Вначале уничтожалась письменность – чтобы оторвать языки от своих истоков, а перевод на обновленную письменность сопровождался цензурой – одно можно, другое нельзя. К тому же, как это было в центральноазиатских республиках, одновременно изымались и сжигались, буквально все книги, написанные и изданные на арабской графике. Так боролись не только с религиозной литературой, которая тоже подпадала под запрет, но и с литературной и научной классикой.
Второй этап – переселенцы, создававшие новую языковую среду, которая имела и политическую подоплеку. В семьях советской номенклатуры – таджикской, грузинской, украинской, практически всех, было заведено говорить только по-русски. Пусть коряво и неграмотно, но русский язык постепенно стал языком всего советского народа. Формально на языки народов СССР переводились произведения Ленина, Маркса и даже Брежнева, но красиво изданные тома так и стояли на полках, никому не нужные.
Третий этап - пропаганда. Однажды в Таджикистане мой друг, этнический кореец показал издававшуюся в Алматы газету на корейском языке – «Ленин кичи» (Ленинский путь), где процентов восемьдесят занимала одна из глав книги Брежнева «Поднятая целина». Мой друг уже не знал корейский язык, выписывал газету его дедушка. Таких формальных изданий в СССР были тысячи – и на идиш, и на немецком, и на финском. И во всех – речи коммунистических вождей, постановления Политбюро ЦК КПСС и прочая советская чушь.
Несколько лет назад мои коллеги проводили исследование российских СМИ, чтобы понять, где и как используются местные языки. Результаты были ошеломляющие – выделялись только Татарстан и Чечня, в других российских регионах выходили газеты жалкими тиражами, на радио и телевидении местные языки были только частью эфира. Официально в России проживает более 180 народов, но, к примеру, в Якутии больше 60 процентов эфира идет на русском языке, а в Северной Осетии - только две газеты на осетинском, на Чукотке нет ни одной газеты на чукотском языке, есть только приложение к государственной газете.
Последствия советской языковой политики переживают новые государства. Наполовину русскоязычный Кыргызстан и Казахстан, Восточная и Южная Украина, почти полностью Беларусь. Самые тиражные газеты Таджикистана – на русском языке. Так языковая политика превратилась в главное оружие Кремля. И это оружие постоянно совершенствуется. Кроме засилия телевизионной пропаганды, созданный Кремлем Фонд Горчакова, чьим председателем попечительского совета является глава МИД Сергей Лавров, финансирует газеты на постсоветском пространстве. Официально в числе приоритетов Фонда является «информационное сопровождение внешней политики России». По принципу – мы вам деньги, вы нас хвалите.
Любой язык – инструмент. Кто-то получает образование, кто-то общается с родственниками и родными, читает и любит поэзию и прозу. Русский язык превратился в инструмент политики. Много раз в Москве я проводил эксперимент над теми людьми, которые рьяно защищают русский язык на постсоветском пространстве, я их просил прочесть что-нибудь из Некрасова или Паустовского. Они замолкали и могли только ответить, что когда-то читали в школе.
Для кремлевской политики русский язык стал как цвет кожи для расиста. Но хуже всего – качество того языка, который защищает Кремль. Давно ли вы слушали по российскому радио или телевидению произведения прозы или поэзии? Какие количество жаргона вы выучили благодаря российским сериалам? Как обогатилась ваша языковая культуры после прослушивания российской попсы?
После первого президентского срока Путина вышла небольшая книга «Путинки», с изречениями российского президента. Это и есть русский язык – «мочить», «обрезать», «пыль замучаетесь глотать», «адреса, явки, пароли»? Это и есть тот самый «великий и могучий», который надо защищать с помощью армии и флота?
Когда-то я летел в Стокгольм через Таллинн, и коротая время подошел к бару, за которым стоял пожилой грузный эстонец. Вы же помните советские мифы о том, что от русского языка эстонцы хватаются за нож? Я не стал ожидать реакции и спросил его – на каком языке можно с ним говорить. Он на меня мягко посмотрел и ответил по-русски: «Покупаешь – говори». Он точно знал, что язык – всего лишь инструмент его бизнеса, а для бизнеса нет преград -ни языковых, ни политических. Если бы только Кремль об этом знал.
Для меня, носителя родного русского языка, не было проблем общения или работы в разных странах, как и для моих друзей и приятелей - контр-адмирала Шведского королевского флота Алекса Потоцкого, французских дипломатов Александра Кильчевского и Алексея Шахтахтинского, директора Нобелевского фонда Михаэля Сольмана, чьей мама была княгиня Оболенская. Они говорят по-русски, но им в голову никогда не придет просить Путина прислать танки для своей защиты.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии (Грузия)
Мнения, высказанные в рубрике «Мнение», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
